Грим
Шрифт:
Крайний срок вашего отбытия из настоящего — девятнадцатое января, девять вечера. Иначе вы не успеете вовремя. К сожалению, я немного рассеян и часто ронял маховик, вследствие чего появились ограничения в перемещениях. Искренне ваш, Магистр.
— Потрясающе, он ронял бесценный маховик, — неожиданно злобно произнес Малфой и потер переносицу указательным пальцем. — Письмо не внушает мне доверия.
— Мне тоже не нравится, когда меня посылают в прошлое…
Она умолкла на полуслове, а потом оказалась прижатой к полу массивным телом Малфоя.
Словно в воздухе лопнула
Гермиона видела, как поднялся недавно обслуживающий их официант и упал, сраженный зеленым лучом. Град магических лучей обрушился на разрушенную площадь. Люди пытались подняться — и падали мертвыми.
— Протего максима!
— Репелло Инимиготум! — произнес Малфой, вытащив из кармана палочку. — Бегите! Скорее!
Золотистый полупрозрачный щит накрыл площадь. Маглы бросились бежать вниз в сеть запутанных переулков, в другую сторону от града смертоносных лучей, ослабляющих силу защитного купола.
— Я не могу трансгрессировать, — произнес Малфой, тяжело опускаясь на пол. — Они установили антитрансгрессионный щит.
— Но ты же перемещался в Хогвартсе! — в отчаянии закричала Гермиона. — Через минуту защитный купол не выдержит натиска.
— Я потратил слишком много сил на заклинание, — тихо произнес Драко, запрокинув голову. Из его носа текла кровь.
— Черт, Малфой! — со злостью воскликнула Гермиона и оглядела площадь. Людей не осталось.
Небеса громыхнули, и на землю упала первая капля дождя. Затем еще одна и еще, и начался ливень.
— Черт! — снова произнесла Гермиона и, ненавидя себя и проклятую судьбу, накинула на шею себе и Малфою цепочку маховика времени.
Треск защитного купола заглушили потоки льющегося с небес дождя. Лучи магических заклинаний столкнулись на месте, где секунду назад были два волшебника. И дождь зажегся огнем.
========== 22 глава. Blood, Tears And Gold ==========
Love grows cold
Blood, tears and gold
Won’t make it any better
I never let you down baby
And it won’t get any better
Blood, tears, and gold
Когда любовь остывает,
Кровь, слёзы и золото
Ничего не смогут исправить.
Я никогда не подводил тебя, детка
И уже ничего не исправить.
Кровь, слёзы и золото…
Hurts — Blood, tears and gold
За незаконное пересечение границы…
Гул голосов в голове мешал сосредоточиться на единственно нужном.
Убийство сеньора Ги де-Бонфина…
Он смог разлепить веки и открыть глаза. Мимо лица, отвратительно жужжа, пролетела жирная муха.
Марио Дельторо…
Из обозримого куска старого заплеванного линолеума торчал ржавый гвоздь, к которому прицепился длинный рыжий волос.
Вы приговариваетесь…
«Кто вы? То есть, кто я?»
К пожизненному заключению в тюрьме Сабаньента…
Голос говорил по-английски,
но с сильным испанским акцентом.Приговор подлежит обжалованию в течение двух недель с момента оглашения. Конечно, если Аарон Фишер сумеет найти адвоката в этой дыре.
Раздался грубый раскатистый смех и несколько слов на непонятном языке. Не требовалась быть переводчиком, чтобы различить в чужом языке грязные ругательства.
«Кто такой Аарон Фишер?»
Он почувствовал мертвую хватку на своих руках, а затем его немилосердно поволокли. Ноги безвольно волочились по заплеванному паркету в незатейливый геометрический узор.
Сознание растворилось в вязком потоке ужаса.
— Это он, тот самый Аарон Фишер!
— Убийца того министра?
Послышался шум, кто-то чертыхнулся, а затем наступила тишина.
— Да ты посмотри, у него молоко на губах не обсохло! Какой из него убийца! Руку даю на отсечение, наверху отстегнули кругленькую сумму, чтобы на парня повесили то зверское преступление.
— Не обманывайся возрастом. В моем районе жили подростки, готовые зубами растерзать глотку, чтобы добыть…
Тот, о ком говорили, внезапно открыл глаза и мрачно уставился на двух мужчин, склонившихся над ним. Один из них неудачно отпрыгнул назад, зацепив трехногий табурет, и рухнул на пол. Другой, двухметровый афроамериканец, выпрямился во весь свой немалый рост и внимательно посмотрел в глаза светловолосому парню.
— А воды можно?
Негр молча протянул ему выщербленный стакан с мутной водой. Заметив выражение брезгливости на его лице, недовольно произнес:
— Чистой здесь не бывает. Верно я говорю, Радж?
— Чище только наша моча! — нерадостно загоготал Радж, усаживаясь на табурет.
Парень облизал пересохшие губы и одним большим глотком осушил стакан, затем сел, ощущая слабость во всем теле.
— Что, парень, очнулся? Хорошо тебя отделали в полицейском участке. На теле ни следа, качественная работа.
— Есть повод восхищаться?
— Ты действительно прикончил подлого пса Бонфина? — встрял Радж.
— Никогда о нем не слышал.
Негр и Радж недоверчиво переглянулись.
— Фрэнк, он нас дурит так же, как и полицию!
— Где я нахожусь?
— Ты держишь нас за идиотов, молокосос?! — вспылил Радж.
— Уймись! — отмахнулся от индийца Фрэнк. — Аарон, послушай…
— Аарон? Почему вы называете меня так?
На полторы минуты воцарилась тишина, прерываемая навязчивым жужжанием мух.
— Ты вообще помнишь что-либо?
На лбу светловолосого парня залегла глубокая морщина, он отрицательно покачал головой.
— Я не помню даже, как выгляжу.
Фрэнк расхохотался и протянул потрескавшееся карманное зеркало Аарону, который с настоящим любопытством посмотрел на свое отражение. Он провел ладонью по светлым спутавшимся волосам, по жесткой щетине, заглянул в темно-серые глаза, будто пытался найти в них отражение собственного прошлого. Покрасневшие глаза смотрели обреченно.
— Хватит любоваться, девчонка! — презрительно произнес Фрэнк и вырвал у него зеркало, порезав палец о треснувшую поверхность.