Хищный инстинкт

Оборотень посмотрел на меня и поближе пододвинул к себе тарелку с остатками мяса. А юная румяная официантка подбежала забрать опустевшие.

– Праздник?
– приветливо заулыбалась она, услышав последние слова.
– Я тоже в слуги попробую. А вам зачем на зов идти? Вы уже с мисс вампиршей, да еще такой видной дамой. Только, если на господина Дюринга посмотреть, он такой красавчик. Или марселки праздничные поесть.

– Видите сколько причин, - подмигнул ей Корнуэлл.
– Обязательно надо сходить на марселки. А что там еще будет интересного?

Девушка замерла на пару секунд, поедая его восторженным взглядом, а потом разразилась захлёбывающимся рассказом. Оказалось, вчера какие-то глупцы из обсуживающего персонала испугались турнирного боя в Замке. Убежали, трусы бессовестные, за час расчет взяли. В итоге освободились несколько мест для слуг в Красном Гнезде, потрясающая возможность быть поближе к щедрым хозяевам города. Шанс воплотить мечту для многих местных.

По такому случаю мэр Кемпорта выкатит несколько бочек вина, а великолепный господин Дюринг, сир Красного замка лично почтит городское мероприятие своим присутствием и выберет несколько слуг. Заодно брожения поутихнут. Последнее время в городе случаются постоянные стычки между Двуликими. Полиция с ног сбивается.

– Да вы сами посмотрите что происходит, - вздохнула девушка и махнула рукой на зал.

За столами сидели постояльцы, и первый взгляд ничего странного. Если не учитывать, что и вампиры, и малочисленные оборотни сидели отдельными группами и очень недружелюбно поглядывали друг на друга. Казалось, достаточно небольшой, да что там, любой причины и между столиками вспыхнут ссоры.

Глава 51. Такие разные: мужчина и женщина

Кин-Кин с Лео отправились на местный праздник отбора в замковые слуги, послушать городские сплетни и издалека понаблюдать за красным сиром. Мы же с Корнуэллом вернулись в комнату, чтобы написать письма- сообщения заинтересованным лицам.

Составлять сообщение для Дудля оказалось очень трудно. Потому что Корнуэлл со своими письмами справился удивительно быстро и дальше развлекался, уже с удовольствием мешая мне.

Он уселся прямо на пол, вытащил мои ноги из туфелек и начал изучать каждый пальчик по отдельности.

Вот что там может быть интересного, кроме мозоли на мизинцах от дорожных ботинок. Ко всему прочему оказалось, что изучение ног - крайне интимное событие. Оборотень на них дышал. Без тени смущения целовал стопу и гладил под коленкой.

– Корнуэлл, - сказала я, с трудом удержав мысль и поставив завершающую точку, - а если бы я уважаемому государственному следователю в письме что-нибудь не то написала?

– Что ты без ума от меня? И с моей меткой?
– поинтересовался наглец, следя за путешествием собственного пальца все выше по бедру под оборки юбки.

– Какая метка? Ты про шрам, который до сих пор не зажил?

Само слово "метка" мне категорически не понравилось. В моем понимании, их ставят скорее на вещах.

Погладив меня по коленкам, Корнуэлл начал мягко их разводить в стороны.

– Ставить метку - это хищный инстинкт, дорогая. Моя волчья суть решила дать понять окружающим, что ты моя. И, возможно, уже в тягости.

Голос оборотня звучал мечтательно и немного рассеянно. Пока я ловила ртом воздух, он собрал юбку в складки и с воодушевлением оглядывал коротенькие розовые панталоны.

В тягости? В какой, дери его, тягости?! Я только жить начинаю, у меня первая работа, начало отношений. Да я не замужем, в конце концов.

– Что ты имеешь в виду, когда говоришь "в тягости"?
– сиплым голосом произнесла я.

И тут произошло еще одно шокирующее событие. Корнуэлл осторожно раздвинул прорезь в дорожных панталончиках, нагнулся и лизнул меня прямо туда. Влажно и... мгновенно выбивая дыхание. До тут же скрутившейся спирали желания в животе.

– Щенки, в смысле дети у нас будут, - сообщил он, отстраняясь и улыбаясь, - предположительно. Я очень старался и буду еще повторять. Но ты меня сейчас не отвлекай разговорами. Я умею многое, но именно это буду делать впервые в жизни. Представь себе, заноза, волк счастлив, а я, между прочим, полон ответственности и важности момента.

Я взвизгнула и задергала ногами, одновременно пытаясь опустить юбку.

Про такие игры я слышала. И даже видела в Белом Гнезде как две девушки делают ЭТО вампиру, но чтобы я! Мне! Как вообще Корнуэллу могло в голову прийти?! Как он меня потом целовать собирается?

Мамочки. Детииии....

– Не двигайся!
– предупредила я, забравшись на стул как курица на жердочку, выставив руку и натягивая подол как можно ниже.
– Ты меня пугаешь.

– Так все плохо?
– сощурился мужчина.

Лицо его обрело обычное равнодушное выражение лица, четко очерченные губы плотно сжались, и я внутренне даже обрадовалась. Таким он выглядел привычнее.

– Очень плохо, Корнуэлл! Предельно отвратительно! Какие дети, когда я не замужем? Ты даже не говорил со мной о свадьбе.

Поднявшись, оборотень провел пальцами по губам, дернул уголком рта и сел на кровать, напротив меня. Он был, как обычно, одет с иголочки. Даже шейный платок стильно завязан по столичной моде. Ничто не намекало, что этот блестящий джентльмен недавно прыгал в волчьей шкуре, а пару секунд назад стоял на коленях между моих ног.

– Эфа, примархи не женятся. У нас есть дети и постоянные женщины, но без всяких глупых ритуалов.

– Постоянные женщины?
– я соскочила со стула. Всякое возбуждение как рукой сняло. Я представила как приезжаю домой и признаюсь родителям, дескать, порадуйтесь за меня, я стала постоянной женщиной. Оборотня.

В груди закололо. Стало больно и стыдно, словно с меня сняли кожу и привязали к позорному столбу. Вот и вся любовь, мисс Филиппа Равенна Риверстар. Ты сама выбрала мужчину, у которого на первом месте его чудные оборотни и работа. На втором - они же. И на третьем.

А тебя волшебно имеют в дороге и даже готовы повторять, чтобы ты стала в тягости с гарантией. Оборотни размножаются, когда волк признает пару. Возрадуйся! Тебя признали и сделают постоянной женщиной со щенками.

– То есть свадьбы не будет, если... если... я забеременею... Для меня это важно.

– Эфа, никто из примархов никогда не женился. Кроме одной юной глупышки, случайно получившей силу. Но и она без свадьбы, скорее скрепила отношения по старому обычаю. Наши до сих пор смеются.