Hold Me

— Люди вообще ничего не стоят.

***

От лица Дилана.

Сегодня мне по-особому отвратительна вонь сигарет. Будто наркотик, которого нет желания употреблять, но непонятная сила заставляет вновь и вновь чиркать зажигалкой. Томас выглядит не лучше — не хочу подмечать, но замечаю, что на его лице появились новые ссадины, хотя в целом парень не выглядит подавленным. Думаю, он такой. Они с Хоуп такие. Умеющие терпеть.

—… Почему ты вдруг спрашиваешь? — Томас подает голос после минуты молчания, которая подтверждает мою теорию. — Шон — не придурок. Он просто слабак.

— Они с Эмили общались раньше? — Затягиваю, позволяя дыму проникнуть в легкие, и смотрю на парня, который сидит так же сутуло рядом на скамье, уставившись в сторону бассейна:

— Я не могу знать точно. Мы все время были в параллельных классах.

— Но что-то ты ведь знаешь, — догадываюсь, надеясь, что сегодня Томаса будет легче вывести на разговор, и, к счастью, он хмыкает в качестве ответа, кивнув головой с безмятежным выражением лица:

— Ну, они общались, хотя, может даже дружили. Постоянно видел Джизи, Эмили и Шона вместе.

— Он тоже перестал общаться с ней после того случая? — Сразу перехожу к интересующему меня вопросу, но Томас внезапно замолк, чем привлек мое внимание. Парень держит сигарету пальцами возле губ, вдруг усмехается, как следует затянувшись, и выдает вместе с дымом изо рта:

— Кое-что вспомнил. Странно, что я до этого не задумывался об этом.

— О чем? — Верчу одной рукой зажигалку Эмили, разглядывая на ее поверхности рельефные узоры.

— Я не помню, в какой день это произошло, но, как мне говорила мать, Шон рано вернулся из школы и застал своего отца на кухне во время полового акта с мамой Эмили.

Я перевожу взгляд на Томаса, который не прекращает улыбаться, щурясь, словно с трудом вспоминая события тех лет:

— Тогда-то вся правда о мамаше Хоуп начала всплывать. Она, может, и любила дочь, но трахаться любила больше.

— Хочешь сказать, она… — Начинаю, но парень с удовольствием перебивает:

— Она перепехнулась с половиной мужиков с их улицы, если не больше. Даже с отцом Джизи спала, хотя тот все равно в разводе был.

Опускаю взгляд на сигарету в руках:

— И как на это отреагировал отец Эмили?

Но и тут Томас ставит меня в тупик своим недобрым смешком:

— А как он может? Он ведь больной был.

Хмурюсь, вновь взглянув на парня, и немного недоумеваю:

— Больной?

— Да, но я без понятия, что это была за болезнь. Знаю только то, что он был, — Томас крутит пальцем у виска, поднося сигарету ко рту. — В таком случае женщину можно понять — она и зарабатывает, и выполняет все дела по дому, а вот ее плотские желания некому выполнить, вот она и ходит налево, оставляя дочь с ненормальным папашей. Черт, я до сих пор помню, как Эмили однажды пришла в школу в мальчишечьей форме. Это был первый день в третьем классе. Думаю, этот псих забыл, что у него дочь, а не сын, — ухмыляется, а вот мое выражение лица не меняется. Смотрю на Томаса искоса, пытаясь всю полученную информацию как следует запомнить, чтобы потом, когда останусь один в своей комнате, переварить. Если отец Хоуп был болен, могло ли это передаться по наследству? Вот только, о каком именно недуге идет речь?

— Черт, я ведь не об этом, — Томас вдруг избавляет меня от своей недоброй ухмылки, повернув голову. — У нас в пятом классе физкультура проходила вместе. Так вот в начале года, когда мы занимались здесь плаванием, Шон вдруг столкнул Эмили в воду, пока учитель вышел. Видимо, он считал нас уже взрослыми, вот и оставил. Сказать, что все были шокированы, это ничего не сказать. Думаю, он частично винил Эмили в том, что его родители развелись. Скорее всего по инициативе матери. Мы же все глупые, особенно в таком возрасте.

— И? — Анализирую сказанное, ожидая основной мысли, которую хочет до меня довести Томас.

— Эмили не занимается плаваньем.

— Она не умеет? — удивляюсь, хмуря брови.

— Хоуп всегда боялась воды. Это я точно помню, даже близко к бассейну не подходила, но в тот день подошла, — Томас хмурит брови, задумчиво продолжив, — по просьбе Джизи.

— Хочешь сказать, они специально это сделали? — Пускаю смешок. — Заговор молокососов?

— Никто не стал помогать, вот, о чем я, — Томас тушит сигарету о скамейку, кашляя. — Все стояли и смотрели, как Эмили пыталась всплыть. И я стоял там с ними, правда, понятия не имел, что происходило. Думал, это какой-то прикол, но, когда вернулся учитель, понял, что что-то не так.

— Сколько она провела под водой? — Перебиваю.

— Достаточно, чтобы началась гипоксия. Ее увозили на скорой. Не могу быть уверен, но что, если эти дети каким-то образом узнали, что мать Хоуп спала с их отцами? К слову, через месяц после этого, Эмили вернулась в школу, тогда ее все начали шпынять.

— То есть, к ней начали так относиться до того, как она…

— Ага, — Томас перебивает. — Всю ее семью избегать начали, а в конце осени Эмили, видимо, психанула.

— Ее мать. Выходит, все началось с нее. Она вообще в своем уме? — Ругаюсь, мне не нравится тема, касающаяся измен. Не по наслышке знаю, как больно и тяжело переживать такое, но с другой стороны винить ребенка из-за ее шлюховатой мамки тоже неверно. Хотя, будучи в пятом классе, узнав об измене отца, я скорее всего стоял бы там же со всеми, не протягивая руку тому, кто тонет. Жестко.

— Понятия не имею, но и, повторюсь, эта информация была получена мною из разговоров моей мамы с соседками. У них, сплетниц, язык развязан.

— А что стало с отцом Хоуп? — Бросаю окурок в сторону бассейна, а Томас пожимает плечами:

— Этого не знаю. Думаю, ему вообще похер было на измены жены. Он мало, что понимал.

— Зачем она тогда вышла за такого? — Не понимаю. Нет, правда.

Томас опять пожимает плечами, оставляя меня без ответа, так что ухожу в себя. Что, если Шон вчера рассказывал Хоуп про измены ее матери? Рассчитывал таким образом вывести ее из себя? Кажется, Эмили живет в своем, отдельном от реального, мире.

Сую руки в карманы джинсов, вздохнув, и бросаю взгляд на Томаса, который касается ладонью ребер, корчась:

— У тебя… — Начинаю неуверенно. — Всё в порядке?

Парень поднимает брови, взглянув на меня:

— Конечно.

— Это я к тому, что, если тебя кто-то достает, то говори мне, — усмехаюсь, видя, как Томас сдерживает смешок. — Ты уже знаешь, что бегаю я быстро.

— Да, удирать от парней — это талант, — парень не выдерживает, улыбнувшись. — У тебя сейчас что? — Слышим звонок.

— Физкультура, — отвечаю и лезу за очередной сигаретой в карман, а Томас смеется:

— Самое оно перед физической нагрузкой.

От лица Эмили.

Осматриваю спортивный зал, нервно теребя локоны черных волос, которые немного отрасли с моей последней стрижки. Одноклассники уже во всю уговаривают учителя устроить «игровой» урок, и тот, как мне кажется, сдается под напором большинства. Стою на месте, то и делая, что поправляю длинную футболку, боясь, что ткань задерется слишком высоко. Позади меня двери в зал. Шум со стороны коридора прекращается, значит, урок начинается. Но никто не собирается в шеренгу. Ясно. Так даже лучше. Мужчина со свистком идет в комнату для спортивного инвентаря за мячом. Первая игра наверняка вышибалы. Они это любят. Зачем я переодевалась?