Грим
Шрифт:
Я знаю, до тебя трудно дотянуться.
Я знаю, тяжело дышать.
Я знаю, временами трудно быть тобой,
И каково это, я не могу представить.
Должно быть, это не моя история -
Я не способен отвечать твоим задумкам.
Как это связано со мной,
И должен ли я сам это понять?
Depeche Mode – All That’s Mine
Три дня, один час и двадцать три минуты, как Гермиона жила в тысяча девятьсот пятьдесят девятом году. В трехэтажном особняке на Милроуз-стрит волшебникам отвели отдельную комнату с двумя жесткими кроватями и дюжиной горшков с цветами. Возле кровати Гермионы на тоненьких стебельках
Будущая свекровь Анабель была женщиной строгой, волевой и бескомпромиссной. Она вышла замуж в двадцать лет, сбежав из дома с бедным парнем с соседней улицы, имя которого через двадцать пять лет стало известно всей Америке. Отец Хью, Роберт, родился и провел свое детство в Вест-Ориндже, а после, бросив учебу в университете Остина, занялся вместе с лучшим другом торговлей поддержанными запчастями. За двадцать пять лет упорного труда мистер Стивенсон создал собственную империю и обеспечил своей семье безбедное существование.
Кларисса прошла вместе с мужем все испытания, ни разу вслух не усомнившись в его деловой хватке. Тяжелые годы закалили ее, превратив мечтательную девушку, грезившую о тихом семейном счастье, в жесткую волевую женщину, готовую поддерживать и защищать мужа в любой ситуации. Он уважал и даже немного боялся ее влияния в общественных кругах. И любил ее, но периодически позволял себе забавляться в обществе молодых ассистенток.
Ныне Кларисса Стивенсон в основном занимала себя общественной работой, в частности основала в Вэст-Ориндже «Общество морали». Вместе с остальными активистками на собраниях она с пеной у рта провозглашала моральные ценности и библейские заповеди, не желая замечать измен мужа. Услышав, что Гермиона и Драко путешествуют вместе, она незамедлительно предположила об их порочной внебрачной связи, что влекло появление нового пункта в списке «Почему мой сын не должен жениться на этой оборванке». Но выдуманная история о брате и сестре, приехавших из далекой Шотландии, лишила список двадцать третьего пункта.
Анабель в тот момент была готова заколдовать будущую свекровь необратимым заклинанием. Дикое желание трансфигурировать Клариссу в лягушку преследовало ее по ночам. Но Анабель была верна своему слову: после изгнания из семьи она запретила себе колдовать. Причины она не называла, а Гермиона не решилась задавать личные вопросы. Появление гостей из будущего стало для Анабель своеобразным вызовом ее способностям. Она не могла колдовать, поэтому поиск ответа на вопросы Магистра занял больше времени, чем изначально предполагали Драко и Гермиона. Задача была исполнена, но они не могли вернуться домой, не побывав на ее свадьбе. Анабель представила их как своих друзей, и они стали единственными гостями, приглашенными со стороны невесты.
Обитатели и гости дома были приветливы с волшебниками, а любые странности в их поведении приписывали британскому происхождению. Драко с его ироничными шутками и изысканными комплиментами полюбили все особы женского пола, от четырехлетней племянницы Хью до миссис Дженкинс, которая ходила со слуховым аппаратом.
На их первом ужине в доме Стивенсонов Гермиона так переживала, что Драко выскажет какую-нибудь глупость о маглах, что не могла проглотить и крошки. К ее облегчению, с каждой минутой влияние Драко на окружающую женскую аудиторию росло. Он с серьезным видом выслушивал их истории, смеялся в нужных моментах и незатейливо отвешивал комплименты дамам, млевшим от его британского акцента. Но после ужина Малфой не преминул заметить, что гости не умеют пользоваться столовыми приборами по назначению и пользуются для всех блюд одной вилкой. Магловская одежда ему не нравилась, а восхищение разными железяками (так он называл автомобили) вызывало возмущение.
— Как ты можешь жить среди них? — спросил ее Драко.
— Теперь и ты поживешь среди них, — ответила Гермиона, чувствуя себя подавленной.
За три дня, проведенных в чужом городе и времени, Гермиона старалась избегать Драко. Малфой редко покидал
комнату, куда их поселили вместе с Гермионой, лишь иногда выбирался в гостиную, чтобы в одиночестве посмотреть на «чудесный ящик». Пару раз к нему присоединился Аарон, который любил проводить время в доме своего крестного и смотреть цветной телевизор, единственный во всем городе. Гермиона же гуляла вместе с малышкой Кэтти или старой миссис Дженкинс, вместе с Анабель ездила за покупками в соседний город и на примерку свадебного платья. Они быстро подружились, и, глядя на счастливую невесту, Гермиона не могла поверить, что в старости она превратится в одинокую бездетную женщину.Будущее Анабель было туманно и мрачно. Но и собственное будущее не радовало Гермиону. Единственным, что они с Драко обсудили за прошедшие дни, было нападение в Пуэрто-Анхеле. Они не смогли определиться в единой версии событий. Охотиться могли как на Драко, едва не погибшего две недели назад, так и на Гермиону, которую знали в лицо и уже пытались убрать с помощью чучела.
Сейчас, в тысяча девятьсот пятьдесят девятом году, они получили краткую передышку. Жили в чужом времени, с выдуманной биографией, а Гермиона — и с не своей фамилией.
Гермиона Малфой.
— Ужас, — пробурчала Гермиона, натягивая старую футболку Анабель, и вышла на балкон.
Переместившись во времени, Гермиона и Драко оказались посреди пустого шоссе. В ее карманах была горстка сиклей и удлинитель ушей, у Малфоя — банкнота в тысячу мексиканских песо и салфетка с адресом какой-то официантки. И если Драко был одет по-летнему, то Гермиона в зимнем пальто смотрелась дико. После Анабель одолжила ей необходимую одежду и деньги, но надевать чужие вещи Гермионе не нравилось, что было говорить о Малфое, который сначала наотрез отказывался надеть магловские обноски, а особенно ужасные штаны из странной синей ткани.
В страшном сне Гермионе не могло присниться, что она станет носить эту фамилию. Но судьбе было угодно постоянно сталкивать их лбами, как бы они оба ни старались отдалиться друг от друга.
Ночной ветер принес в знойный воздух прохладу. Гермиона поежилась и хотела взять простыню, чтобы укрыться, но передумала и схватила со стула рубашку Драко. И пусть закутаться в его рубашку казалось слишком интимно, но Гермиона не могла отказать себе в минутной слабости.
Сейчас Драко был единственным во всем мире, кому она могла довериться. И никуда не уйти, не сбежать к родителям или к Гарри, не спрятаться в объятиях матери. Гермиона злилась на судьбу, на себя. Ее постоянное недовольство, злость, грусть, обида выливались в бесконечные ссоры с Малфоем. Они цепляли друг друга по любому поводу. Злость Малфоя была не менее едкой, чем ее собственная.
Их последняя ссора четыре часа назад была особенно болезненной. Полночи Гермиона повторяла про себя ссору с Малфоем и пыталась придумать достойные ответы на его нелепые аргументы и дошла до того, что почти приняла его доводы.
Он сказал, что она влюбилась в образ, созданный в ее голове. Она отрицала его слова, пытаясь за яростными словами спрятаться от боли в его глазах. После судорожных раздумий в духоте темной комнаты Гермиона была готова признать его правоту. Грим был загадкой, будоражащей воображение, личной тайной, хранимой в глубинах сердца. В его образе соединились опасность, приключения, тайна, которые безумно влекли Гермиону к нему. Но влюбилась она не в образ, а в человека, скрывавшегося за капюшоном: остроумного, ироничного, сильного, преданного.
Этих качеств не было у Малфоя, которого она знала с одиннадцати лет. Или она ошиблась?
*
Будильник надрывался на прикроватном столике. Пытаясь нащупать кнопку выключения, Гермиона случайно смахнула его на пол. Раздался прощальный аккорд, и наступила благословленная тишина.
— Черт! — произнесла Гермиона, выглянув из-под одеяла.
Разбитый циферблат часов показывал одиннадцать утра. Церемония начиналась в четыре вечера, но последние приготовления к торжеству обещали растянуться до самого бракосочетания.