Громкий шепот

На меня никогда не кричали и почти что не поднимали руку. У мамы случались истерики, но это не было гневным криком, скорее привлечением внимания папы к ее якобы разбитому от моего поведения сердцу.

Однажды она разозлилась на меня за то, что я грубо ответила учительнице в школе и выставила напоказ свою дурную натуру. Жгучая пощечина коснулась моей щеки в тот момент, когда я стояла и очередной раз не могла вымолвить ни слова.

– Отвечай мне, когда я с тобой разговариваю, юная леди. Ты прекрасно грубила в школе, – сказала мама нравоучительным тоном.

Папа начал ругать ее за то, что она позволила себе распустить руки, но она разъяренно ответила:

– Боже, да разве ты не видишь, что она сама спровоцировала меня!

Забавно, что только сейчас вспоминая это, я понимаю, как сильно небрежно брошенная фраза может повлиять на нашу жизнь.

До мурашек противно осознавать, что ты дарил свою любовь людям, которые плевать хотели на нее.

– Как ты? – Аннабель всматривается в мое лицо своими зелеными глазами.

Я пожимаю плечами.

– Замечательно.

– Ложь, – хором скандируют друзья.

Я вздыхаю и откладываю приборы, концентрируя взгляд на пасте в тарелке. Если честно, то с отъездом Макса я не помню, когда в последний раз нормально ела.

– Нормально ли головой понимать, что мне самой требуется разобраться со всеми своими дурацкими заскоками, но всей душой тосковать по нему? – Я сворачиваю и разворачиваю салфетку на коленях.

Они с Лиамом изучают меня пару минут, затем переглядываются, молча решая, кто заговорит первым.

– Нормально тосковать по тому, кого ты любишь, – начинает с опаской Аннабель.

– Даже если это Макс, – добавляет Лиам.

Подруга пинает его под столом.

– Тем более если это Макс, – исправляется он.

Я опираюсь локтями на стол и закрываю лицо ладоням.

– Мы можем поговорить о чем-то другом? Мой мозг скоро взорвется от мыслительных процессов.

– Ты любишь его? – Лиам не сдается и плюет на мою просьбу. – Твой мозг взрывается, потому что ты до сих пор думаешь, что тебе больше не позволено любить.

Кто бы говорил. Он меняет женщин со скоростью света, лишь бы, не дай бог, не влюбиться. Словно любовь – это грязная вещь в его изысканном мире лордов.

– А ты позволяешь себе любить? – огрызаюсь я.

– Не сравнивай. – Он сжимает вилку в кулаке. – Ты можешь любить кого захочешь. У меня такой роскоши нет. Так что цени то, что имеешь, и не поддавайся тараканам в своей голове.

– Так, давайте немного выдохнем, – произносит миротворческим тоном Аннабель. – Валери, Лиам лишь хочет сказать, что не нужно тратить свои ресурсы и время на страх перед будущим. Дай себе шанс и посмотри, что из этого выйдет. Лучше рискнуть, чем потом сожалеть, что струсил. Ты любишь любить, так не ограничивай себя.

Люблю любить.

Права ли она? Если подумать, то я не столько желаю чужой любви, сколько хочу, чтобы моя собственная любовь наконец-то обрела ценность. Так кто достоин ее больше, чем Макс?

– А что, если я ошибаюсь и… влюбилась в него только потому, что мы жили в одном доме? Ну, знаете, тесное пространство и общая цель. Я была уязвима, а он весь такой Том Круз во плоти.

– Он сделал невыполнимую миссию выполнимой, – усмехается Лиам.

– Валери, открой глаза, черт возьми, – хлопает по столу Аннабель. – Ты влюбилась в него в семь лет. Вы не жили в одном доме, и на тот момент он явно не выглядел, как Том Круз.

Они с Лиамом всегда были такие раздражающие? Или стали такими, когда начали лезть в мое сердце?

– Я считаю, что ему и сейчас до Круза как до луны, – говорит Лиам с набитым ртом. – Но в любом случае Макс – лучшее, что могло с тобой случиться после всего дерьма в твоей жизни.

Я молча киваю, потому что тут нечего добавить или оспорить. Макса буквально можно приравнять к подарку судьбы. Может, Вселенная долгое время и не отвечала на мои звонки, начиная с первой нашей встречи, а может, я звонила не по тому номеру, но каким-то образом она все-таки послала мне его.

Аннабель и Лиам наконец-то решают оставить меня в покое и заводят разговор о балете. Лучше уж он, чем еще одна промывка мозгов.

Затем Аннабель начинает показывать смешные видео с детьми и Леви, ее глаза излучают неоспоримое счастье. Я понимаю, что хочу испытывать такие чувства. Хочу дать себе еще одну попытку на счастье.

Но для начала я заберу всю свою любовь у тех, кто ее недостоин.

Мы заканчиваем обедать и забираем детей. Я помогаю одеться Оливии, пока Аннабель успокаивает истерику Марка по поводу того, что она дала ему банан без кожуры.

Моя нервная система однозначно не готова к такому.

– Посмотрите-ка, вас двоих никуда не взяли, и вы решили податься в няньки? – раздается за моей спиной знакомый противный голос.

В эту минуту Лиам возвращается из уборной и рявкает:

– Иди куда шла, Бриттани!

Боже, эта сучка портила нам жизнь на протяжении всей учебы и до сих пор не может угомониться. Интересно, ее саму не утомляет собственная стервозность?

Я разворачиваюсь и машинально прикрываю спиной Аннабель и детей. Знаю, что Бриттани не причинит им вред, но мне не хочется, чтобы она даже смотрела на них.

– Лиам, на твоем месте я была бы поласковее. Кто знает, как повернется жизнь. – Она дефилирует мимо нас и игриво кладет руку на грудь Лиама.

Он позволяет.

Какого черта?

– Иди по своим делам. – Он напрягается всем телом, но затем с улыбкой продолжает: – Пожалуйста.

Пожалуйста? ПОЖАЛУЙСТА?

Бриттани разворачивает на каблуках и смотрит за мою спину на детей. Ни слова, сучка. Иначе, я точно не скажу «пожалуйста».

– Мама, почему у этой тети такие большие губы? – спрашивает Оливия.

Лиам чуть ли не фыркает от смеха в спину Бриттани. Наконец-то он пришел в себя.

– Потому что у нее помойный рот, – отвечаю, встречаясь с сучкой взглядом.

Я почти слышу, как в голове Бриттани начинают работать крошечные, почти неосязаемые извилины.

– О, – ее глаза опять переходят на Аннабель и детей, – так значит, наша звезда подалась в благотворительность. Аннабель, твое тело настолько разваливается, что ты не только не можешь добиться успеха в балете, но и собственных детей выносить не в силах?