Громкий шепот

– Кажется, Леви пришел. – Телефон трясется, пока она достает детей из ванны, просит Оливию укутать Марка в полотенце, а затем идет к входной двери шагами, гнев которых я ощущаю на расстоянии.

Моя собственная входная дверь тоже хлопает, а затем слышится стон.

– Кажется, Макс тоже пришел.

– Кеннет, ты сдурел? – ворчит Аннабель.

Я ничего не вижу, потому что она направила экран телефона в потолок.

– Хватит обнимать вешалку.

– Что происходит? – спрашиваю я, отставляя чашку, чтобы пойти встретить Макса.

– О… ты сейчас сама все увидишь. Думаю, у тебя будет такое же представление. Целую.

Она сбрасывает звонок, а я в недоумении смотрю на телефон и иду в прихожую. Знаю, что никто, кроме Макса, не мог прийти, но в свете последних событий на всякий случай спрашиваю:

– Макс, это ты?

Еще один стон. Что он там делает? Я ускоряю шаг.

– Нет, это я, – отвечает Макс, безуспешно пытаясь повесить пальто на вешалку, но больше похоже, что он танцует с ней медленный танец.

Теперь понятно, о чем говорила Аннабель.

Смех вырывается из меня без предупреждения. Во-первых, я очень по нему скучала. Во-вторых, я ни разу не видела этого человека пьяным. И это, скажу вам, очень интересное зрелище.

– Я и сказала, что это ты.

– Нет. – Макс мотает головой, наконец-то совладав со своей партнершей в лице вешалки. – Ты сказала: это ты? А я – это не ты. Я – это я. Понимаешь? Ты – это не я. – Он размахивает руками, доказывая свою точку зрения.

Я киваю и сдерживаю приступ смеха.

– Пойдем ляжем спать?

– Я не хочу спать, у меня еще куча энергии. – Макс резко сокращает между нами расстояние и одним движением закидывает меня к себе на плечо.

Для человека под довольно приличным опьянением у него все еще хорошая координация. Видимо, вешалке просто не повезло.

Я крепко обхватываю его талию, когда мы поднимаемся по лестнице. Ну знаете, на всякий случай.

Макс перешагивает через одну ступеньку, и я пищу:

– Не урони меня.

– Дорогая, я бы не уронил тебя, даже если бы к моему виску приставили дуло пистолета.

– Ты всегда такой красноречивый, когда пьяный? – хохочу я.

– Только с тобой.

Мы продолжаем путь, и через минуту Макс бросает меня на кровать, а затем приземляется сверху. На мгновение создается ощущение, что он раздавит мое тело всем своим весом, но его локти берут удар на себя.

Брауни нарезает круги по всей спальне, решив, что мы играем в какую-то игру, в которую его не пригласили.

Макс утыкается носом в мою шею и жадно вдыхает, будто до этого и вовсе не дышал. Я делаю то же самое, расчесывая его волосы.

– В честь чего вы устроили сегодня похороны своей печени? – спрашиваю с весельем в голосе.

Макс поглаживает большим пальцем мое родимое пятно, продолжая прятать лицо в изгибе между шеей и ключицами.

– В честь того, что у меня больше нет близнеца. – Он тяжело вздыхает, и я чувствую, какой болью пропитаны эти слова. – В целом его никогда и не было.

Мои руки переходят на его плечи и притягивают в объятия до хруста костей.

– Продолжай. Я слушаю, – шепчу.

– После того, как закончил разговор с тобой, я посмотрел запись с камер. Взбесился еще больше и поехал к Саймону. Ну… – его тело пробивает дрожь, – для Саймона я впервые стал сильным.

Мои губы скользят по его лбу и целуют в висок.

– Я горжусь тобой. Слышишь? Для меня ты всегда был сильным, но сегодня ты стал таковым для самого себя. А не для Саймона.

Макс с трудом приподнимается на локтях и смотрит на меня глазами цвета теплой карамели. Я буквально ощущаю, как в каждой клетке моего тела разливается жар.

– Ты меня не винишь?

– За что? – опешив, спрашиваю я.

– Я обещал тебе безопасность, а он…

Моя ладонь закрывает ему рот.

– Не смей, – шепчу я. – Даже не думай, что ты в чем-то виноват. Рано или поздно это должно было произойти. Возможно, даже к лучшему, что наконец-то случилось то, что случилось. – Я коротко и легко целую его. – Это впервые побудило тебя, как ты говоришь, достать голову из задницы.

Макс лениво, но искренне улыбается и оставляет такой же легкий поцелуй на моих губах.

– Получается… – он задумывается, – я побудил тебя, а ты побудила меня и мы вместе побудили… Уф… я запутался. – Макс качает головой. – Хочу сказать, что…

– Я поняла, – с улыбкой прерываю его. – Мы заставили друг друга полюбить себя. Помогли найти внутреннюю опору, зная, что если нам не удастся ее обрести, то рядом всегда появится человек, который нас поймает. Я всегда буду тебя ловить, сколько бы раз ты ни падал, Макс. – Голос дает слабину от эмоций, и я несколько раз сглатываю.

– Я… так боялся, что он притронется к тому, что принадлежит мне, что долгое время вообще сторонился женщин. Не заводил новые знакомства и друзей, имея лишь давно сформировавшийся круг общения. Я не доверял никому. Именно поэтому ты первая женщина в этой кровати. И, черт возьми, будь я проклят, если позволю ему тебя у меня забрать.

Я целую его со всей страстью и эмоциями, сдавливающими мне грудь. Прижимаюсь всем телом, желая раствориться в этом человеке, приклеить себя к нему, чтобы он никогда даже не думал, что кто-то сможет забрать меня.

Любовь к нему не похожа ни на одну любовь, которую я отдавала всем людям раньше. Она не болит и не разрушает меня изнутри, не заставляет задыхаться в погоне за ответными чувствами. Я не испытываю всепоглощающей ярости, страха, боли и отчаяния. Не знаю, как правильно это обозначить и есть ли вообще какой-нибудь умный термин для этого. Я просто понимаю и чувствую, что эта любовь другая, что с ней можно жить иначе.

Макс возвращается к дыханию в мою шею, потихоньку расслабляясь. Я вывожу медленные нежные узоры на его спине и ощущаю грудью синхронизированное сердцебиение наших сердец.

– Ты сразу поняла, что это не я, а он, – почти бессвязно бормочет Макс. – Как?

– Вы совершенно разные, как телом, так и душой. Для меня существует только один Макс Гилберт, и даже если передо мной поставят тысячу одинаковых людей, я все равно узнаю и выберу тебя.

Проходят долгие минуты, и я думаю, что Макс уже заснул, но он еле слышно спрашивает сквозь сон:

– Почему?

Мои руки начинают немного дрожать от волнения, но я продолжаю гладить его спину. Наконец-то совладав с собой и проглотив огромный ком в горле, говорю: