Хирург Коновалов

– Ты что там делаешь? – сдавленно хрипит Ласточка.

– Готовлюсь.

Где-то тут было массажное масло. Валькис работает, как правило, без всего, но на всякий случай есть. Ага, вот оно. Щедро льют на руки, растираю.

Нет, когда она на животе – вообще не вариант. Для массажа – вариант, а для ролевой игры в массажиста-сексуального-маньяка вообще не то. Попа, конечно, супер-лапательная, но до остального не добраться.

Поворачиваю Инну за плечо на бок, сгибаю вверх и подтягиваю колено. Ну вот, другое дело.

Инна замерла и, кажется, дышит через раз, пока я распределяю масло по ее телу. Пока еще держу себя в руках, глажу плечи, спину, ноги. Все у нее как надо. Масштаб идеальный. Настолько, что долго не выдерживаю. И накрываю рукой идеальную твердую грудь.

Ну и дальше начинается напотребство. Форменное. Потому что Ласточка ахает, дергает плечом, вжимается в мою ладонь. И – все. Игра прекращается. Или – только начинается, но какая-то другая.

Стараясь не жестить, мну ее грудь, одну, другую, пытаюсь ущипнуть за сосок, но он выскальзывает – сука, скользкий, весь в масле! Зато получается тереть. Инна стонет, ерзает. Ухо, щека, начало груди – все розовое. Накаляется моя Ласточка, но и я уже… Чувствую, как по спине бежит струйка пота.

Все, так можно тронуться. Не помню, когда так заморачивался с сексом. Не помню, когда меня от этого так уносило.

Еще чуть разворачиваю ее бедра, подтягиваю выше колено, делаю пару шагов. Идеальная поза. Идеальный ракурс. Там все блестит, и не только от масла. Припухшие большие, тонкие лепестки малых. Я знаю, как устроена женщина. Но Инна кажется мне какой-то особенно красивой. Похожей на какую-то сумашедше красивую выпечку от модного кондитера.

Что за чушь лезет в голову…

Булочка. Вкусная. И ароматная. Она пахнет вкусно. Если верить Бурову, то это признак здоровья у женщины – когда она пахнет вкусно. Инна пахнет оху*нно.

Тяжело сглатываю. Какое у меня должно быть хорошее поведение, чтобы я мог все это попробовать, а? Но не сейчас, когда там все в этом чертовом масле. И я ныряю пальцами между влажных упругих складок. С полным ощущением, что это все мое. И что я могу там делать все, что захочу. И вот так. И вот сюда. И даже сюда, но аккуратно, просто чтобы добавить перчика.

Я ловлю от происходящего такой кайф, что даже каменный стояк не помеха. Готов так играть с ней долго. Но Инна обламывает мне весь кайф, с громким «А-х-х-х-х» вздрагивая всем телом. Я ныряю пальцем внутрь, чтобы поймать ее тугую пульсацию.

Где-то в комнате должна быть простынь. Точно. Или полотенце. Нахожу на каком-то автопилоте, башка вообще ничего не соображает. Почему-то в голове только одна и совершенно идиотская мысль о том, как я буду теперь на этот стол перед Рудиком ложиться. Ладно, разберемся.

Резкими движениями вытираю пальцы о край простыни, заворачиваю Инну, подхватываю на руки. Вот, теперь я ее точно удержу, не выскользнет. Она обнимает за шею, и меня накрывает какой-то другой волной совершенно непонятного чувства. Такой, что чуть не спотыкаюсь на ровном месте. А Инна держит меня крепко за шею и что-то шепчет. Я разбираю только свое имя. Ой, молчи, я тебя умоляю прямо, молчи! Я и так на грани адекватности.

На кровати ставлю ее на четвереньки. Я тебе предупреждал про коленно-локтевую? Предупреждал!

Про презерватив вспоминаю в последний момент. Вот уже когда вижу, как соприкасаются ее приоткрытые губы и головка моего члена…. Твою ж-ж-ж-ж-ж-ж…

До зубовного скрежета вдруг хочется ее взять прямо вот так, без всего. Но я слишком долго в медицине, чтобы не понимать, что так нельзя. Что такие вещи надо проговаривать. Что есть куча «но». Резко заваливаюсь назад, делаю все максимально быстро.

А потом беру свое. Потому что это все мое. И потому что мне все можно.

Глава 7.

– Опять два-один. И опять не в мою пользу. Ума не приложу, что делать с этим вопиющим нарушением прав мужчины и человека.

Я тоже ума не приложу, как на это все реагировать. Поэтому молчу и туплю. Этому очень способствует то, что Вадим медитативно что-то рисует пальцами на моем бедре.

Так вот он какой, этот взрослый новый мир. Ну что, надо признать, в нем есть определенные плюсы. Так, как Вадим меня только что… Я даже слова не могу подобрать сходу: он меня – что? То, что происходило на массажной кушетке, стало для меня не просто новым опытом – я вообще не подозревала, что так можно. Оказывается, сказанная от волнения фраза про «по записи» может привести к такому вот ошеломительному результату. Меня никогда так… Нет, слов по-прежнему не находится. Холили? Нежили? Трогали везде, где только можно, и даже там, где меня никто никогда не трогал! Я ему все позволила. Потому что…Потому что как-то так получилось, что Вадим вдруг взял и забрал меня. И меня не стало. Я стала частью, продолжением его рук и… Нет, рефлексию надо точно отложить на потом! А сейчас пробовать играть по правилам взрослого нового мира.

– Кто идет первым в душ?

Вадим расчетливо хватает меня за бедро, притягивает.

– Я же сказал – вместе.

– Нет! – вздрагиваю я. Это почти паника, но к этому правилу в новом взрослом мире я не готова. Не знаю почему, но нет. Или знаю. Мне надо вернуть себе хотя бы часть себя. Перестать быть той, на которой нет ни одного запретного места для наглых пальцев в массажном масле. И которая может полностью попасть под власть этих пальцев. Перестать быть той, в которую резко и ритмично врезаются сзади, под пошлые шлепки и мои же собственные стоны. Мне надо вернуть хотя бы часть себя себе. Пойти вместе с Вадимом в душ – это явно путь в другом направлении.

– Знаю я, чем это закончится. Я в душ, а ты за дверь. Пошли вместе.

– Нет! – мотаю головой. – Честное слово, Вадим, нет. Я никуда не уйду. По крайней мере, пока ты будешь в душе.

– Ты до завтра никуда не уйдешь, – он встает с кровати. – Я иду в душ и забираю с собой ключи и твою одежду.

– Вадим!

– Ну, на крайний случай ты можешь порвать простынь и спуститься с балкона.

Ага, с двадцать какого-то там этажа! Я провожаю взглядом все, что мне демонстрируют – широкие плечи, мощную спину и идеальные круглые… каких их там? Musculus gluteus! А-а-а-а-а! Слона-то я, в смысле, гладкий пах, снова не приметил!

Я не проверяю, действительно ли Вадим забрал ключи и мою одежду. Просто дисциплинированно жду, сидя на кровати и завернувшись в одеяло, когда он выйдет из душа. Вадим возвращается из душа в одних только трикотажных штанах, протягивает мне полотенце и футболку и делает широкий приглашающий жест. Ну что… Во взрослом мире мне полагается встать и потопать в ванную как есть, голой. Все внутри, естественно, против этого, но я собираюсь, встаю, даже не спотыкаюсь, прохожу мимо, гордо задрав нос, вытягивая на ходу их рук Вадима полотенце и футболку. И уже почти поздравляю себя с успехом, когда мне по заднице прилетает смачный шлепок. Ах ты… Ну погоди, доберусь я до твоих эпилированных зон!

Когда я выхожу из душа в футболке Вадима, он окликает меня с кухни.

– Вино или чай?

Жара спала, вина не хочется.

– Чай.

Дежва вю. На столе по-прежнему креманки с тирамису, в вазе цветы. Я не знаю их названия, но они снова белые. Интересно, это действительно мне цветы или элемент интерьера? Мне почему-то кажется, что Вадим не тот человек, который украшает свой дом цветами.

Тирамису нежный и вкусный, чай ароматный, но еще немного горячий. И вот пока он остывает… Правила во взрослом-только-про-секс мире работают же в оба конца, правда?