Гувернёр

Несмотря на то, что вид сурового Драко Малфоя, сюсюкавшегося с чужим, пусть и очень милым ребенком, немного взбесил Скорпиуса, это не помешало ему вновь поднять Бонни на руки, прижать к себе и взглянуть на отца самым проникновенным своим взглядом.

– Знакомься, папа, с внучкой, – произнес Скорпиус, не забывая про слезливые нотки в голосе. – Единственная моя радость, после того, как Доминик….

Драко Малфой оторопело глядел то на сына, то на «внучку», проводя логическую параллель между ними. Скорпиус крепче прижал к себе Бонни и прикрыл глаза.

Спустя минуту тишины, которую разбавлял лишь треск поленьев в камине, Драко Малфой, крепкий и взрослый мужчина, упал в глубочайший обморок, по-своему приняв роль «дедули Драко».

====== Местный сказочник ======

– Папа, – перепуганно позвал Скорпиус, обмахивая у бледного лица Драко журналом. – Пап, ну хватит уже. У тебя же всегда были крепкие нервы. Ну пап!

Брызнув отцу в лицо воды из пульверизатора, Скорпиус сам чуть в обморок не упал, когда Драко даже не вздрогнул.

– Все они мужики одинаковые, – сообщила Бонни, невозмутимо почесывая худую черную кошку за ухом. – Как узнают, что судьба подготовила им ребенка – глазки в кучку, а потом обморок, крики, развод и мать-одиночка.

Скорпиус медленно обернулся к этому «шестилетнему Фрейду» и шокированно вскинул брови.

– Мама так говорит, – пояснила Бонни.

Драко наконец-то открыл глаза и начал подавать признаки жизни, видимо голос девочки вывел его из полукоматозного состояния. Волна облегчения чуть не сбила Скорпиуса с ног, и тот, глубоко вздохнув, глотнул сразу восемь таблеток успокоительного, заел их лекарствами от болей в сердце, на всякий случай сделал огромный глоток прямо из пузырька с микстурой, нормализующей давление, и быстро запил все коньяком.

– Мне показалось? – простонал Драко. – Мне ведь показалось, правда?

– Какого хрена ты меня так пугаешь? – возмутился Скорпиус, засунув в рот жменю активированного угля. – А если бы я тут помер?

– Проходили уже, – выдохнул Драко, с трудом сев.

Все еще мутный взгляд Драко скользнул куда-то вдаль, и, на его беду, милая девочка в платьице, улыбнулась и помахала ему маленькой ручкой.

– Папа, не смей! – крикнул Скорпиус, поняв, что Драко сейчас опять рухнет. – Ну что такого страшного случилось, а?

– Это…это дочка твоя? – хрипло спросил Драко, отобрав у Скорпиуса коньяк.

– На маму свою похожа, да? – нервно улыбнулся Скорпиус, отсыпав себе таблеток от головной боли и съев сразу шестнадцать штук.

– Скорпиус, – взвыл Драко. – Как ты мог?!

– Папа, я не специально. – Скорпиус так увлекся глотанием таблеток, что не заметил, как умял почти пачку противозачаточного. – Бонни девять лет, согласись, аборт делать поздно.

– Эй, я все еще здесь, – возмутилась Бонни. – Эх, мужики-мужики!

– Неужели нельзя было этого избежать?! – Драко перешел с воя на крик. – Да прекрати ты жрать таблетки, я ж тебя потом не откачаю!

Скорпиус нервно кивнул, запил очередную порцию коньяком и, еще более нервно икая, уже чуть-чуть пожалел о своем гениальном плане.

– Я ж не для себя над камнем-то чахну, – всхлипнул Скорпиус, начав тактику жалости. – Бонни так по маме скучает….

– Скучаю, – подтвердила Бонни. – Хоть она и говорила, что ты – безумный пидо….

– Господи, солнышко ты мое, как же ты без мамы?! – прорыдал Скорпиус, прижав к груди разговорившуюся крестницу. – Сирота ты моя, неприкаянная….

– Скорпиус, – осторожно позвал Драко.

– ….ни кола, ни двора, лишь папка твой воскресший, да дядька-оборотень…

– Скорпиус, пожалуйста…

– …если рыжая, то все, не Малфой, приговор.

Драко вздохнул и поджал губы, а Скорпиус, поняв, что слезливая байка подействовала на отца, как сплетни на бабульку, утер слезы и выпустил Бонни из объятий.

– Вот такой вот пирожок, – всхлипнул напоследок Скорпиус.

– Ты прятал дочку все это время, а сейчас что-то в тебе екнуло и ты решил нас познакомить? – Драко идиотом отнюдь не был, тем более, что являлся родителем этого «местного сказочника».

– Ну просто Бонни очень хотела дедушку увидеть.

– Я? – опешила девочка.

– Да, – скорбно кивнул Скорпиус. – А ты, папа, мог бы и понять мое стремление к философскому камню. Я не хочу, чтоб Бонни росла без матери, а то будет такой, как я…

– Боже упаси, – протянула Бонни.

Драко сделал очень большой глоток коньяка, уничтожающе глядя на своего сына, которого, судя по всему, слегка подташнивало от проглоченных лекарств.

– Сейчас тебе двадцать семь, – произнес Драко. – Девочке – девять. Если учитывать девять месяцев с момента зачатия, то выходит, что ты в семнадцать лет стал отцом?

– Да, стресс перед Ж.А.Б.А., Выручай-комната, сливочное пиво, – пролепетал Скорпиус.

Драко закрыл лицо руками, а Бонни повертела пальцем у виска. Скорпиус откинулся на спинку кресла и не сдержал хитрой усмешки.

* *

– Луи, открывай! – потребовал Скорпиус, барабаня в дверь. – Это я.

– Да понятно, что ты, кто еще в два часа ночи может ломиться в двери, крича таким противным голосом, – пробурчал Луи, открыл двери и замер на месте.

Первое, что он увидел, были даже не сонная Бонни и не развеселый Скорпиус. В подъезде, позади них, гарцевал белый пони, недовольно фырча, видимо ему не нравилась широкая розовая лента, повязанная на его широкой шее.

– Это что такое? – прошептал Луи, подняв Бонни на руки.

– Пони, – пояснил Скорпиус. – Пони, заходи, располагайся. Милости прошу на балкон.

Пораженно глядя, как друг тащит пони через всю квартиру на балкон, Луи переглянулся с дочерью, которая закатив заспанные глаза, пожала плечами.

– Маме не говори, что мы виделись, – шепнул Луи.

Бонни рассеянно кивнула.

– А зачем Скорпиус сказал своему папе, что он мой папа? – поинтересовалась Бонни.

Луи застыл на месте, удивившись этому еще больше, чем при виде пони.

С трудом уложив дочь спать, при этом трижды перечитав ей все сказки барда Бидля, Луи укрыл ее одеялом и, потушив в комнате свет, бесшумно вышел в коридор, учинять кровавую расправу над другом.

– Скорпиус, что это было? – спустившись вниз, спросил Луи, чувствуя, что от злости у него дергается глаз.

– Пони, не волнуйся, я его накормил и он не будет орать полночи.

– Ты какого черта втянул Бонни в очередной дебилизм?!

– А, Бонни уже проговорилась, – занервничал Скорпиус. – Я все объясню.