Гвард

Спустившись с дерева, я уже привычно втянул ноздрями воздух, пытаясь почуять хотя бы след яблочных ноток в окружающем воздухе. Ничего. Ночная свежесть, немного сырости и долетающие до нас лёгкие запахи города — дым, мясо, приготовленное на углях… На заднем фоне в эту симфонию вплетался сладковатый запах гнили — возможно, мы спустились поблизости от свалки. Ведь если такую и делать, то где-то за пределами города, верно?

— Ладно. Двинулись, — тихо шепнул я. — Действуем по плану.

К нашему большому везению, домики травников находились практически на краю города, так что углубляться в безумное переплетение улочек центра нам не пришлось. Оттуда шум и голоса слышались громче всего, так что даже с нашей скрытностью пришлось бы сильно постараться, чтобы не попасться на глаза случайному гуляке. Родители же, судя по всему, жили в тихом семейном квартале, где респектабельные (или просто пожилые) орки в большинстве своём ночами спокойно спали. Обойдя квартал по краю, мы свернули на извилистую улочку, ведущую к нашей цели. Бесшумно ступая по утоптанной до каменного состояния земле, мы проходили мимо невысоких, нам по пояс, заборчиков: воров тут явно не боялись, так что все ограды были чисто символическими, чтобы показать, где заканчивается один кусочек чьей-то земли, а где начинается следующий. И уже почти в конце нашего пути, когда я уверился, что всё пройдёт ровно по плану, слева раздался негромкий, но крайне угрожающий звук:

— Р-р-р-р… — из небольшой будочки, примыкающей к очередному дому — слегка покосившемуся, с облупившейся краской — вылез седой, но всё ещё грозный пёс и уставился на нас чёрными глазами-маслинами. В холке не меньше метра, поджарый и крепко стоящий на ногах, несмотря на возраст. Слегка приподняв верхнюю губу, он обнажил желтоватые клыки и, казалось, с лёгкой насмешкой уставился на нас. Ни моё Слияние, ни скрытность напарницы, судя по всему, не являлись для него особой проблемой.

Мы замерли. Стоило мне попробовать сделать ещё один шаг, как слегка утихшее рокотание в глотке пса резко усилилось — он явно готов был разразиться лаем. Я тут же остановился:

— Вот дерьмо…

— Погоди, — раздался сзади тихий голос Энигмы. — Сейчас.

Я слегка повернул голову — девушка медленно, не делая резких движений, стянула с плеч небольшую сумку со всякой мелочевкой — по сути, единственную вещь, которую она таскала по лесу все эти дни самостоятельно — и теперь, так же медленно и неторопливо, что-то в ней искала. Припасы, спальники и прочие тяжести находились в наших с Риманом пространственных сумках, но вот личные вещи Энигма несла сама — благо, не сильно-то и много их было. Свою сумку я тоже взял с собой, только вот большую часть вещей, перед тем как идти в город, переложил к брату — зачем мне лишняя тяжесть? Я вообще думал и саму сумку оставить там же, под присмотром, но мама попросила забрать из их дома кое-какие не слишком тяжелые вещи, которыми они успели обзавестись. Да и отец с Кирой, думаю, захотят взять с собой как минимум немного одежды…

— Вот, держи, — прервала мои мысли Энигма, протягивая мне небольшой, наполовину пустой пузырёк с тягучей желтоватой жидкостью. — Намажь на шею и руки буквально пару капель, не больше.

— Что это? — машинально уточнил я, глядя, как девушка медленно растирает запястья друг о друга, после чего так же неспешно, круговыми движениями пробегается пальцами по шее и ключицам.

— Привет из воровского прошлого, — с кривой улыбкой ответила девушка. — Хорошо, что не выбросила… Как думаешь, что воры делают, когда проникают в чей-то дом и натыкаются на подобного охранника?

— Раньше думал, что просто убивают его. Быстро и бесшумно, — ответил я, откупорив флакон. Принюхался и поморщился — какой-то тяжёлый, мускусный запах. Нанёс пару капель на запястья и пальцы и, покосившись на девушку, начал неторопливо повторять её движения. Мне показалось, или во взгляде пса проскочило какое-то… недоумение?

— Убить хорошего сторожевого пса без шума и ранений сложно. Особенно если ты не маг, — вздохнула Энигма. — Да и зачем? Я вот люблю собак, мне жалко их трогать из-за такой мелочи. Они ведь просто выполняют свою работу. Сложно их винить за это.

— Ну хорошо, и что это за зелье?

— Я не знаю его секрета, — качнула головой девушка. — Во-первых, его делают только южане, а во-вторых — оно незаконное в обеих империях. В открытой продаже не встретишь. Неудивительно, что оно приносит своим создателям кучу денег. Так что тайны состава они охраняют весьма тщательно. Ну а действие… сейчас увидишь, как раз запах должен был успеть распространиться.

Я уставился на пса. Тот к этому моменту уже окончательно замолк и с какой-то беспомощностью переводил взгляд то на меня, то на Энигму. Наконец, тяжело — как только собаки умеют — вздохнул, и плюхнулся на задницу. Лениво вильнул хвостом, а во взгляде появилась некая снисходительность — идите, мол. Надоели.

— Пошли, — негромко сказала напарница. — Обычно зелье сильнее действует, вплоть до полной дружелюбности, так что псы сами к тебе подбегают и носом тыкаются, чтобы ты их погладила. Но это только если совсем молодые. Этот слишком старый и опытный. И умный. Чует подвох.

Осторожно шагнув, я не дождался нового предостерегающего рыка и, облегченно вздохнув, двинулся дальше. Хорошо, что не пришлось прибегать к чересчур грубым мерам. Нет, я мог в любую секунду влепить в пса полный заряд Молнии — и, на текущем ранге заклинания, от того осталась бы лишь прожаренная тушка, не успевшая даже взвизгнуть. Но… слишком много следов и слишком много неопределенности. Мощный запах паленой шерсти мог привести к тому, что труп охранника нашли бы слишком рано, подняли тревогу, обнаружили пропажу ещё и двух рабов… и снарядили за нами погоню куда раньше, чем мы рассчитывали. Гораздо лучше так, тихо-мирно разойтись.

Немного ускорившись, до приметного домика с желтой крышей мы добрались за считанные минуты. Я осторожно нажал на ручку двери, стараясь не издавать лишнего шума. Закрыто. Постучаться? А вдруг услышат соседи?

Спустившись с крыльца, мы молча обошли дом, подёргали закрытые изнутри ставни в окнах, добрались до второй двери, выходившей на задний двор и огород, который издалека смотрелся довольно обычным, но вблизи оказался весьма внушительных размеров. Сейчас, зимой, тут были заняты немногочисленными морозоустойчивыми растениями лишь отдельные грядки, большая часть пустовала, но летом вокруг дома должно было раскинуться прямо-таки буйство зелени.

Пока я отвлёкся на огород, Энигма задумчиво рассматривала заднюю дверь дома. Наконец, беззвучно хмыкнув и покачав головой, достала нож и просунула лезвие в небольшую щель между косяком и дверью. Осторожно провела лезвием вверх-вниз, выдернула нож и распахнула дверь. Не удержавшись от улыбки при виде моего слегка ошарашенного лица, она показала пальцем на обычный крючок, которым эта дверь запиралась. Стоило дотянуться до него лезвием, поддеть — и всё, заходи кто хочет.

Мама описала в том числе и расположение комнат внутри дома, так что, припомнив её рассказ, я быстро двинулся вперёд. Задняя дверь вела в небольшую кухню — печь, пара шкафов, стол с неубранной посудой. Пройдя её насквозь, мы вышли в коридор и на мгновение остановились.

Учитывая закрытые ставни, внутри дома явно было темно, но открытая задняя дверь давала достаточно скудного лунного света для моего ночного зрения, чтобы я не испытывал никаких неудобств. А вот Энигма в этот момент явно почувствовала себя некомфортно: двигалась осторожно, ощупывая рукой пространство перед собой, чтобы случайно не влепиться носом в шкаф или стену на резком повороте коридора. Приходилось поддерживать её за локоть и подсказывать на ухо, куда двигаться.

Мне и самому было непросто ориентироваться — рассказ матушки был довольно беглый и вдобавок часть ориентиров ночью разглядеть было сложно. Например, сейчас справа должна быть практически пустая комната с голубоватыми стенами. Заглянув за угол, я хмуро уставился на стены, которые моё ночное зрение во тьме превратило в монотонно-серые. Но комната пустая, этого не отнять. Ладно, предположим, что это она. Тогда следующая комната — родительская спальня…

Тихо скрипнула дверь, я просунул голову в образовавшуюся щель и едва подавил смешок. Отец, как всегда, спал так крепко, что его и гром под ухом не разбудил бы. Укутавшись в толстое одеяло — лишь голова торчала — он сладко сопел в обе дырочки. Уже не особо таясь, я подошел к кровати и выпустил с ладони пару светляков. Не особо сильных — так, на половинку резерва, этого было более чем достаточно, чтобы осветить комнату. Отец, не просыпаясь, смешно сморщил нос и попробовал залезть от тревожащего света поглубже внутрь тёплого одеяла. Пришлось ещё и потрясти его за плечо.