Грим

Песнь завершилась — и взметнулось сердитое жаркое пламя. Мужчина оказался в центре огненной пентаграммы, и с ним заговорила сама Смерть, коснувшись ледяным дыханием его лица.

Малфой закричал и проснулся, ощущая могильный холод на своей щеке. Попытался сесть на постели, но руки противно задрожали, и он рухнул на подушки.

— Драко, тебе не следует вставать!

— Рэй, это ты? — сипло прошептал Малфой, пытаясь восстановить дыхание. — Где я?

— В моей новой загородной вилле. Твой отец подарил за то, что я вытащил тебя с того света. Он боялся, чтобы в больнице тебя снова не попытались убить, поэтому, как только твое состояние стало удовлетворительным, мы переместили тебя сюда. Правда, незаконно, и все газетчики, а вместе с ними и население нашей великой Родины, полагают, что тебя похитили, — быстро, но четко произносил Рэй, проводя беглый осмотр состояния пациента. — Люциус обещал уладить «похищение» с мракоборцами. Но если меня уволят с работы и лишат лицензии целителя, тебе придется до скончания жизни слушать мои горестные стенания.

Вилла защищена заклинанием Доверия, поэтому можешь не беспокоиться. Твое состояние улучшается, вскоре я заставлю твое тело функционировать как прежде. Ты съедешь из лучшей комнаты, и я смогу приглашать сюда красивых манекенщиц.

Драко рассмеялся.

— Спасибо, что в очередной раз спас меня. Я в вечном долгу перед тобой.

Рэй нахмурился и наколдовал возле постели Малфоя большое белое кресло.

— В этот раз не уверен, что в этом виноват я. Черт меня возьми, если я хоть что-то понимаю! — Рэй задумчиво почесал затылок. — Ты умер в ночь с тридцать первого декабря на первое января. Все признаки указывали на мгновенную смерть. В тот момент я еще не располагал данными о смертельном яде на клинке и предполагал, что ты скончался от ранения, а не от индийской отравы, действующей в течение двух-трех минут.

Знаю, что и сейчас твое сердце не бьется, хоть ты смотришь на меня, говоришь и даже дышишь.

Но вернемся в новогоднюю ночь, когда твой труп лежал передо мной на операционном столе. Остановка кровообращения, дыхания. Спустя пять-шесть минут начались необратимые изменения организма. Через два часа твое тело стало холодным, были уплотнены жевательные и мимические мышцы. И прочие признаки указывали на трупное окоченение.

Я не успел спасти тебя. Мне оставалось принимать остальных раненых во время праздника и горевать, что такая задница, как ты, покинула наш бренный мир.

Но что я вижу, возвращаясь в морг через два часа, чтобы проститься с твоим телом и оформить документы для безутешных родственников? Ты дышишь! Тяжело, с хрипами, как отъявленный курильщик, но дышишь! Сначала я решил, что сошел с ума, но, позвав медсестру, понял, что и она лишилась разума. Тем не менее, мои руки работали отдельно от помутившегося рассудка. Я прооперировал тебя, ввел противоядие и, убедившись, что твое тело реагирует на внешние раздражители (сердце ведь все еще не билось!), отправился к твоему отцу с известием, что ты жив.

Слава Мерлину, я успел раньше мракоборцев. При ином раскладе, предполагаю, известие о твоей смерти подтолкнуло бы Люциуса к окончательному безумию. Не смотри на меня так. Ты не можешь отрицать, что после смерти Нарциссы он не в себе.

Из воздуха появился домовой эльф с подносом в руках.

— Кристи накормит тебя горячим бульоном.

— Я не хочу, Рэй. Мне надо увидеться с отцом, — с усилием выговорил Малфой, но позволил эльфу усадить себя в постели.

— Ты съешь все до последней ложки, Драко! Не веди себя как ребенок, — фыркнул Рэй. — И не заставляй меня применять силу. Чем быстрее восстановишь силы, тем скорее встретишься с отцом.

— Почему его нет здесь? С ним все в порядке?

— Я говорил, что мы вывезли тебя из Мунго незаконно, то есть похитили из палаты. Тебя пытался убить весьма влиятельный человек, раз смог пробраться на закрытую правительственную вечеринку. У тебя враги в самых верхах Министерства, поэтому Люциус не доверил защиту единственного сына мракоборцам. Сейчас твой отец должен быть на допросе в Министерстве, и пока он не может навестить тебя, так как за ним следят.

— Когда в последний раз ты связывался с ним?

— Два дня назад я получил его письмо вместе с раненой совой. И мне, дипломированному целителю, пришлось лечить птицу.

— Не горячись. Лучше отнесись как к необычному опыту, — примирительно попросил Драко, с удовольствием поглощая горячий луковый суп. Только сейчас он осознал, насколько был голоден. — А как же твоя работа?

— Чтобы не вызывать подозрений, я все пять дней, что ты пролежал здесь без сознания, работал в больнице. Каждые полчаса трансгрессировал из Мунго, проверял твое состояние и возвращался обратно. Несколько раз Кристи вызывала меня, когда тебе становилось совсем плохо. На допросы ходил почти так же часто, как по нужде. Ох, и намучился я с тобой, Малфой.

Рэй действительно выглядел уставшим. Лицо покрывала трехдневная щетина, глаза покраснели, халат был сильно измят, и на манжете правого рукава виднелись засохшие пятна от горчицы.

— Сейчас я дам тебе лекарство. Ты уснешь, а когда проснешься, то сможешь объяснить другие волнующие меня вопросы.

— Но я устал спать, Рэй, — запротестовал Драко.

— Ты хочешь быстрее выздороветь? Если да, то слушайся своего врача и не смей ему перечить, — серьезно пояснил целитель. Он вытащил из кармана маленькую бутылочку, поболтал ее и протянул Малфою.

Жидкость на вкус была чуть солоноватой.

«Как слезы», — промелькнула неожиданная мысль, но Малфой уже не помнил, откуда знает вкус слез. Нестерпимо хотелось закрыть глаза, спастись от света, режущего глаза. Последним, что разглядел Драко, была сгорбившаяся фигура Рэя возле окна.

Ночной кошмар продолжился с момента, на котором завершился в последний раз. Перед глазами Драко возник перекресток, мужчина, закутанный в окровавленный плащ. Языки пламени взметнулись снопом искр в бархотно-черное небо и погасли при ее появлении.

— Зачем ты вызвал меня, Грим Камбан? Твое время еще не настало, я не забираю раньше назначенного срока.

— Не забирай душу моего брата.

— Ты, ничтожный человечишка, пытаешься отдавать приказы мне? — от ее хриплого смеха земля покрылась инеем.

— Мое заклинание сковало тебя, и ты не сможешь выйти за пределы пентаграммы.

— Глупец, ни одно заклинание не в силах сдержать меня на долгое время. Мое возмездие будет страшным, Грим.

— Я исполню все, стану верным слугой, нет, рабом. Лишь оставь его в живых. Моя мать и Халлотта не вынесут его смерти.

— Ах, Халлотта — твоя возлюбленная и жена старшего брата. От ее слез и слез матери кровоточит глупое сердце Грима Камбана. Любовь — могучая сила, но опасная, иногда жестокая. Даже я не всегда властна над ней.

Твой брат — жестокий убийца, вор. И ты любишь его? Или счастье Халлотты дороже жизней тех, кто умер из-за его жажды власти и трусости? Его расколотая душа не представляет ценности, а ты хочешь, чтобы она продолжала гнить в мире живых.

— Я хочу, чтобы он жил.

— На что же ты готов ради старшего брата?