Холодная зона

— Но подожди. Ведь это наверняка настучала твоя соседка…

— Ну и что? — отрезала Пати, — ты мой знакомый, приходил в гости помочь повесить шторы. Ее свидетельство само по себе ничего не значит.

— Пати, — опомнился Рей, — но как же… как же мы с тобой?

Девушка замолчала. Лицо ее выглядело больным. Из угла глаза выкатилась слеза, оставляя на щеке дорожку.

— Извини, Рей. Нам не следовало встречаться, — выдавила она.

— Ну может, мы как-нибудь потихонечку, — неуверенно произнес Рей, — где-нибудь в городе встречаться…

— Нет, Рей. Прости, я так не могу. Прятаться, дергаться, нарушать закон… они теперь за нами будут следить скорее всего. Извини, все. Не звони больше.

И экран погас.

Осень пришла окончательно.

В этом году она была ранней — а может, климат Европы сильно изменился. За окном ветер гнул деревья, швырял в стекло пригоршни холодной воды, а Рей лежал и не двигался.

Два дня он не верил в то, что Пати оставила его. Все представлялось каким-то недоразумением, которое вот-вот разъяснится. Ну не может же быть — из-за каких-то нелепых писем… Ведь ничто не предвещало! Между ними не было никаких проблем. Все было так хорошо. Да неужто нельзя договориться с проклятым базис-центром.

Он еще несколько раз позвонил Пати, но как и родственники, она заблокировала его вызовы.

И в какой-то момент он поверил. Понял, что это правда. Он разъярился и долго бегал по квартире тигром, строя планы — как найдет работу, где будет прилично зарабатывать, как найдет адвоката и отсудит свое, как обратится в прессу, как взорвет к чертовой матери базис-центр. То и дело вспоминая, что все это он уже пытался делать — все, кроме последнего. Да и в последнем нет оригинальности — не случайно базис-центры так охраняют. Каждый месяц базис-граждане нападают на служащих, а то и в самом деле пытаются что-нибудь взорвать. Просто сядешь в тюрьму, а тюрьма, по слухам — это ужесточенный вариант психиатрической клиники. Еще «поводок» счастьем покажется.

Злился он и на Пати — ее любовь, оказывается, не стоит и ста пятнадцати долларов в месяц. Рей вовсе не стремился стать альфонсом, но раз государство ставит такие препятствия, Пати могла бы сделать и другой выбор. Конечно, понять ее можно: она вкалывает, как проклятая, не для того, чтобы жить в режиме строгой экономии на всем. Сотня долларов чувствительно меняет положение. Сотня долларов — и место в квартире, которое придется делить с Реем. Так сильны были ее чувства и серьезны намерения. Теперь она будет искать бой-френда посолиднее — не просто работающего где-нибудь, а еще и с зарплатой. Чтобы его не приходилось содержать, делиться деньгами, нажитыми непосильным трудом. Флаг ей в руки!

Рей слег. Невероятных усилий требовал даже поход за продуктами — и он плюнул и заказал продукты через интернет. Какой смысл экономить… Тем более, что и есть с каждым днем хотелось все меньше.

Он разглядывал стену. Ему не было грустно, тяжело, печально, нет. Если бы его спросили, плохое ли у него настроение, Рей не знал бы, что ответить.

Cтена висла над ним и заполняла почти все его существование. У самого потолка плитки, уголок болтался, как собачье ухо; меж полосами виднелась бесстыдно-белая щель, открывающая штукатурку. Но это не раздражало, он объективно и безоценочно, как исследователь, изучал стену. Когда солнце до обеда выглядывало из-за туч, по стене ходили светлые блики, но это бывало редко. Лампа вечером рисовала на стене световой круг, и в круге шарахались гигантские тени безумных насекомых.

Иногда мочевой пузырь грозил разрывом, боль внизу живота становилась нестерпимой, и тогда Рей сползал с кровати. Он полз в туалет на четвереньках, не думая, что выглядит смешно. Его все равно никто не видел. В туалете он пил воду из-под крана. Иногда он замечал сосущую пустоту в желудке, голова кружилась, и он говорил себе: надо поесть. Люди ведь едят. Но для того, чтобы встать, требовались ресурсы, которых не было. В конце концов он собирался с силами и полз на кухню. Жевал какую-то еду, не чувствуя вкуса.

Однажды в один из таких заходов он нашел плитку шоколада. Видимо, шоколад был в его последнем заказе. Рей сжевал почти половину плитки и вернулся на диван, шагая почти прямо. Минут через пять ему стало скучно лежать, и он включил монитор на стене.

Проверить почту он все равно не мог бы — не было сил. Возможно, они давно уже написали ему какое-нибудь приглашение, применили санкции, отменили базис-пособие — Рей ничего не мог с этим сделать. Просто физически не мог. Он включил новостной портал, позволяя сюжетам вольно скользить мимо сознания. Коммунистические террористы опять совершили провокацию на границе Гессена. Певица Лайна разводится с шестым мужем. Игра в Канаде — с большим отрывом победила команда правящей партии Демократов. Ученые Великобритании доказали, что женский интеллект значительно отличается от мужского. Рей почти не слышал, о чем говорят в новостях, он любовался картинками — мелькали геймеры в красивой форме, дамы в бальных платьях, комнатные собачки, горные пейзажи, лаборатории, снова дамы в нарядах от кутюр. Вдруг посреди экрана возникло знакомое лицо. Рей чуть привстал.

Шоколад, как видно, придал ему сил. На экране Леон, в мерцающем фраке, держал под руку некрасивую белокурую даму в моднейшем наверченном платье.

— Сегодня в Монако состоялось торжественное бракосочетание шведской принцессы Арнхильд в изгнании с ее избранником — немецким бизнесменом и всемирно известным геймером Леоном Гольденбергом…

Рей сел на диване, свесив ноги. С придыханием журналистка рассказывала о гостях, приглашенных на свадьбу (их было около полутора тысяч человек), о размахе празднества (венчание происходило в белокаменном соборе святого Николая, пир — в парадном зале самого дорогого в Европе ресторана в Монте-Карло; все небо было скуплено под авиа-шоу и фейерверки). Жениха сопровождала национальная сборная Германии в черных мундирах с красной и золотой отделкой. Платье невесты было выполнено самим Кристианом Диором-третьим, из метаматериала, выполненного под серебро, но меняющего оттенок, блеск и голографическую глубину при каждом движении; платье напоминало узкий кусок материи, причудливо обернутый вокруг костлявого тела, вокруг материи сияли радуги. Бриллианты в ушах, на пальцах и на убранной головке невесты затмевали блеском фейерверки. Леон был подчеркнуто галантен. Его родители — простые миллиардеры — соревновались в элегантности с пожилой парой — королевской четой в изгнании, ведь Швеция теперь в Холодной Зоне. За почетным столом восседали и деды с бабками, Рей узнал импозантного Энрике с Наоми. От ненависти потемнело в глазах.

Сюжет уплыл. Теперь ИТВ показывало какой-то морской курорт. Рей выключил монитор, встал, подошел к окну.

Увиденное странным образом придало ему сил. Надо что-то делать. Что-то окончательное, что положит предел его мучениям. Рей огляделся вокруг.

Таблетки? Он порылся в аптечке, но набор его медикаментов был слишком прост. Только глупцы считают, что достаточно выпить «что угодно, но побольше», и умрешь. Скорее всего, ты просто останешься инвалидом.

Повеситься? Рей всегда боялся этого — слишком уж мучительный способ. Но зато надежный… Он огляделся — но потолок был девственно чист. Наверное, можно было бы какой-нибудь крюк приспособить. Но у него и дрели-то нет… да и не умеет он дрелью пользоваться.

Прыгать из окна? Рей подошел к окну. Нет, ненадежно — можно попросту сломать позвоночник. И поступить до конца жизни под опеку Патриши — вот она удивится-то…

Пожалуй, самое простое — это разрезать вены. Острый нож на кухне есть. Даже если разрежешь не слишком глубоко — если лечь в теплую ванну, сосуды не закроются. К тому же умирать от кровопотери в общем-то не больно. Наверное. Единственная опасность — что кто-нибудь придет раньше времени. Но к нему не придет никто. Он не нужен никому на всем белом свете.

Рей разделся и влез в горячую ванну. С опаской посмотрел на нож. Потом на свои руки. Стоп, надо что-то сделать, чтобы было проще достать вены. Жгут. Он вылез из ванны, разыскал шнурки, перетянул шнуром левое запястье. Вскоре вены взбухли. Рей зажмурился и резанул по руке ножом.

Не так уж и больно… он ожидал худшего. Теперь — правая рука. Надо было с нее начинать. Рей кое-как разобрался и с правой. Правда, кровь там текла не так обильно. От запаха крови ему стало дурно, и еще противнее — то, что покраснела вода в ванной, и в этой алой воде он должен теперь лежать… Рей поспешно закрыл глаза.