Хаджи

– Я не читаю по-английски.

– Тогда я вам прочту. "Сегодняшняя облава - кульминация нескольких месяцев рас-следования ситуации, беспокоившей короля Абдаллу и иорданские власти. Шайки моло-дежи, поощряемые разбойными элементами старшего возраста, перешли к буйству терро-ра в лагерях беженцев. Среди преступлений этих шаек - махинации на черном рынке, крупные хищения, шантаж, вымогательство и т.д., и т.д., и т.д."

– Известно ли зарубежной прессе, что любое из этих обвинений может быть предъ-явлено почти каждому иорданскому чиновнику на Западном Береге и что ваш великолеп-ный Арабский легион участвовал в этой деятельности и поощрял ее?

Зияд вернулся к столу и поднял руку.

– Об этом я и хотел поговорить с вами, хаджи Ибрагим. Вспоминаю нашу первую встречу в доме покойного Кловиса Бакшира, да примет к себе Аллах его благородную ду-шу. Я увидел, что вы очень умный человек. Сейчас вы трижды ущипнули меня за нос, но я не в обиде. Вы, однако, сделали свою позицию в высшей степени ясной. Больше ее тер-петь невозможно.

– Значит, ребят держат в заложниках, чтобы укоротить наши языки и приглушить наши стремления.

– Это крайний выбор слов. Да, они останутся в заключении. Мы будем продолжать допрашивать их об их деятельности. В случае правильного поведения может быть суд, а может не быть суда, - сказал Зияд, пожав плечами с выражением невинности.

– В зависимости от результатов в Цюрихе, - сказал Ибрагим.

– Такова жизнь. Даже сейчас, спустя несколько часов, некоторые из них доброволь-но дают показания... на разумной основе, что они расскажут о других, если мы снимем об-винения с них самих.

Маневр Зияда был ясен. Что делать? Мычать и реветь? Пояснить, что могут начаться массовые волнения? Или успокоиться и послушать? Зияду что-то нужно. Это надо выяс-нить.

– Я весь внимание, - сказал Ибрагим.

– Хорошо, - ответил Зияд со слабым проблеском улыбки. Он надорвал пачку сига-рет, предложил Ибрагиму и зажег себе и ему.

– Помните наш разговор в Наблусе, хаджи?

– В точности.

– В таком случае вы помните, что я тогда убеждал вас, что его величество Абдалла - не типичный исламский фанатик в отношении евреев. Он вступил в войну против собст-венной воли, главным образом чтобы поддержать арабское единство. Все его последние выступления против евреев большей частью рассчитаны на публику, чтобы показать миру, что у арабских лидеров единый фронт. Вы можете согласиться со мной по этому пункту?

– Скажем так: в данный момент я принимаю ваше заявление.

– Отлично. Значит, мы сможем понять друг друга. Нам не доставляет большого удо-вольствия держать вас в лагерях. Мы сделали больше, чем любая арабская страна. Мы предложили немедленное гражданство, работу, правительственные кабинеты.

– И любое подавление, - сказал Ибрагим.

– Да, конечно, и подавление, - согласился Зияд.
– Мы не можем поддерживать анар-хию среди более чем полумиллиона людей, слоняющихся без дела, как необузданный по-ток.

– У нас есть права, - сказал Ибрагим.

– Конечно. Все, какие вам дает король.

– Вы недовольны, что мы не падаем на колени и не глядим на Абдаллу как на нашего спасителя, - отпарировал Ибрагим.

– Честно говоря, нас это не заботит. Не заботят нас и ваши права. Мы получили от палестинцев то, что хотели. Остальные со всем согласятся, когда столкнутся с действи-тельностью. Позвольте мне говорить с вами с той откровенностью, которой вы так из-вестны. Вас и ваших братьев удивительно легко контролировать, и вы никогда не были бойцами. Мы не думаем, что вы собираетесь изменить более тринадцати столетий исто-рии.

Ибрагим сдержался.

– Нас никогда так не запирали, как теперь. То, что случилось с этими ребятами, Лео-пардами и Акулами, - это лишь предупреждение, что следующее поколение палестинцев будет иного рода. В конце концов, полковник Зияд, все мы когда-то считали, что евреи пассивны, что их легко топтать. Но поколения меняются. Думаю, это урок, который вам следует учесть.

– Мы не собираемся давать этим ребятам расти недорослями. Мы дадим им краси-вую форму, направим их энергию на ненависть к евреям и превратим ее в дисциплиниро-ванные партизанские акции против евреев. Это даст нашим арабским братьям дальнейшие доказательства, что мы вместе с ними в борьбе, не так ли? Что касается огромного боль-шинства палестинцев, то я думаю, что они настроены навсегда оставаться в этих лагерях и гнить там. У них нет духа, нет достоинства. Это плакальщики и попрошайки.

Ибрагим поднялся со своего места и наклонился к столу Зияда, изогнувшись для от-вета, но слова не приходили. Он закрыл глаза и медленно опустился на стул. Ужасно было услышать такие слова. Это потому, что их никогда еще не произносили.

– Хорошо, - сказал Зияд.
– Мы признаем, что состояние хроническое.

– Я слышу ваши слова, - проскрипел Ибрагим.

– Зачем нам продолжать быть врагами? Если прояснить наши цели, то вы увидите, что есть способы разрешить расхождения. Нет, я не собираюсь пытаться вас подкупить. В Наблусе я узнал, что это не сработает. Вы человек принципов. Такая редкость. У меня ра-зумное предложение.

– У меня разумные уши, - сказал Ибрагим.

– Отлично, да благословит Аллах эту встречу.
– Зияд открыл нижний ящик, достал бутылку вездесущего шотландского виски и предложил Ибрагиму выпить.

– Нет, спасибо, виски выжигает меня изнутри, - автоматически произнес он отказ, но передумал.
– Может быть, совсем немножко, чуть-чуть.

– Все дело в том, что ничто не остановит короля Абдаллу в его движении к Великой Сирии, ничто. Ни резкие слова арабских лидеров, ни беженцы, ни евреи. Это предназна-чение, божественное предназначение. Вопрос в том, что мы оба видим толк от евреев, так давайте пользоваться ими.

– Если королю предстоит выполнить свое предназначение, - сказал Ибрагим, стара-ясь скрыть насмешку, - то полагает ли он сокрушить еврейское государство?

– Он его включит.

– Включит?

– Да, как провинцию Великой Сирии.

– А евреи об этом знают?

– Узнают в свое время. Дайте им десять лет изоляции и осознание того, что их соб-ственное будущее как верной Абдалле провинции надежно.

– Во имя пророка, они никогда на это не согласятся. Евреи и арабы как союзники?

– Не как союзники, а как подданные. А что в этом противоестественного? В древние времена мы в Иордании были гибеонитами, а Гибеон был областью Израиля. У двора са-мого царя Давида были моабиты, хиттиты и дворцовая гвардия из филистимлян. У Соло-мона были кельты и рейнцы!

Внезапно Фарид Зияд повысил голос до пронзительности, а глаза его дико округли-лись. Хаджи Ибрагим глядел на него, не веря своим глазам. Затем все стало ужасно ясно. Он, полковник Фарид Зияд, при британцах бывший бедуином, теперь видел себя генера-лом, командующим еврейской провинцией! В тот момент Ибрагим осознал все безумие арабской политики, произносимой языком одного человека.