Грезящая империя

Даже братьям не было известно настоящее имя императора Рубина. Но, конечно, они с детства знали имена друг друга. Хотя наставники много раз напоминали, что называть так они могут только наедине, без свидетелей. Если кто-то узнает, это позор.

Даже Яшма спустя несколько лет в семье не знала их настоящих имен.

— Это я, Шиан. Я здесь.

Он вздрогнул от прикосновения, напрягся, но потом расслабился. Неуклюже повернулся. Волосы еще оставались мокрыми, а взгляд был мутным, как будто Агат не сразу узнал брата и понял, где находится.

— Я хочу исчезнуть, — едва слышно сказал Агат.

Берилл невольно вздрогнул от тусклых слов. Он почему-то вспомнил Алмаза — тот тоже исчез. Но Агат, кажется, имел в виду другое:

— Я как будто не принадлежу этому миру. Лишний здесь.

Берилл снова растерялся, не зная, что сказать. Он никогда не видел Агата… таким.

— Нужно уйти из храма, да?

Этот вопрос был конкретнее, и с ним Берилл уже понимал, что делать. Он кивнул:

— Нас никто не выгоняет, и…

Он запнулся, не зная, что еще сказать. Ему хотелось просто обнять брата, но он не был уверен, уместно ли это. Агат всегда проще выражал эмоции, поэтому сам придвинулся, и Берилл крепко обнял его, чувствуя мокрую одежду и дрожащего от холода Агата. Пульсирующая сила вокруг его тела тоже как будто стихала.

Почти как в детстве, когда маленький Агат хмурился после ритуалов, а Берилл или Алмаз успокаивали его. Чаще Берилл, Алмаз тоже не любил храмы и старался бывать в них как можно реже.

— Что случилось? — мягко спросил Берилл.

— Не знаю. Что-то пошло не так. Меня словно тряхнуло, а потом я чувствовал мою силу. Она горела не внутри, а снаружи. Такого раньше не случалось. И мне показалось… ну, будто я тону.

Тогда понятно, почему это настолько повлияло. Берилл подозревал, что сила сама по себе скорее удивила бы Агата, нежели вызвала иные эмоции. А вот если ему показалось, что он снова тонет на ритуале, это могло ужаснуть.

— Я ведь не единственный имперец с дашнаданскими корнями, — сказал Агат. — Почему только на меня ритуалы плохо влияют?

Они правда узнавали, и другие никак не реагировали на обряды очищения. Может, не признавались, что их после этого тоже мучает слабость.

— Вдруг… вдруг я правда какой-нибудь проклятый?

— Не говори ерунды. Всё с тобой нормально. Просто ты более чувствителен к магии, так все грезящие говорят. Пусть не можешь ею пользоваться, но слишком хорошо чувствуешь.

— Возможно, в Ша’хараре будет что-то о таких способностях.

— Значит, у нас появился лишний повод отыскать Ша’харар.

— Спасибо, Дар.

Они использовали истинные имена друг друга бережно, будто драгоценность. То, что показывало степень доверия. Шиан’тар и Дар’тар.

— Прости, — глухо сказал Берилл. — Прости, что не пришел раньше. Мне стоило быть на ритуале. И до него. Ты не должен был быть один.

— Да ничего.

В голосе Агата правда не чувствовалось раздражения и обиды, и от этого Берилл ощутил себя еще поганее.

— Я тебя намочил, — проворчал Агат. — Тебе тоже надо переодеться.

— Распоряжусь. Может, хочешь остаться тут? У них есть покои.

— Нет! Вернемся во дворец.

Агат выглядел уставшим, но Берилл понимал, почему он не хочет оставаться. К тому же у Яшмы ведь есть карета? Скорее всего, в ней Агат и уснет. Тем более, у Яшмы наверняка припасено теплое одеяло или даже настоящая шкура нанской козы. Братья в детстве под такими спали.

Берилл распорядился, чтобы принесли новую одежду и пару полотенец. Братья хорошенько растерлись, и Агат даже улыбнулся, хоть и явно утомленно. Переоделись и после этого вышли к Яшме. Она придирчиво оглядела обоих и, не спрашивая, заявила:

— Распоряжусь о напитках погорячее. Идите в карету, туда всё принесут.

Люди у храма почти разошлись. После пения и благовоний ночь казалась очень тихой и свежей. Агат остановился, чтобы вдохнуть полной грудью, а Берилл не мог сдержать улыбку, смотря на брата. Пусть тот вымотался, но выйдя из храма, сразу как будто приосанился и явно чувствовал себя лучше.

Агат первым заметил скользнувших теней. Тут же встал между ними и Бериллом, доставая кинжал, другого оружия при нем не было. Позади послышался крик и отрывистые команды Салмара.

Берилл на несколько мгновений позже понял, что происходит. Он вытащил меч, но слишком поздно: Агат уже воткнул кинжал в одного нападавшему, охрана разбиралась с остальными. Воины были в черном и с платками, скрывавшими нижнюю половину лица.

Кехты! Умелые, а главное, готовые умереть, выполняя задание.

Их что, послали убить принцев?

Момент выбран удачный, но Берилл лично отбирал людей в охрану, и они были отличными воинами. Возможно, даже удастся захватить одного из кехтов… нанимали их часто не напрямую, но вдруг повезет.

Берилл заметил еще одну тень, выжидавшую, но теперь ринувшуюся в атаку. Пока остальными занимались охрана, этот кехт направился точно к принцам. В едином самоубийственном порыве, не заботясь о себе, лишь бы воткнуть нож в жертву.

Агат кинулся наперерез, плавным движением вонзив кинжал в шею кехту. Если бы не был таким уставшим, всё могло пройти идеально, ну, может, руку бы потянул.

С ужасом Берилл заметил, как падающий кехт с влажным хлюпающим звуком вытаскивает нож из тела Агата. Тот охнул, зажимая рану на животе, и качнулся. Берилл подхватил его, слыша, как позади кричат что-то жрецы или служки.

— Кажется, мне нужен лекарь, — пробормотал Агат, оседая.

8. Берилл

Первая добродетель, провозглашенная жрецами — это честность.

Берилл полагал, он не очень хорошо справлялся. Особенно если дело касалось честности с самим собой. Но сейчас мог признать, что произошедшее и правда раздавило его.

Он сидел в храмовых покоях, которые держали специально для императорской семьи. Не такие пышные, как во дворце, состоящие всего из одной комнаты, зато просторные, наполненные шелками и дорогими вещами, которыми сами жрецы не пользовались.

Предполагалось, что здесь останавливаются члены императорской семьи, когда хотят переночевать в храме. Берилл жил тут сутки, пока Алмаз проходил долгую церемонию совершеннолетия. Он сам проводил ночи в комнатах ожидания, а Берилл как зритель и принц ночевал в покоях.

Насколько он помнил, император жил в соседних покоях и присутствовал на всей церемонии. А вот Агата не пустили, вроде как слишком маленький.

Сейчас Агат спал на большой кровати, укрытый многочисленными одеялами. На столике рядом стоял почти пустой кувшин с водой и поднос с зельями, оставленный лекарями. Бериллу казалось, он с другого конца комнаты ощущает едкие травянистые запахи снадобий и мазей.