Грим
Шрифт:
Ее охватило чувство блаженства, легкости, безграничного необъяснимого счастья. Никаких проблем, беспокойств, страхов. Эйфория.
В пустоте раздался голос:
«Когда твой друг вернется, ты оглушишь его».
Если воспротивиться голосу, придет конец легкости и счастью. Если подчиниться — конец свободе. Внутренний голос зашептал:
«Я не буду!»
«Слушай меня!»
«Нет!»
«Подчинись мне!»
— Нет! — закричала Гермиона во весь голос. Дымка перед глазами рассеялась.
Гермиона снова оказалась в ярко-освещенной гостиной, лицом к лицу с улыбающейся Катариной.
— Глупый мальчишка! Остол…
—
Гермиона, тяжело дыша, направила свою палочку в лицо лежащей на полу женщине. Все напускное очарование и любезность исчезли с лица мисс Марлок, сменившись яростью и злостью.
— Ты не Катарина, — с растущим подозрением спросила Гермиона.
— Ты не Катарина, — глумливым голосом передразнила ее женщина. — Конечно, нет. Катарина давно на том свете. Только волосы от нее и остались. Очень прискорбно. Очень.
Лже-Катарина расхохоталась, обнажив жемчужно-белые зубы. Гермиона в ужасе отшатнулась.
— Вы убили ее из-за принадлежности к Ордену? Как убили Анабель…
— Она не состояла в Ордене, дурачок! — лже-Катарина, хитро улыбаясь, смотрела на Гермиону, будто видела в ней что-то крайне забавное. — Мы даже растерялись немного, но, похоже, мамаша ничего ей не передала. Так сказать, Катарина умерла ни за что. Смешно, не правда ли?
На лице Гермионы появилось отвращение.
— Мы предполагали, что сюда явятся такие идиоты, как вы, которые будут искать ее, — произнесла Катарина, медленно поднимаясь с пола.
— Не двигайся! — визгнула Гермиона своим нормальным женским голосом.
И тут же скорчилась, задыхаясь от боли, упала на колени. Ее кожа пузырилась как закипающий воск, волосы удлинялись и закручивались локонами, рост уменьшался, одежда и обувь становились велики.
Превращение завершилось. Она снова стала самой собой. Перед ее глазами мелькнула магическая вспышка — Гермиону завертело и швырнуло лицом о стену. Палочка выпала из ослабевших рук и откатилась в сторону. В глазах потемнело от боли, дыхание перехватило, во рту появился тошнотворный солоноватый привкус. Гермиона сплюнула кровь под ноги громко хохочущей Катарине.
— Не надо было тебе ввязываться в эту бойню, девочка, — фальшиво-грустным тоном произнесла она.
Возле камина материализовался Грим. Лже-Катарина, выругавшись, повернулась к нему и выкрикнула Смертоносное заклинание. Зеленый луч рассек пространство, где только что находился Малфой, а мгновением позже гигантский пес, внезапно возникший из воздуха, набросился на Катарину.
Рвать…
Раздался крик. Лицо Катарины пересекли четыре длинные царапины.
Загрызть…
Хруст ломающихся ребер.
Убить…
Когти Грима остановились на шее Катарины. Всего небольшое усилие и…
— Остановись! — в ужасе закричала Гермиона.
Грим угрожающе зарычал и в один прыжок преодолел расстояние между ним и Гермионой. С его морды и лап капала кровь, оставляя на ковре алые пятна. Черный пес глубоко втянул воздух и еле слышно зарычал. В глубине серых человеческих глаз мелькнуло нечто осознанное. Неожиданно пес снова зарычал и повернул голову в сторону Катарины.
Вспышка белого огня ослепила его. Взрывной волной Грима отшвырнуло куда-то в сторону. Страшный грохот, звон бьющихся стекол, рушащиеся стены и перекрытия, чей-то крик. Глаза все еще не видели. Малфой почувствовал, как
грудь придавило что-то тяжелое, он не мог дышать. Новая вспышка — и темнота.*
Драко не знал, сколько времени находился в бессознательном состоянии. Он обнаружил себя лежащим на асфальте среди картонных коробок, мешков с отвратительно воняющим мусором и горами прочего старого хлама. Малфой приподнялся на локтях, зачерпывая руками грязный желтоватый снег и размокшие сигаретные окурки. Кровь толчками шумела в ушах, перед глазами расплывались фиолетовые пятна.
«Гермиона…»
Малфой вскочил на ноги, преодолев приступ тошноты и головокружения. Он находился в десяти метрах от дома по Флит-стрит 18. Восточная часть здания лежала в руинах, подъезд завалило, на втором и третьем этажах полыхало пламя. Поднявшийся ветер перебросил огонь на соседние дома. Ночная улица наполнилась криками. Сонные испуганные люди в пижамах и домашних шлепанцах выбегали из домов. Несколько человек пытались самостоятельно тушить пламя. Отдаленно слышались сирены карет скорой помощи и пожарных машин.
Малфой трансгрессировал на первый этаж горящего здания. На месте гостиной громоздились балки, доски, обрушившиеся железобетонные перекладины. Из-за дыма нестерпимо слезились глаза, дышать было практически невозможно — легкие больно обжигал горячий воздух.
Драко закрыл глаза, пытаясь отгородиться от всех звуков. Исчезли вой сирен, крики людей, треск горящей мебели. Тишина.
Но он не чувствовал Гермионы, не чувствовал ее эмоций. Грим не чувствовал ничего, кроме дыхания смерти. Мир вокруг искажался, стирались грани реальности, открывая проход в мир мертвых.
Нет. Он не выдержит этого еще раз, не сможет.
Боль…
Где-то рядом тусклый свет ее души, готовой покинуть телесную оболочку. Рядом.
Драко открыл глаза, отшвырнул в сторону тяжелые перекладины и увидел Гермиону. Ее лицо и одежда залиты кровью, ноги придавлены бетонными балками и деревянными стропилами. Она дышала, тяжело, хрипло, но дышала.
«Я спасу тебя».
Малфой подхватил девушку на руки и трансгрессировал прочь от горящих развалин, от дома, в котором побывала смерть.
— Рэй! Мать твою, Рэй!
В темной прихожей вспыхнул свет, маленький тучный волшебник, держа наперевес волшебную палочку, удивленно разглядывал высокого мужчину, держащего на руках истекающую кровью девушку. Волшебник часто заморгал и ущипнул себя, проверяя, не сон ли это.
— Рэй, это я — Малфой! Спаси ее!
— Малфой? — недоверчиво переспросил Рэй, пытаясь узнать в мужчине, лицо которого скрывал капюшон, своего друга. — Неси ее в комнату.
Рэй прошел в комнату, быстро сбросил с дивана книги, бумаги, перья, подушки и жестом указал Малфою положить Гермиону на освободившееся место и приступил к осмотру.
— Почему в Мунго не обратился? — лицо Рэя помрачнело.
— Нельзя, — произнес Малфой, скидывая с себя капюшон.
Рэй, больше не задавая вопросов, начал лечение. Он тихо шептал заклинания, без пауз, без передышки, словно заунывную бесконечную песню. Палочка вертелась и вспыхивала искрами в его руках. Иногда Рэй оставлял ее и проводил руками над Гермионой, тогда из его ладоней шло слабое золотистое свечение. Затем целитель снова брал волшебную палочку и продолжал шептать заклинания.