Грезящая империя

Их же освещали два небольших костра по центру зала. Около каждого сидел служка с запасом ароматных бревен. Вообще-то существовали орихалковые чаши, способные поддерживать огонь, но в обрядах очищения использовали традиционное пламя.

Между ними располагался бассейн, вода в котором отражала отблески огней.

С десяток жрецов стояли вокруг. В белых одеждах с темно-красными накидками, с несколькими молитвенными браслетами на запястьях и жемчужными нитями, окутывающими фигуру. Все жрецы были мужчинами, нижнюю часть их лиц скрывали замысловатые узорчатые маски из меди. Настоящая орихалковая только у Верховного жреца. Он стоял перед бассейном и кострами, а позади него выстроились певцы без масок.

Зрители толкались вдоль стен. Традиционно бывали закрытые церемонии, как те, что проводились в детстве Агата или были приурочены к свадьбам, и общественные, как нынешняя.

Основная часть имперцев, которые хотели очищения, уже прошла. Агат однажды ради любопытства посмотрел, как это происходит: толпу запускали, проводили обряд сразу со всеми, потом следующая партия. Дворяне шли позже и отдельно. Самые важные люди империи в одиночестве.

Агат бы многое отдал, чтобы в этот момент быть не принцем, а каким-нибудь торговцем рыбой и проходить со всей толпой.

Он шел последним, и на обряд принца многие остались поглазеть. Зрители толкались вдоль стен, благо зал был большим, и места хватало. Почти против воли взгляд Агата скользнул по лицам собравшихся. Он надеялся, Берилл придет хотя бы сюда.

Агат стоял в огромном зале, полном отблесков огней, но здесь не было никого знакомого.

Кроме Мельхиора, конечно. Он всегда нравился Агату, хотя лучше бы обрядом руководила Яшма как Первая жрица, но она в женском зале.

Среди зрителей произошло какое-то шевеление, Агат вскинул голову, но увидел, что это Каэр пробрался от выхода. Видимо, Тишлин отправилась на свой ритуал с дворянками, Каэр проводил ее из комнаты и пришел сюда.

Каэр улыбнулся и, кажется, был готов помахать рукой, но вовремя спохватился. Агат легонько кивнул, с трудом сдерживая улыбку — принцу стоит сохранять соответствующее ритуалу выражение лица.

Мельхиор вскинул руки, и группа за его спиной начала обрядовые песнопения. К Агату подошло двое жрецов с керамической чашей воды и кувшином, богато украшенным серебром. Агат протянул руки и обмыл их, после чего повернулся к бассейну.

Другой жрец уже стоял за спиной, помогая снять темно-синюю накидку. Слуги не допускались, только каримы — так назывался орден жрецов, отвечающих за ритуалы. Все, кроме связанных со смертью.

Именно с ними взаимодействовало большинство обычных людей, которые могли и не видеть других жреческих орденов всю жизнь. Агат знал, что каримы многочисленные — и самые изменчивые. Он редко видел одного и того же жреца дважды.

Пение взлетело чуть выше, в костры подбросили поленьев, так что огонь взметнулся. Агат прошел между ними, начиная с очищения огнем. Эту часть он любил, ему нравилось тепло и всегда казалось, что огонь… ну, что-то вроде друга. Будто откликался на то пламя, что иногда бушевало внутри самого Агата.

У бассейна пение, наоборот, взяло более низкие ноты, от которых будто вибрировали кости. Несколько жрецов по сторонам зажгли пучки из пяти священных трав, и едкий аромат едва не заставил Агата поморщиться.

Раньше еще предполагалось пить воду для очищения, но одного императора так отравили, поэтому от этой части отказались давным-давно. Агату оставалось несколько ступенек в бассейне.

Вода лизнула босые ноги, намочила край одежд. На первой ступеньке до щиколотки, на второй почти до колена. Этого достаточно и на общем ритуале очищения не требовалось погружаться полностью, только если очень хотелось.

Агат ограничивался несколькими ступеньками и считал свой дог выполненным. Но сегодня поймал взгляд Мельхиора над маской и понял, что стоит зайти поглубже.

Многие ритуалы правда как-то работали, но в основном всё это требовалось для видимости. Агат прекрасно знал, когда он не проходит ритуалов, дворяне начинают шептаться. Вдруг это кровь проклятых дашнаданцев говорит в принце? Что, если он решит отвернуться от пяти добродетелей и предаться пяти порокам?

Мало кто из аристократов был действительно религиозным, но для многих это могло стать отличным поводом начать кампанию против младшего принца.

Возможно, против всего императорского дома.

Агат никогда не говорил об этом с Бериллом и тот вряд ли даже догадывался. На самом деле, ритуалы очищения нужны не только Агату, но и всей семье. Императора подобные вещи не интересовали, от Берилла тоже не требовали, но если бы никто из семьи не очищался, могли пойти нехорошие слухи.

В прошлом году Агат пропустил церемонию, и Янвен доложил ему, среди дворян пошли разговоры, что императорская семья не слишком набожна и точно ли она благославлена на царствование? От них ядовитые ниточки мыслей поползли к обычным горожанам.

Ритуалом Агат не только напоминал, как сам он чтит традиции и очищается от дашнаданского наследия, но и чтит вся императорская семья.

На третьей ступеньке вода дошла до бедер, и Агат порадовался, что она хотя бы теплая. Пусть из подземных источников, но в стенках бассейна тонкие орихалковые вставки с грезами, которые подогревают.

От воскуриваемых трав кружилась голова и слегка плыло перед глазами — как и всегда. Агат не настолько ненавидел очищение водой как очищение дымом. Почему бы вообще не ограничиться очищением песнями и молитвами?

Верховный жрец едва заметно кивнул, будто подбадривая. Мельхиор знал, что Агат не любит происходящее. Ему рассказывали, что когда в детстве он чуть не утонул, именно Мельхиор пытался остановить ритуал, а потом отправил участвовавших жрецов заниматься общественными туалетами. К сожалению, тогда он еще не был Верховным жрецом и не руководил обрядом.

Возможно, вскоре после этого Агата закончили таскать в храм именно из-за Мельхиора. Он стал Верховным жрецом после смерти старика предыдущего и заявил, что юного принца достаточно очистили.

Аромат благовоний и трав казался настолько густым, что будто прилипал к коже, от него слезились глаза и начинало тошнить. Обычно Агат спокойнее переносил церемониальные травы, но сегодня запах казался слишком тяжелым. Так что погрузиться под воду уже не представлялось плохой идеей.

Простые люди часто окунались с головой, считая, что так станут чище. Аристократы не заходили дальше бедер, чаще ограничиваясь первыми ступеньками — они полагали, что мокрыми будут выглядеть глупо.

Агат расправил плечи, вздернул подбородок, вдохнул и окунулся с головой. Пение тут же стало далеким, толпа отступила, оставшись по ту сторону воды, ароматы растворились.