Громкий шепот

– Валери, у меня нет презерватива, – тяжело выдыхает Макс. – Конечно, нужно было подумать об этом до того, как я оставил тебя без одежды, но мой мозг в данную секунду где-то в канаве. – Он проникает в меня двумя пальцами, заставляя задыхаться от каждого движения.

– Все в порядке. Я на таблетках. В больнице меня проверяли, там все кристально чисто. – Смотрю ему в глаза. – Я доверяю тебе. Ты нужен мне прямо сейчас.

Макс стонет и смотрит на меня помутневшим взглядом.

– Ты убиваешь меня.

Он приподнимает меня за бедра и в следующее мгновение соединяет наши тела окончательно. Я держусь за его плечи и со стоном запрокидываю голову. Каждый толчок сопровождается приятным томлением внизу живота.

– Я люблю тебя, – хрипит он, притягивая меня к своим губам.

– Я… – Болезненный ком в горле пульсирует от напряжения, вызывая слезы в уголках глаз. – Я… – Люблю тебя.

Слезы прокладывают жгучие ручейки по щекам, напоминая мне о ненависти к самой себе.

– Я знаю. Знаю. Но я сильнее. – Макс пленит мои губы в поцелуе, тело в объятиях, а душу – в любви.

Глава 30 Макс

Я теряюсь в этих бездонных глазах каждый раз. Каждый раз. Ей стоит только посмотреть на меня, и все остальное перестает существовать.

Господи, благослови Леви Кеннета и Аннабель Андерсон, потому что если бы не они и не их драма, я бы еще черт знает сколько скитался по этому миру, мечтая вновь встретить человека, который наложил на меня чары много лет назад.

Мне хочется забрать все ее черные цветы и заменить только белыми ромашками. Я готов ждать и брать ровно столько, сколько она дает в данный момент. Не потому, что мне не нужно большего, а потому, что Валери даже не подозревает, что и так заполняет меня до предела. Она верит в какую-то глупую несправедливость, думая, что отдает намного меньше, чем должна. Чушь. Каждое ее прикосновение, взгляд и слово наполнены пылающими эмоциями и чувствами.

Валери может не говорить «я люблю тебя», но я знаю: все, что она испытывает, называется любовью. Эта женщина и есть воплощение любви. Не такой сладкой и невинной, от которой сводит зубы. А той, что проникает в химический состав вашей крови, потом бросает на пушистую кровать, заставляя утонуть в нежности и комфорте, а спустя время вновь взрывается новой порцией страсти. Это та любовь, которую ты ощущаешь без слов. Та любовь, которая не применяет спецэффектов и фильтров. Она громкая и живая.

После того как мы осквернили (или освятили) мастерскую Хельги, Валери позвала мою пожилую подругу, чтобы показать свое творение. Они уже больше часа беседуют о тонкостях гончарного дела, и я начинаю думать, что пробудил монстра.

Телефон не перестает вибрировать от сообщений Нейта и Леви, бомбардирующих меня вопросами.

Леви набирает сообщение…

Леви набирает сообщение…

Олаф выбирает GIF…

Молчание. Мне очень редко удается заткнуть Нейта, но, видимо, не в этот раз.

Леви набирает сообщение…

Проходит пятнадцать минут, а на экране все еще пусто.

Леви набирает сообщение…

Олаф: *GIF *

На экране появляется рыжая ведьма, которая варит зелье. Я фыркаю от смеха.

Леви набирает сообщение…

Леви набирает сообщение…

Я вкратце рассказываю о событиях нашей ночи, получая в ответ еще больше немногословных «черт», «офигеть» и «я в шоке» от Леви и тысячу гифок от Нейта.

Бросив взгляд на Валери, вижу, как она ловит каждое слово Хельги, внимая до мелочей.

Наконец-то, спустя десяток сделанных изделий, они решают закончить свой глиняный марафон.

– Ты очень талантливая. – Хельга смотрит на Валери, как на драгоценный камень. – Макс был не самым приятным учеником.

Факт. Но какого черта?

– Эй! – возмущаюсь я со своего места в углу, в который меня тактично выгнали. – Ты говорила мне, что я твой лучший ученик.

– Конечно, милый. Твои пенисы до сих пор стоят на моей полке.

Я открываю рот в немом возмущении. Они с Грейс решили довести меня до сердечного приступа.

– У него действительно был очень неординарный подход. – Хельга возвращает свое внимание к Валери и становится такой серьезной, будто не вела только что разговор о пенисах. – Он всегда любил необычные вещи. Изделия, которые мне казались отвратительными, для него являлись особенными.

Валери встречается со мной взглядом, продолжая слушать Хельгу.

– Сломленные люди видят красоту в темноте.

– Я не сломлен, – вмешиваюсь я.

– Сейчас – нет, но он ломал тебя годами.

Я начинаю чувствовать себя неуютно, мое колено подпрыгивает, а в горле появляется сухость.

– Спасибо, – шепчет Валери, с силой прикусывая губу.

– За что, дорогая?

– За то, что помогли ему.

Уверен, только что мое сердце ударило по тормозам в попытке осознать сказанные слова. Ей важно, что кто-то помог мне.

– Нет-нет, – качает головой Хельга и сжимает руку Валери, – он сам помог себе. Мы с Грейс просто были рядом.

В горле появляется болезненный ком, прежде чем мне удается взять себя в руки.

– Так, – я хлопаю в ладоши, поднимаюсь на ноги и потягиваюсь, – сеанс психотерапии окончен.

Хельга обнимает Валери, и они еще несколько минут не выпускают друг друга из рук.

Мой телефон вибрирует, требуя внимания. За последние дни у меня накопилось больше пропущенных вызовов и непрочитанных сообщений, чем писем из Хогвартса в доме Гарри Поттера.

Я смотрю на экран и чуть ли не давлюсь.

Саманта?

А больше тебе ничего не нужно?

Я не отвечаю и убираю телефон в карман. Но противное ощущение, скребущее душу, не покидает и требует узнать, что случилось. Ей нужна моя помощь. Почему она обратилась ко мне? Я очень редко (а точнее, никогда) не отказываю даже в самых безумных просьбах о помощи. Но это Саманта. Должен ли я откликнуться?