Грим

— Почему он выбросился? — спросила Гермиона.

— Откуда нам знать, что творится в головах самоубийц? — покачав головой, произнес Майкл. — Хосе серьезно болел, он пережил поистине ужасную смерть жены, и видеть ее по ночам было для него невыносимо… Бедный, он сходил с ума.

— Надо как можно скорее забрать тело, — вздохнув, произнес Кристиан, — и сжечь. Кто со мной?

Френсис отвернулся к окну, сделав вид, что не услышал. Майкл повел Монику в ее покои.

— Кристиан, я пойду с тобой, даже если ты отпустишь мою руку, — заметила Гермиона.

— Ох, извини, — Крис галантно поцеловал ее руку. — Джон, может, ты мне поможешь?

— Конечно.

Снаружи была настоящая снежная буря. Ветер нещадно прижимал деревья к земле, ломал ветки, черепицу на крышах домов, оставшиеся еще целыми стекла в домах.

Сквозь шум ветра отчетливо раздался другой звук. Дрожала земля.

— Что это? — спросил Малфой.

— Поздно. — Кристиан замер на нижней ступени, так и не ступив за пределы храма.

Белоснежная равнина покрывалась трещинами на их глазах: трескалась земля, лопался асфальт. Из недр медленно вылезали существа. Сначала на поверхности появлялись белые, с синеватым оттенком, руки, страшные лица с бессмысленно-тупыми взглядами красных заплывших глаз, а затем и тела — белые, раздувшиеся, с налипшей грязью на груди и ногах и следами разложения.

Гермиона почувствовала, как страх окутывает ее своей липкой холодной сетью. Инферналы вылезали из земли и, покачиваясь от ветра, брели к храму. Из снежной темноты возникали новые и новые силуэты.

Гермиона отчаянно закричала и на негнущихся ногах побежала внутрь собора, подальше от кошмара, воплотившегося наяву. Кристиан и Драко последовали за ней.

— Не успел? — равнодушно спросил Френсис.

Кристиан отрицательно покачал головой.

— Ну что ж, завтра, возможно, увидим его, — произнес Майкл.

— Они появляются каждую ночь? — спросил Драко.

— Да. С полуночи и до рассвета наступает их время. И не приведи вас Мерлин выйти за пределы собора. Иначе вы будете разорваны на части.

— Почему они не могут войти в храм?

— Это святое место, — ответила Моника и поцеловала висящий на ее шее крестик. — В церкви нет и не может быть зла.

— И завтра вы собираетесь пройти сквозь заслоны озлобленных, готовых разорвать вас на части инферналов? — не веря в то, что говорит, спросил Малфой.

— Совершенно верно, молодой человек. В полночь открывается путь через мост — а это единственная возможность покинуть Тарбет. И мы не отступимся от нашей затеи. Но обо всем завтра. Нам всем необходимо хорошо выспаться. Никто не против, если я возьму одеяло Хосе?

Дружное молчание было ему ответом.

— Ты как, нормально? — спросил Драко, подойдя к Гермионе.

— Нет, не нормально! — воскликнула Гермиона. — Как я могу чувствовать себя нормально, зная, что город кишит ожившими трупами? Я до смерти боюсь их с тех пор, как мертвое чучело чуть не убило меня из-за трубки!

— Грейнджер, сейчас мне меньше всего нужны твои истерики.

— Так уходи, Грим, — жестко произнесла Гермиона. — Крис, можно мне посидеть с тобой?

— Конечно, ты доставляешь мне удовольствие одним своим присутствием.

Гермиона благодарно улыбнулась ему и присела рядом. Кристиан дождался, пока все уйдут, и спросил:

— Прости, но я тут подслушал ваш разговор с Джоном. — Кристиан обескураживающе улыбнулся, и Гермиона почувствовала, как губы сами собой складываются в улыбку. — Тебя едва не убили из-за трубки?

— Да. Но мне сейчас не очень хочется вспоминать об этом. Я тебе обязательно расскажу, если мы выберемся отсюда.

— Ловлю вас на слове, мисс.

— Я всегда держу свое слово. Джон посвятил тебя в цель нашего прибытия, — Гермиона не спрашивала. — И ты спокойно это воспринял?

— Не совсем. Сначала мы сцепились, но Джон успел втолковать мне необходимую долю информации, прежде чем на шум появился Френсис или еще кто-то. Помнишь, сегодня перед обедом я рассказывал тебе о человеке, который ранил Хосе? Тогда он представился работником Министерства, снаряженным на поиски пропавших журналистов, и ночью попытался украсть у меня одну вещь. Я заметил это, и тогда он бросился душить меня.

— Он пытался украсть твою трубку?

— Трубку? — переспросил Крис. — Нет. У каждого хранителя свой сосуд. Кгм, но тебе нельзя знать это. Так что, возвращаясь обратно к моему рассказу, ты теперь понимаешь, почему я так обеспокоился, когда узнал, что вы ищите меня. А уж когда Джон завел разговор об Ордене… Надеюсь, я не сильно врезал ему.

— Он сильный. Переживет, — уверила его Гермиона. — А о Катарине он тоже тебе рассказал?

— Да, — по красивому лицу Кристиана пробежала тень печали. — Но эта новость не стала для меня неожиданностью. Связь между нами, близнецами, всегда была очень прочной. Я почувствовал ее смерть, в тот день я умирал вместе с ней.

Повисла тягостная тишина.

— Я, наверное, пойду, — нерешительно сказала Гермиона.

— Не нужно, я не собираюсь падать в пучину горя и отчаяния, я уже прошел сквозь это. Я хотел спросить тебя об одной странности, что я заметил у Джона.

— Всего одна странность? Удивительно.

— Не совсем понимаю твою иронию, но все же: когда мы с ним дрались, я так и не смог снять капюшон с его головы.

— Его плащ магически защищен.

— В Тарбете волшебство не действует. Поэтому я и в недоумении. Это возможно, только если плащ Джона — древний артефакт, сходный с мощью моего сосуда. Не представляю, откуда он у него. А почему Джон скрывает свою внешность? Он международный преступник? — шутливым тоном осведомился Крис.

— Не знаю, — развела руками Гермиона. — Я никогда не видела его лица.

Кристиан недоверчиво уставился на нее.

— Я удивлен. Мне казалось, у вас довольно близкие отношения. Между вами столько напряжения, невысказанных слов и сильных эмоции, что воздух вблизи вас буквально искрится.

— Кристиан, тебе это только кажется.

— Поверь мне, как достойному потомку двенадцати поколений вейл. Уверен, будь мы за пределами города, я бы почувствовал ваши эмоции во стократ сильнее. Да, я почти забыл, как это — ощущать чужие чувства…

— Ощущать чужие чувства? Ты эмпат?

— Все вейлы — эмпаты, а в моем случае способности к эмоциональной телепатии увеличиваются хранением мною сосуда. Так происходит со всеми хранителями. Это и награда, и наказание: с какой стороны посмотреть. — Кристиан взглянул на часы. — Пришло время будить Френсиса, сейчас его очередь дежурить. А мне и тебе не помешало бы хорошенько выспаться перед завтрашним смертельным номером с инферналами.

— Спокойной ночи, Крис!

— Возле лестницы должен гореть факел, он послужит тебе ориентиром. Спокойной ночи, Джейн.