Холодная зона

— Нормальный у тебя голос. Красивый, — сердился он, — ну что ты за спящая красавица такая?

Он считал, что Ли не ценит и не любит себя. Возможно, думала Ли, он не так уж далек от истины.

— Тогда почему же ты любишь меня? — спрашивала она, прыгая по замшелым камням.

— Потому что ты классная. Ты красивая. Ты вообще такая единственная.

Ли было необыкновенно приятно.

Иногда она замечала на себе чьи-то не очень приветливые взгляды. А однажды, обалдев от повторения корейской грамматики, полезла в субмир и наткнулась на чей-то анонимный чат.

«Уж что такого в этой Морозовой? Красавица прямо!»

«Я тоже не понимаю, что он в ней нашел».

«Не родись красивой, как говорится».

Но друзья — Гуля, Сергей, Ринат, Юлька — радовались за нее и смотрели со значением на все происходящее. Особенно восторгалась Гуля.

— Вы прямо созданы друг для друга!

Ей, похоже, нравилось, что теперь и ее лучшая подруга-не-разлей-вода обрела пару.

Ли переживала бы из-за всего этого больше, если бы не экзамены. Время и силы оставались только на учебу — и на восхитительно красивые вечера с Валерой, на светлую позднюю весну.

На стене у Валеры висел увеличенный портрет Ли. На этом портрете она не узнавала себя. Она была ослепительно красивой. Фото сделал Валера в тот самый вечер 7-го мая. Там, на фото, была принцесса со светлыми летящими волосами, нежным тонким лицом, в кружевах и оборках, с яркими, призывно приоткрытыми губами. Если приглядеться, конечно, из-под кружевных рукавчиков выглядывали заметные мышцы; но все-таки это была не Ли. Это была какая-то красотка из фильма.

Ли себя вовсе такой не ощущала.

Они сидели в широком кресле, втиснувшись в него вдвоем, в окно барабанил дождь. У Ли кружилась голова от поцелуев, от тепла, струящегося через них потоком. Она откинула голову на плечо Валеры, и тот гладил ее руки, шею, осторожно касался груди, но Ли вздрагивала от этого.

— Моя спящая красавица, — пробормотал он, — когда же ты проснешься?

— А если я никогда не проснусь? — спросила Ли. По стеклу скользили дождевые светлые струи, — если я совсем не такая, как ты думаешь? Может быть, я всегда останусь такой, как сейчас.

— Но почему, Лийка? — спросил он, — ты не любишь меня?

— Люблю, — сказала Ли, помолчав. Слово ударило, как колокол. Люблю, поняла она. Этот человек в моей жизни — навсегда. Даже если мы расстанемся и не увидимся больше.

— Ты не любишь себя, — тихо сказал Валера, — и с этим трудно что-то сделать. Но кто сделал это с тобой?

Ли молчала, положив голову ему на плечо. Ей вдруг захотелось уснуть вот так, на руках у любимого. Отвечать на его вопрос? Кто сделал это с ней? Она вздрогнула, вспомнив дуло «Кедра» и обжигающий удар в лицо, тяжелое мужское дыхание, ботинок с рубчатой подошвой. Ужас, когда стало нечем дышать, невыносимую боль…

Но это случилось не тогда. Это было лишь продолжением. Было что-то еще раньше — то, что давно забыто и выброшено за ненадобностью. Ребенок учится доверию и любви, когда его обнимает мать, берет на руки и целует отец. А когда нет воспоминаний, даже скрытых, даже приблизительных, ни об одном таком объятии, ни об одном мгновении нежности, когда вся материнская любовь — «мы тебя кормим, мы тебя обеспечиваем, тебе все завидуют, а ты!» — то ничему такому ребенок не учится. И не научится никогда. Вероятно, ни мать, ни отец ни разу не обняли ее с любовью, да, бывает ведь и такое — вроде как ребенок нужен, ребенком гордятся, а вот простой любви и нежности нет. Надо забыть, выбросить из головы. Мало ли что? Она теперь взрослый, независимый человек. У нее есть отношения с матерью. Родители наказаны за преступление против народной собственности. Отбывают наказание, скоро выйдут. Продолжатся холодноватые вынужденные редкие встречи — ведь это все равно родители, Ли обязана их поддерживать, общаться. Вроде и есть родители — а на самом деле нет.

Да, она работала над этим у психолога Лиды, она научилась с этим жить. Но все равно у нее не было детства.

Ли стиснула зубы и ткнулась носом в плечо Валеры. Не хватало еще начать реветь. На самом деле внутри целая лавина боли, и стоит немножко дрогнуть плотине, как все это хлынет наружу.

Кто сделал это с тобой?

Может быть, если бы Валера задал еще один вопрос, Ли разревелась бы ему в плечо. Может быть, все сложилось бы иначе. Но Валера бодро произнес.

— Ну ничего! Спящая красавица еще проснется. Ты же еще девчонка совсем. Все будет хорошо! Пошли кофе пить?

В гуманитарном цикле Ли написала сочинение по романам Ефремова «Туманность Андромеды» и «Час Быка», сделала перевод с корейского, поговорила по-корейски с экзаменатором, а затем прослушала и записала рассказ на немецком — она выбрала для экзамена этот язык ФТА, так как в английском чувствовала себя менее уверенно. Во второй половине дня она сделала политико-экономический анализ Китая во второй половине ХХ века, рассказала о древних Афинах и о законе отрицания отрицания. Она получила десятку за языки, восемь за сочинение, десять за знание научного коммунизма и по семерке за экономику и историю.

Все последующие вечера Валера занимался с ней по своему любимому естественнонаучному циклу. Днем Ли тоже готовилась, но после занятий с Валерой стала чувствовать себя в молекулярной биологии, генетике, биохимии куда увереннее. В конце концов, она тоже помогала ему готовиться по астрофизике!

Почему-то они охотнее проводили время в комнате Валеры, чем у Ли. Может, потому, что в ее комнате не было отдельного балкона — а на балконе Валеры так удобно было сидеть вечерами обнявшись, глядя в звездное небо. Потом они переходили в комнату, целовались там.

Нравы в коммуне были довольно свободные, ограниченные только строгим требованием обоюдного желания. Ли знала, что некоторые занимаются «этим» уже лет с четырнадцати. Если не раньше. В конце концов, знания о контрацепции входили в обязательный цикл «Жизнь». Как ни странно, полная свобода отношений вовсе не приводила к повальной распущенности — большинство девочек, да и мальчиков, как и Ли, к выпуску еще оставались совершенно невинными.

Весь строй жизни в коммуне просто не оставлял много времени на сексуальные переживания, а товарищеские отношения не допускали распущенности и цинизма.

Это случилось в последний вечер перед экзаменом Ли. Они скромно отпраздновали сданный сегодня последний экзамен Валеры — по гуманитарке. Выпили по бокалу разрешенного легкого вина. Погода не позволяла сидеть на улице, шел дождь, и они уселись за письменным столом — повторить все темы по биологии, в которых Валера так хорошо разбирался.

К полуночи Ли сказала.

— Слушай, у меня мозги уже дымятся и паром выходят через уши. Я ничего не знаю! Как завтра сдам — не представляю даже!