Хищный инстинкт

Каждой звонкое касание вызывало смешанные чувства, от легкой боли до волны странного томительного удовольствия, окатывающего возбуждением разгоряченное лоно. Порочно, странно, стыдно.

Очередная иллюзорная свобода, когда я опять не почувствовала его сзади, меня уже не обманула.

Я обернулась и обиженно спросила.

– Мне опять говорить? Или не двигаться? Я не понимаю.

Его глаза. Они были ни серые, и ни золотые. В зрачке спиралью перемешивалось расплавленное золото и текучая ртуть. Затягивающее зрелище, сродни бесконечному падению.

Он смотрел на мое повернутое лицо, я почувствовала ласкающие движения пальцев, затем сразу хлопок ладонью, коротко, не сильно, но прямо по промежности. Крошечные звездочки вспыхнули перед глазами. Действительно. Какие разговоры. Только незнакомые мне, но завораживающие ласки, только оголенный нерв касаний.

Я отвернулась и с силой закусила край покрывала, чтобы не закричать в голос на всю гостиницу от смешанного чувства боли и удовольствия.

Меня продолжали переменно ласкать и припечатывать ладонью пока я не начала жалко вскрикивать и дрожать ногами.

После этого Корнуэлл опять вошел. Весь. Туго и горячо. Как сшитая на заказ перчатка по руке. Специально для него. Специально для меня. Идеально до безумия.

Он двигался. И я - навстречу, выпустив подушку, закидывая голову. Ощущения связывались в единый закручивающийся узел, и мне было уже все равно, что делает оборотень. Лишь бы не останавливался.

Он заходил, вбивался, втискивался в каждую частичку моего тела. Меня уже нет. Есть только Корнуэлл во мне.

Схвативший за волосы, жадно слушающий мои бессвязные гортанные крики. Я кричала уже безостановочно, под потоком приближающегося лавиной жгучего, пронизывающего всю меня удовольствия. Мои плечи, шея, предплечья искусаны. Ягодицы красные. Я горела, сгорала, возрождалась как феникс.

Не в силах держаться, упала в очередной раз, и меня уже не вернули на колени.

Корнуэлл практически сел сверху, разведя, раскрывая меня руками. Обе ноги коленями он упер по сторонам, а он врезался каменным стволом в мое истекающее слепящим наслаждением лоно. Быстро и жестко. Еще, неостановимо и отчаянно. Все глубже.

Туго закрученная пружина резко высвободилась, белым огнем выжигая все другие ощущения в теле. Я парила, легкая и потерявшаяся в пространстве.

И на краю собственных вскриков услышала его долгий, низкий удовлетворенный рык.

В меня вливались и вливались горячие потоки, еще и еще, куда-то глубоко внутрь. Семя оборотня.

Смогу ли я еще когда-нибудь с интересом взглянуть на другого мужчину, смогу ли забыть его на мне и во мне? Это было поражение, пугающее и возносящее. Поражение обоих. Потому что оборотень лежал на мне не двигаясь, прислушиваясь как растекается внутри.

А потом сильно и больно укусил плечо.

– Будет шрам, - сказал он хрипловатым голосом, - если кровь белого попробует его свести, а потом он не освободит тебя от зависимости... Я лично приду и буду выбивать ему зубы, пока он не оставит нас в покое.

– Зачем мне шрам?
– осторожно поинтересовалась я. Получилось почти шипение, горло я сорвала к небесам.

На мои попытки пошевелиться он еще плотнее прижал меня к кровати, даже не пытаясь расцепиться. Его твердость ощущалась странно распирающей, но удивительно уместной.

Поэтому я хмыкнула и расслабилась.

– Шрам - потому что ты моя, - услышала я, почти засыпая. В коконе большого надежного мужского тела.

Глава 49. Передышка перед бурей

Кружка с легким вином, прохладным и бодрящим, была как нельзя кстати. Я прятала за ней глаза.

Столов в таверне было много, но занятыми с утра оказались едва четверть из них. Вокруг ели, болтали, посмеивались такие же проживающие в гостинице компании, как и наша. Все окидывали друг друга заинтересованными взглядами, неминуемо в итоге останавливаясь на нашем столике.

Правда рассматривали не меня, а Кин-Кин, которая сидела, привалившись к стене, и встречала чужое вязкое любопытство прямыми ответными взглядами.

– Ишь как пялятся, - промурлыкала вампиресса, - завидуют нам. Крик-то стоял до небес.

Я покраснела до горячих щек.

– Перестань Кин-Кин, - сказал Корнуэлл и подтянул мой стул поближе.
– Не будем стеснять Эфу, она еще не умеет равнодушно относиться к чужому мнению.

– Никто не умеет, - возразила я, отталкиваясь ногами от пола и благонравно отодвигаясь от оборотня.
– Разница только в том, ЧЬЕ именно мнение не безразлично.

На завтрак я вышла в глухо застегнутом на все пуговицы платье, хотя укусы к утру и зажили, кроме одного. Сама я прекрасно помнила, где они были, расцвечивая меня по уши, до самой линии челюсти. И, казалось, липкие, скользящие по мне взгляды каким-то чудом видят эти уличающие ранки.

– Мне, например, все равно, - спокойно сообщил мужчина, подумал и пододвинул ко мне ближе всю лавку, на которой сидел. Вместе с собой.

Тяжелая рука по-хозяйски опустилась на плечи, и половина изучающих соседских взглядов тут же бросилась изучать мою скромную съежившуюся персону. Шепотки за столами стали громче.

– Ха!
– многозначительно заметила вампиресса, поймав мой тоскливый взгляд.
– Тогда кое-кому будет абсолютно наплевать, если я расскажу своему главе чудеснейшую историю.

Она довольно потянулась как хорошо выспавшаяся кошка, стрельнула зелеными глазищами в сторону такого же как я нахохлившегося Вайна и напевно произнесла:

– Кто? Кто у нас самый лучший маль...

– Значит, так, - сказал Корнуэлл, резко выпрямляясь и убирая от меня руку.
– Если кто-нибудь когда-нибудь расскажет или просто упомянет странный случай, который я уже сам не помню и другим не советую, так вот - это закончится плохо. Кстати, звать серьезного оборотня как щенка...

Я прислонилась виском к его плечу, Корнуэлл хмыкнул и продолжил:

– Можно. Только не прилюдно.

– Ути-пути, - нагло заметила Кин-Кин, но поняв, что перегнула, быстро застрекотала, - Я не самоубийца, не буду рассказывать, но глава и сам со временем может узнать. Легендарный побег-то вчера получился. Извини, Люшер, я и не знала, что тебя черные могут удержать. Думала - ты непобедим.

– Это правильная мысль, и дальше так думай, - он развернул плечо, чтобы мне было поудобнее облокачиваться, - ты, скорее всего, не в курсе. Это дела давно минувших дней. Черные специально созданы, чтобы противостоять в прямой схватке оборотням. Мы же нестабильны эмоционально и, если волна слаженная, да к тому же если знают на что давить... Мы поддаемся горю и страданиями. Что тут скажешь. Одна из лучших вампирских стратегий. Не белых же на нас пускать. С вашим, Кин-Кин, эмоциональным воздействием мы вас максимум на поле боя отлично тра...