Грымза с камелиями

Воронцов серьезно посмотрел на меня, и я заерзала на скамейке.

– Ты сейчас пойдешь и соберешь свои вещи, больше жить в этой конуре ты не будешь, хватит.

– Но...

– Как я сказал, так и будет, – грозно произнес Воронцов, пресекая все мои попытки к возмущению.

Я понимала, что перечить бесполезно.

– Там ты не в безопасности, я вообще не понимаю, что на меня нашло, как я вообще позволил тебе переехать, теперь ты будешь жить в своей комнате.

Я встала и поплелась к оббитым временем ступенькам.

Вещи в сумку я кидала с отчаянием и злостью.

Футболка, крем, полотенце...

«Вот что теперь делать, что?»

Расческа, носки, еще одна футболка...

«Под каким предлогом я теперь смогу сюда прийти? Надо было мне искать лучше, да что же это такое!»

С огромной сумкой потащилась к двери. Всхлипнула и попыталась задушить плаксивую обиду... И тут меня осенило. Я остановилась, расстегнула молнию и достала футболку, крем и теплые носки. Крем вернулся на полку в шкаф, футболка отправилась в ящик тумбочки, носки полетели под кровать. Вот теперь полный порядок – у меня появилось три повода, чтобы вернуться. Молодец я. Очень даже молодец!

На радостях мысли в голове запрыгали точно кузнечики: «Как бы мне отпроситься у Воронцова на денек?.. Не отпустит. Но мне просто необходимо поговорить с Осиковым, я должна прижать его к стенке, и пусть только попробует не рассказать мне всего.

Еще бы я сходила к деду Остапу, кстати, где бы найти его кота?.. У меня куча дел. Я решительно настроена на выходной!»

– Тебе помочь? – ехидно спросил Максим, как только я вышла из охотничьего домика.

– Не надо. Я, знаете ли, из тех, кто не ищет легких путей и к тому же не доверяет мужчинам, – посмотрела я на него сердито и обратилась к своему ненаглядному: – Виктор Иванович, а скажите, пожалуйста, можно ли мне завтра взять выходной?

– Нет.

Другого ответа я и не ожидала. Воронцов был спокоен, а я вот нет.

– Я работаю на вас от зари до зари, я уже забыла, что такое отдых! Я требую выходной!

– Аня, – устало произнес Воронцов, – стоит мне тебя отпустить, как ты тут же сбежишь к реке или еще куда-нибудь, а здесь убили человека, и я не могу и не хочу рисковать тобой.

– Вы так говорите, как будто я ваша собственность, а я с вами, между прочим, у алтаря не стояла, да и родственником вы мне не приходитесь, так что моя безопасность – это мое личное дело.

– В чем-то ты права, – кивнул Воронцов, вздыхая.

«Наверное, сожалеет, что мы с ним у алтаря не стояли. Это хорошо, это правильно», – утешила я себя.

– Я на вас в суд подам за эксплуатацию человека человеком, вы нарушаете трудовое законодательство, каждый у нас имеет право не только на труд, но и на отдых, – я не собиралась отступать.

– Хорошо, завтра у тебя будет выходной, можешь болтаться по участку сколько хочешь.

– Вы неправильно понимаете слово «выходной»: у вас почему-то оно граничит со словом «заключенный»!

Воронцов встал со скамейки и направился в дом. Я схватила его за локоть.

– Я уйду, все равно уйду, – выпалила я.

– Иди, только тогда ты уволена.

«Он блефует, я знаю, что он блефует».

– Хорошо, у меня много дел, и я смогу себя как-нибудь развлечь. Заявление об уходе писать?

«Я тоже блефую. Никуда я не уйду, пока не найду бриллианты и... не выйду замуж за этого человека».

– Обещай, что ты не пойдешь одна к реке, – сдался Воронцов.

– Я попрошу Юрия Семеновича проводить меня.

Компромисс. Я не сомневалась, что быстро найду общий язык с садовником.

– Согласен.

Я улыбнулась и счастливо вздохнула. Он тоже улыбнулся. Так мы и стояли некоторое время, с нежностью глядя друг на друга.

– Я вам не мешаю? – хихикнул Максим.

– Нет, – мотнула я головой и поплелась к ступенькам.

Сказав лаконичное «я помогу», Воронцов забрал у меня сумку, и мы направились в дом.

Екатерина Петровна косо посмотрела в мою сторону, тихо фыркнула и скрылась за дверью кухни. «Фыркай, делай вообще что хочешь, мне сейчас все равно».

В комнате было все по-прежнему.

– Бросьте сумку куда-нибудь, я ее потом разберу, – грустно сказала я и шагнула к шкафу.

Он подошел ко мне сзади, обнял и прошептал куда-то в шею:

– Не сердись, я просто беспокоюсь о тебе.

– Знаю, – ответила я и погладила его руку.

Он поцеловал меня в макушку. Нежно.

– Береги себя.

– Постараюсь, – улыбнулась я, и он ушел – тихо и поспешно.

Я обернулась и посмотрела на закрывающуюся дверь.

«Как же я люблю его!

Просто так...»

Глава 27 Наконец-то у меня выходной

Глоток свободы!

– Сегодня мне можно не убираться и не лицезреть Екатерину Петровну. Буду делать только то, что захочу, – подмигнула я своему отражению в зеркале.

Юрий Семенович, поворчав немного, согласился на поход к реке. Вот там, у девчонок, я его и планировала оставить (но пока он об этом ничего не знал).

– Делать мне нечего, как только по лесу прогуливаться, – ворчал Юрий Семенович, когда мы покидали территорию участка.

– Не сердитесь, я бы и одна сходила, но это причуды Виктора Ивановича.

– Сидела бы тихо, а то ишь какая неугомонная.

– Много вы понимаете, – заворчала уже я.

– Тебе Максим что-нибудь рассказывал? – поинтересовался Юрий Семенович.

– Да так, по мелочи, – осторожно ответила я, – он мне не очень-то доверяет.

Больше мы не разговаривали до самой реки.

Около домика на бревне сидел Осиков, мама сидела рядом и держала его за руку. Наверное, чтобы не вырвался и не убежал от своей судьбы.

– Я не верю глазам, ты опять решила нас навестить, – поднимаясь, сказала моя мама, – что ты принесла?

– Ничего, – покачала я головой, – вот познакомьтесь, это Юрий Семенович, мы вместе работаем.

Осиков церемонно кивнул, мама поджала губы.

– Где девчонки?

– Гуляют твои девчонки, в доме бардак, а им и дела нет, – ворчливо ответила мама.