Холодная зона

У него были очень теплые пальцы. Теплые, сильные, и Ли казалось, что она ощущает мощное биение пульса. Девушка застыла, боясь малейшим движением спугнуть эту руку — словно бабочку, севшую на ладонь.

— А ты чем будешь заниматься? — спросила она.

— Атомарной биофизикой, — не колеблясь, ответил Валера, — я уже пять лет ею занимаюсь, собственно. Только разбрасывался сильно, многое интересовало, поэтому результатов больших не достиг. Сейчас занимаюсь никотиновыми рецепторами ацетилхолина. Многие вещи можно понять только если идти глубоко на атомный или лучше даже на квантовый уровень. Сказать никотиновый рецептор — значит, ничего не сказать, на другом уровне их типы совершенно различны, между теми же альфовыми и бета — целая пропасть. А вообще со временем я надеюсь заняться проблемой старения, продления жизни. Когда-то ведь, лет семьдесят назад уже оптимисты вещали, что дескать, все, смерти не будет… Ага. Война все отбросила назад, по крайней мере, в этой области. Лийя, тебе принести лимонада, может?

— Пойдем вместе, — она легко вскочила. Сердце колотилось. Ей почему-то было все равно, что говорит Валера. Наука? Ну и прекрасно. Так же она обрадовалась бы, если бы он хотел пойти в армию, на производство, да куда угодно.

— Наукой сейчас многие хотят заниматься. И профшкол научных много, — сказала она. Валера оглянулся на нее.

— Но ведь это правильно, Лийя! Смысл существования человечества — он и есть в науке. В развитии. Все остальное — так, вспомогательное. А у тебя имя красивое такое. Лийя!

– Ты какой лимонад будешь? Тут есть клубничный, вишневый…

— Давай киви.

Валера нажал на кнопку, золотисто-салатовая жидкость хлынула в стаканчик. Парень протянул стакан Лийе. Вроде бы и мелочь, работы никакой — а приятно.

— Разве смысл в науке? — спросила Лийя. Лимонад оказался вкусный — свежий, с приятной кислинкой. Валера взял себе клубничный.

— Наука не предотвратила войну. Только социальные изменения могут покончить с войной навсегда. Правда, марксизм — это тоже наука, но гуманитарная.

— Тем не менее, смысл все равно в науке. Для чего иначе жить, как не для исследования мира, космоса, вселенной? И потом, если уж ты такой практик, — улыбнулся Валера, — наука дает революционные решения. Ты хочешь идти в армию, чтобы защищать граница от ФТА. А наука позволила создать лазерную завесу, а со временем даст такие решения, что ФТА будет вынуждена попросту сдаться. Если мы, биологи, сможем сделать людей в СТК идеально здоровыми, сильными, бессмертными… да желательно вообще сверхлюдьми, со сверхспособностями. Тогда не нужна будет салверология. И ФТА перестанет быть для нас проблемой. Подумай — если нам удастся хоть немного биологически увеличить быстродействие мозговых клеток! Я одно время очень этим интересовался…

— Ты, наверное, прав, — произнесла Ли, осторожно потягивая лимонад. Ей не очень-то хотелось спорить. Было слишком шумно, музыка доносилась с разных сторон. Над поляной развевались красные знамена, ветер трепал гроздья воздушных шаров.

— Пойдем, кажется, там митинг начинается.

Свет Васек и его товарищи выставили неплохо — эстрада плавала в бархатной тьме словно облако серебряного тумана. Над полем, заполненным сидящими на траве коммунарами, разносился глубокий, чистый голос Валеры Кузьмина. Звенела и плакала гитара.

Я ухожу, И оставляю за собой Рассвет и берег голубой, Часы, глаза, ступени лестниц, звуки, тени.

Стихли звоны. Валера переждал овацию. Ли тихо сидела на траве, нисколько не беспокоясь о платье, не хлопала, молча смотрела на сцену. Что-то случилось в этот вечер.

Или она ошибается?

— Эту песню, — глубокий сильный голос, усиленный акустической клипсой, проникал прямо в сердце, — эту песню еще никто из вас не слышал. Я посвящаю ее, я дарю ее… самой милой девушке нашей коммуны. Девушке с самыми голубыми глазами! Слушай, милая, это тебе!

Только многолетние тренировки с Ресковым позволили Ли сохранить абсолютно каменное выражение лица. Да с чего это она взяла, что Валера — о ней?

У него уже было несколько романов. О которых сплетничало полшколы…

Имя твое звенит, как хрусталь, В глазах — голубое небо. Ты моя тайна, моя печаль, Таинственный мир, где я не был.

Музыка плыла волнами, накрывая сидящих, как ветер, пробегая ознобом по открытым плечам. Волны оркестровки пронзала гитарная медовая мелодия.

Разум твердит — не смей, позабудь! Но поздно — уже навсегда В холодной ночи озаряет мне путь Моя голубая звезда!

Голос Валеры вдруг оборвался, не закончив музыкальной фразы. Юноша опустил гитару, держа ее за гриф. Волна аплодисментов и воплей затопила пространство. Но Валера лишь неловко кивнул, вскинул гитару над головой и двинулся к выходу с эстрады. Под недовольное гудение множества голосов ведущая Леночка объявила.

— Хорошенького понемножку! И нечего обижать следующих исполнителей! Наша балетная труппа «Искры» исполнит танец из «Эволюции»!

На сцене закружились невероятно пластичные девушки в огненных, черных и белых коротеньких платьях, гремела музыка из знаменитой симфонии «Эволюция» Нико Айдексе. Ли больше не могла ни на что смотреть — она поднялась и ушла в тихую, свежую ночь, в успокаивающую темноту. Ей хотелось побыть одной.

— Лийя, — негромко окликнули ее из тьмы. Девушка обернулась. Застыла.

— Пойдем? — тихо спросил Валера. Они пошли рядом, почти касаясь друг друга. Потом Валера вдруг взял Ли за руку.

— Осторожно. Темнота такая, еще напорешься на что-нибудь.

— Не. Не напорюсь, — ответила Ли.

— Песня, — сказал Валера, — это тебе. Ты слышала?

— Да, конечно.

— Ты поняла?

Ли долго молчала. Они остановились. В свете Луны твердое, красивое лицо Валеры показалось ей совершенно фантастическим. Как в интерактивке про каких-нибудь инопланетян. Или про древнегреческих героев. Он же совершенно бессовестно красив! — подумала Ли. Ну при чем тут я?

— Но ведь мы совсем не знаем друг друга, — наконец произнесла она.

— Но мы будем в школе еще два месяца, — тихо ответил Валера, — у нас еще есть время друг друга узнать.

— А почему… я? — глупо спросила она.

— А ты и сама не понимаешь, какая ты? — Валера наклонился к ней. Отвел прядь волос со лба, — ты спящая красавица, девочка. Умница, активистка, труженица… и не понимаешь, какая жемчужина в тебе скрыта.

— А ты — принц? — усмехнулась Ли. Он на мгновение приложил ладонь к ее щеке, и девушке захотелось, чтобы так осталось навсегда. Но Валера убрал ладонь.

— Да, — ответил он, — разве ты еще не поняла?

— Ты… всем так говоришь? — спросила она. Валера стал серьезным.