Хижина дяди Тома (другой перевод)

— Очень жаль, дорогая, что ты обременила их законами нравственности, совершенно не соответствующими их положению.

— Уважение к этим законам нам внушали с детства, сэр!

— Пусть так. Не будем больше возвращаться к этому вопросу, Эмилия. Я предоставляю тебе свободу в твоих воззрениях и взглядах, но остаюсь при своем мнении, что они не подходят для людей, находящихся на положении рабов.

— Да, ты прав! Они не подходят для людей, находящихся на положении рабов… Поэтому-то я так и ненавижу это положение! Но я заявляю тебе, мой друг: я считаю себя связанной обещанием, данным мной этим несчастным. Если мне не удастся добыть деньги другим путем, — что ж, я буду давать уроки музыки. Я этим достаточно заработаю и соберу нужную сумму.

— Я не допущу этого, Эмилия! Неужели ты действительно дойдешь до такого унижения?

— До унижения, говоришь ты? Я гораздо сильнее буду чувствовать себя униженной, если нарушу свое слово.

— Ты ужасно экзальтирована и всегда готова на героический подвиг! Все же, раньше чем пускаться на такое донкихотство, тебе не мешало бы подумать кое о чем…

Разговор был прерван появлением тетушки Хлои.

— Не желает ли миссис, — сказала она, — взглянуть на полученную провизию? — И она кивком головы указала на цыплят, которых держала в руке.

Миссис Шельби подошла к ней.

— Я думаю, не пожелает ли миссис, чтобы я приготовила куриный паштет?

— Мне, право, все равно, Хлоя. Готовь что хочешь!

Но Хлоя продолжала стоять, с рассеянным видом держа в руке цыплят. По лицу ее можно было безошибочно определить, что думала она в эту минуту не о цыплятах.

— Господи! — проговорила она вдруг с коротким сухим смешком. — Вот мастер и миссис ломают себе голову, где добыть деньги, а не пользуются для этого тем, что у них есть в руках…

Хлоя снова коротко засмеялась.

— Я тебя не понимаю, — сказала миссис Шельби, по поведению Хлои угадывая, что та слышала весь ее разговор с мужем. — Я тебя не понимаю.

— Ну как же, — сказала Хлоя, — другие хозяева отдают своих негров в наем и зарабатывают этим деньги… Зачем держать в доме столько лишних ртов?

— Так говори же прямо, Хлоя, кого из наших негров ты предлагаешь отправить на заработки?

— Предлагаю? Я ничего не предлагаю, миссис. Только Сэмюэль рассказывал, будто в Луисвилле человек ищет стряпуху, которая умела бы хорошо готовить торты, кексы и паштеты, и готов был бы платить за ее работу четыре доллара в неделю. Четыре доллара, миссис!

— Ну, и дальше что, Хлоя?

— Вот я и подумала, миссис: пора, чтобы Сэлли начала работать самостоятельно. Сэлли всегда была моей помощницей. Теперь она уже знает столько же, сколько и я, правду я говорю! И если б миссис отпустила меня, я могла бы там заработать деньги. Насчет тортов и паштетов я за себя постою! Не осрамлюсь ни перед каким фандитером!

— Кондитером, Хлоя.

— Может быть, и так, миссис. Я вечно ошибаюсь.

— Итак, Хлоя, ты согласилась бы расстаться с детьми?

— Мальчики уже большие и могут работать, и Сэлли согласна присматривать за маленькой… эта крошка чистое золото, с ней и возиться не придется!

— До Луисвилла очень далеко, Хлоя.

— О господи! Я этого не боюсь. Луисвилл, говорят, где-то там, в низовье реки… Недалеко от тех мест, где мой старик. Правду я говорю?

Последние слова были произнесены вопросительным тоном, и глаза Хлои напряженно впились в лицо миссис Шельби.

— Увы, Хлоя! Оттуда нужно проехать еще много сотен миль…

Хлоя сразу приуныла.

— И все-таки, Хлоя, там ты будешь ближе к Тому. А все, что ты заработаешь, мы будем откладывать на выкуп твоего мужа, — сказала миссис Шельби.

Случается, что яркий луч солнца внезапно осветит темную тучу. Именно так засветилось вдруг черное лицо Хлои. Да, она просияла.

— О, какая миссис добрая! — воскликнула она. — Я об этом самом и думала. Мне не надо ни башмаков, ни платья, ничего… Я все буду откладывать. Сколько недель в году, миссис?

— Пятьдесят две, Хлоя.

— Пятьдесят две… по четыре доллара в неделю, сколько это будет?

— Двести восемь долларов в год.

— В самом деле? — воскликнула Хлоя в восхищении. — Сколько же лет понадобится, чтобы…

— Четыре или пять. Но тебе не придется так долго дожидаться… Я добавлю свои.

— О, я бы не хотела, чтобы миссис давала уроки или что-нибудь такое… Это совсем не подходящее для нее дело. Мастер прав. Никому из семьи не придется такими делами заниматься, пока у меня есть руки и голова на плечах!

— Не бойся, Хлоя, — с улыбкой произнесла миссис Шельби, — я не посрамлю честь нашей семьи. Но когда же ты рассчитываешь уехать?

— Я ничего не рассчитывала. Но завтра Сэм отправляется вниз по реке… он повезет на продажу коней и говорит, что мог бы взять меня с собой. Я уже собрала свои вещи… Если миссис позволит, я уеду завтра же утром. Может быть, миссис напишет мне пропуск… и даст рекомендацию?

— Хорошо, я займусь этим, Хлоя.

Миссис Шельби поднялась к себе, а Хлоя, обрадованная, побежала в свою хижину, торопясь закончить приготовления к отъезду.

— Знаете, мастер Джордж, — сказала она, обращаясь к юноше, который некоторое время спустя зашел в хижину и застал Хлою собирающей вещи. — Вот прибираю вещи Сузи, привожу все в порядок… Ведь я уезжаю, мастер Джордж, уезжаю! Четыре доллара в неделю! И миссис будет их откладывать на выкуп моего старика!

— Вот так история! — воскликнул Джордж. — Когда же ты поедешь?

— Завтра утром с Сэмом. А теперь, мастер Джордж, сядьте, пожалуйста, и напишите письмо моему старику. Надо же ему все рассказать… Вы напишете, не правда ли?

— Разумеется, напишу, — сказал Джордж. — Дядя Том здорово обрадуется, получив от нас весточку! Схожу принесу чернила и бумагу. Я напишу ему про новых жеребят и про все…

— Да, да, мастер Джордж! Обо всем напишите. А пока я приготовлю вам кусок цыпленка или что-нибудь другое… Не придется вам теперь ужинать у бедной вашей тетки Хлои!

Глава XXII «Сохнет трава… увядает цветок»

Жизнь течет день за днем. Так прошло два года жизни нашего друга Тома вдали от всего, что было дорого и близко его сердцу. Он с грустью вспоминал о том, что осталось позади, и все же его нельзя было назвать совсем несчастным…