Хагалаз. Безликая королева
Шрифт:
Хаара слышала, как скрипнули половицы. Карлайл потушил свечу и отправился в постель, но она не могла сомкнуть глаз. Приложила руку к груди и сжала в ладони круглый серебристый медальон всегда теплый на ощупь. Его подарил Иландар в день их последней встречи, в день её негласной казни. В голове до сих пор звучал шум прибоя, и казалось, будто ветер снова хлещет по щекам. В тот день брат сказал: «Если повезёт, он защитит тебя, а ежели нет, то моя душа умрёт вместе с тобой». В его словах скрывалась ирония, которую жизнь сумела ловко обыграть.
«Он защитил меня, братец, я всё ещё жива. Быть может, оставь ты при себе семейную реликвию, всё было бы иначе. Теперь тебе осталось лишь наблюдать с того света за тем, как я медленно умираю. Но одна я не умру, и
Глава 3 Близнецы
16 годами ранее…
Женщина опустила руки в прозрачную воду родника. Холод охватил кожу сковывающими нитями в ледяной плен. Пальцы сразу же закоченели. По спине пробежал озноб, послуживший реакцией на резкую перемену в температуре. Мелкие серые мошки кружились над головой среди зарослей высокой травы, временами опускались на вспотевшее лицо или тёмные вьющиеся волосы. Женщина не спешила отгонять их, а устало сидела на траве, ополаскивая собственную шею и слезящиеся на солнце глаза. Впереди на холме виднелось поселение. Мелкие домишки были забросаны в хаотичном порядке. Большинство из них ограждали деревянные заборчики, где-то ровные, где-то кривые и полуразрушенные. За пределами поселения стелились зеленеющие луга, где уже с самого рассвета паслась скотина.
Умиротворённую тишину нарушил плач. Мисора сморщилась и оглянулась. Они всё ещё лежали там, в нескольких метрах от неё, два новорожденных белокожих близнеца, завернутых в тёмные тряпки. Оба мальчики. Мисора не любила мужчин. Она считала их лживыми и подлыми людьми, которые ни во что не ставят подобных ей.
Заплакал один, за ним второй. Как же сложно унять детей, а перестать слышать их вопли ещё сложнее. Женщина отвернулась, решительно сказав себе, что больше не выдержит этого. В конце концов, что она вообще делает?
Послышался шорох потревоженной движением травы. Внезапно детский плач стал громче. Мисора вновь повернула голову и в ужасе вскочила. Змея. Черная гадюка заползла на хрупкое тельце одного из мальчиков. Женщина замешкалась. «Что же мне делать?» Ребёнок плакал. Гадюка удобно обвила его шею, и прежде чем Мисора успела что-либо предпринять, вонзилась в нежную бархатную кожу. Женщина подхватила камень, лежащий подле её ног, замахнулась и сделала бросок, угодив точно в цель. Змея зашипела. Не медля более, Мисора схватила на руки уцелевшего близнеца и бросилась вниз по склону, крепко прижимая ребенка к себе. Второго уже было не спасти. Она бежала быстро, словно её преследовала смерть. Ноги то и дело скользили по траве, цеплялись за камни, а подол юбки рвался о колючие кусты. «Только бы не упасть. Нельзя падать. Я...» На глазах женщины навернулись слёзы. Ей хотелось громко разрыдаться, но она хватала ртом воздух и бежала не оборачиваясь. Младенец на её руках громко плакал. Ступни соскальзывали, и приходилось всё время притормаживать. Вряд ли гадюка бросилась следом, нет. Мисора бежала не от неё. Она бежала от того, кто шёл следом...
***
Пытаясь отдышаться, женщина шла по полю, всё ближе и ближе подходя к деревне. Такой мирной казалась ей эта местность. Наверняка, люди здесь живут в уюте, детишки играют, взрослые занимаются промыслом. Несомненно, здесь не бывало войн.
Ребенок не прекращал плакать, как будто скорбно взывал к погибшему брату. Правда ли, что близнецы чувствуют боль друг друга? Мисора этого не знала, так как сама не испытывала ничего кроме страха. Она шла всё медленнее, чувствуя, что устала. Скоро ли и её настигнет смерть?
Впереди появились очертания каменного сооружения. Колодец. Вероятно, им пользуются местные пастухи. Как будто воодушевившись, женщина направилась к нему. Ребёнок всё плакал
и плакал. Мисора не пыталась успокоить его, лишь крепко прижимала к груди. Дойдя до колодца, она оглянулась по сторонам. Поблизости не было никого. Она отстранила от себя ребёнка и взглянула на его заплаканное розовое личико. Пульс начал учащаться. Женщину охватила паника, словно что-то страшное наступило на пятки. Она ещё раз оглянулась, но никого не увидела.— Он совсем близко... — прошептала она плачущему чаду, — мне так жаль...нам не получится уйти вдвоём. Я думала, что мы скрылись, но нет, я ошиблась...Если ты останешься со мной, мы наверняка погибнем. Один ты не выживешь, но я.… — сердце женщины болезненно сжалось. Она приблизилась к колодцу и занесла ребёнка над открывшейся чёрной бездной. Малыш плакал, предчувствуя свою скорую неминуемую гибель. По щекам Мисоры тоже катились слёзы.
— Мне так жаль... — повторила она, — но лучше я убью тебя сама, чем позволю попасть к нему, — пальцы грубо впились в детское тельце, а затем разжались. С криком ребенок полетел вниз, в холод и пустоту, навстречу смерти, а Мисора, захлебываясь слезами, тут же развернулась и побежала проч. Она не хотела слышать этот крик, не хотела слышать последний звук и помнить, что только что совершила. Её колени подкосились. Женщина почувствовала, что падает и выставила перед собой руки. Мохнатые белые лапы бесшумно опустились на траву. Послышался хруст костей, но через несколько мгновений на поле воцарилась привычная безмятежная тишина. Белая лисица вильнула пушистым хвостом и побежала на юг, дальше от колодца, холма с родником, от этого мирного поселения.
***
Грубые сапоги подмяли под себя тянувшуюся к небу осоку. Миновав заросли тёрна, и одёрнув чёрный плащ, цепляющийся за шипы, мужчина вышел к бьющему из-под земли роднику. Его взгляд упал на маленькое хрупкое тельце. Ребёнок, на лице которого застыла гримаса боли. Кожа его чуть побледнела. Шею ещё обвивала чёрная гадюка, издали напоминающая рабский ошейник. Заприметив возникшего мужчину, она как будто вздрогнула и поспешила сползти на траву, замерла там на мгновение, а затем юркнула в заросли и бесшумно скрылась из поля зрения. Мужчина подошёл ближе, наклонился и взял ребенка на руки. Младенец был лёгким. Маленькие глазки были закрыты. Мужчина прижал его к груди и, подняв голову, взглянул на соседний холм, туда, где располагалось небольшое поселение. Скорее всего, она побежала туда и унесла второго. Мужчина в этом даже не сомневался, впрочем, куда бы она ни бежала, скрыть след лисица так и не смогла.
***
Девушка прекрасная танцует у костра,
Как длинна красивая девичья коса!
Пышна юбка пёстрая, в песне её лад,
Коль полюбит короля, заплачет горько бард...
— Ну чего ты, бездельник, голосишь? — услышав возмущенный голос матери, высокий веснушчатый паренек спрыгнул со стога сена, оставив на нём старенькую лютню и примятое место.
— Утомился, матушка, всего на мгновение присел.
— Ах ты, мелкий лжец... — женщина в сером поношенном платье, держащая в руках тёмного цвета платок, неодобрительно покачала головой. Как не вовремя она появилась на пороге дома, а ведь Анвилю так не хотелось ничего делать! Как славно было лежать в стоге сена и петь песни, наблюдая за движением изредка возникающих облаков! Он мог заниматься этим часами, увиливая от домашних дел и всегда находя оправдание после. Чего же сегодня ему так не повезло? Неужели мать уже закончила с делами?
Анвиль лучезарно улыбнулся, зная, как действует на людей его обворожительная улыбка. Как можно было сердиться на этого юношу со сверкающими от счастья глазами, такими прелестными светлыми чертами? Он надеялся, что мать его тоже улыбнётся и удалится в дом, но та лишь снисходительно взглянула на него.
— Вода закончилась. Сходи к колодцу, набери.
— Прямо сейчас?
— Сейчас, сейчас, лентяй... а ну бегом за ведром и чтоб духу я твоего здесь не видела! Я всё отцу расскажу, помяни моё слово...