Грымза с камелиями

Через полчаса сюжет стал развиваться более ритмично. Виктор Иванович вместе с Галиной Ивановной уехали на станцию. Максим наконец-то пришел в дом и, мрачно оглядев нас, сказал:

– Как вы уже знаете, произошло убийство, и совершено оно в нескольких метрах от этого дома.

Екатерина Петровна вцепилась в мой локоть. Утешать и поддерживать ее желания не было, и я отвела ее руку в сторону.

– Рядом с телом обнаружено орудие убийства, это приличный камень, булыжник, называйте, как хотите, им и нанесли удар, который привел к летальному исходу. Думаю, это произошло где-то после трех...

«Во сколько я проснулась от холода?.. Я же смотрела на часы... где-то в два ночи, потом шастала по лесу, и парень был еще живой... потом Осиков... думаю, где-то в три он от меня и ушел.

Да что же вы, Арсений Захарович, все под ногами крутитесь в самое неподходящее время! Да и труп этот вам, гражданин Осиков, совсем не чужой... Мне надо к реке, срочно!» Я еле сдержалась, чтобы не сорваться с места.

– Я бы хотел знать, где каждый из вас был в это время? – закончил свою речь Максим.

«Где, где... спала я...»

– Я был у себя, спал, – первым откликнулся Юрий Семенович.

Я вспомнила, как в его каморке загорелся свет... может, просто так, мало ли что человеку нужно... ночью... Чего я придираюсь, просто не спалось человеку или в туалет захотел.

– Во сколько вы легли? – спросил Юрия Семеновича Максим.

– Где-то в десять.

– Я тоже спала, – вскакивая с дивана, сказала Екатерина Петровна, – как дверь закрыла, так и к себе пошла, уж не помню, сколько на часах было, может, пол-одиннадцатого.

«Да уж, дверь закрыть ты не забыла, мымра... я из-за тебя замерзла и в лес этот зачем-то потащилась».

– После ванны я выпил две чашки кофе, почитал газету – люблю быть в курсе последних новостей, знаете ли, – вальяжно начал Евгений Романович, – и тоже отправился спать, было приблизительно полдвенадцатого. Вообще, этот допрос унизителен, не думаете же вы...

– А почему бы мне так не думать? – резко одернул его Максим.

Ответом была тишина.

А потом все посмотрели на меня. И чего смотреть?.. Знаю, знаю... женщина я одинокая, слабо контролируемая, так что грех на меня не подумать.

– Я спать легла в одиннадцать часов.

Обойдетесь без подробностей.

– И до утра ты не просыпалась? – спросил Максим.

– А почему вы этот вопрос задаете только мне?

Это дискриминация, мои дорогие, настоящая дискриминация! Если я подам в суд, то присяжные примут мою сторону.

– Ответь, пожалуйста, на вопрос, – мягко попросил Максим.

«Врать или не врать, врать или не врать? Ах, этот вечный выбор!»

– Просыпалась два раза, в печку подкладывала дрова – вот такие у меня суровые ночи.

Я метнула недобрый взгляд в сторону Екатерины Петровны.

– Ты слышала что-нибудь?

– Да, стук своих зубов.

– Не подходила ли ты к окну, не заметила ли чего странного, подозрительного? – продолжал спрашивать Максим, не обращая внимания на мой сарказм.

– Нет, я только до печки и обратно, у меня в постели было столько дел, что отложить я их никак не могла.

Евгений Романович хохотнул.

– Я прошу всех не покидать территорию участка. С каждым из вас я еще поговорю в отдельности, – строго сказал Максим.

– Как это не покидать территорию, я хочу навестить родных! – заявила я.

– Нет.

– Что значит – нет?! У меня там мама, папа и две сестры!

Больше всего там по мне скучал Осиков... так мне казалось.

Максим сдвинул брови.

– Я что, не могу предупредить их о том, что по лесу шастает маньяк и убивает всех подряд?

– Позднее мы с тобой вместе пойдем к реке, – ответил Максим.

Ох, не нравится мне его строгость... Зачем вместе... не надо вместе.

– Спасибо, конечно, но я не боюсь, не стоит меня провожать.

– Очень я за тебя волнуюсь, – едко сказал Максим, поднимаясь по лестнице, – и переезжай обратно в дом, одна ты там больше жить не будешь.

Как это? А бриллианты?

Мой гениальный план рушился, точно небоскреб. Я столько приложила сил, чтобы оказаться в домике на законных основаниях, я так мечтала уже сегодня устроить там настоящие поиски сокровищ, и все напрасно! Нет. Нет. Нет!!!

– Я буду жить в своем милом шалаше. Вы не вправе меня оттуда выселить.

– Приедет Воронцов и скажет тебе то же самое.

– Я подожду его.

Умом я понимала, что надежды нет, никто меня там в такой ситуации не оставит, но до приезда Воронцова я могла многое успеть... Я быстренько набросала в голове новый план – надо бежать, бежать в дом и рыть там землю. Что я и сделала, как только Максим скрылся на втором этаже.

Ступеньки, дверь – и я оказалась в центре своего мира.

– Дорогие вещи, мебель и прочая атрибутика цивилизованной жизни, у вас есть минута на то, чтобы добровольно сдать мне присвоенные вами ценности, – сказала я, скидывая туфли на затоптанный коврик.

В ответ тишина – желающих помочь следствию не нашлось.

Я пошла старым, проверенным путем. Взяла ложку и упала с ней на пол, прислонила ухо к облупленному дереву и стала терпеливо простукивать каждую дощечку.

– Мне даже жаль, Максим, что вы меня сейчас не видите, – улыбаясь, сказала я, – вот была бы у вас пища для размышлений и масса впечатлений на всю оставшуюся жизнь.

Тук-тук. Тук-тук.

– Если я сойду с ума, то кого это удивит?

Тук-тук. Тук-тук. Я чувствовала себя профессионалом, вскрывающим сейф со сложным кодовым замком. Тук-тук. Тук-тук. Везде раздавался один и тот же звук, но я продолжала стучать.

Тук-тук. Тук-тук.

Я бросилась к шкафу и вывалила все на пол. Зачем я это сделала, там же было пусто, пока я не разложила свои вещи? Глупо.

– Что бы тут еще разворотить? – задумчиво пробубнила я себе под нос и подошла к окну. Прикоснувшись лбом к холодному стеклу, я попыталась немного успокоиться. Да, времени осталось мало, но нельзя метаться и падать духом. – Должно же мне повезти, пусть мне повезет именно сейчас! Пожалуйста!

Я медленно опустила взгляд на свои ноги. Кроссовки уже старые... Взгляд пополз вверх, а затем правее – картина, которую я поправляла во время генеральной уборки, опять покосилась. Да и не картина это – выцветший рисунок из какого-то журнала за стеклом, размером чуть больше альбомного листа. Стекло треснуло, давно уже треснуло, а мухи засидели всю прошлую красоту.