Хождение Восвояси

– Ты знаешь, что это за субстанция? – вопросил он, отыскивая чистую страницу.

– Суп… с танцами? В каком смысле? Мало того, что всю дорогу рта не закрываешь, вопросами своими дурацкими все уши намозолил, так теперь еще и заговариваться начал? – неприязненно обернулся Чи Я.

Набрав полную грудь воздуха, Гена выпустил его медленно сквозь ноздри, мысленно раз пятнадцать проорал в косоглазую морду "Сам дурак!", и ровным деловитым голосом уточнил:

– Я имею в виду, что это такое, каково его происхождение и применение?

– Чего?.. Ты еще и за дураков нас всех держишь? Хочешь, чтобы мы поверили, что ты теста никогда не видал? – снова оглянулся брат Я, опуская орудия труда – или переводя их из режима "корзина и нож" в режим "щит и меч", подумал Гена.

"Интересно, может помесь медведя с кроликом набычиться?.." – Парадоксов попятился, но недалеко: спина его уткнулась во что-то твердое, устраняя возможность отступления, – "…или только накролиться? Или намедведиться тоже? И что это значит? Может, лучше бы уж пусть набычивался? Я бы тогда хоть на дерево залез… хоть и не умею…"

– Мой коллега имеет в виду, известно ли вам, отчего в ваших краях тесто лежит на земле, – раздался над его головой голос чародея с коня.

– Можно подумать, в ваших оно на кустах растёт! – фыркнул кроколев. – Кому же неизвестно, что Нефритовый Государь повелел тесту плодиться и размножаться, чтобы те, кто живет тут, не знали ни голода, ни забот!

– Завтра больше прежнего его здесь будет! – довольный зайцебуйвол взвалил на плечо корзину. – Всем хватит!

– А что вы из него делаете? – заинтересовался Иванушка. Тесто – это понятно. Тесто – это привычно. Тесто – оно и в Вотвояси тесто. Даже если живет под деревьями и плодится, а иногда и размножается, пока никто не видит.

Или нет?

Вернувшийся с наполненной корзиной пандогорилл ухмыльнулся:

– Когда я был маленьким, я из него фигурки делал.

– Я тоже! – заулыбался волкозаяц. – Пока меня однажды бабка Чи Чи не застукала за этим занятием. Неделю потом спина болела!

– Застукать – это она могла! – хохотнул Чи Пай, и тут же помрачнел. Слетели улыбки и с морд братьев.

– Хлеб – это хорошо, – убеждая скорее себя, чем мужа, проговорила царевна, не в силах оторвать взгляда от колышущейся желто-бурой субстанции в корзине впереди идущего Чи Я. – Еще бы мяска подстрелить – и совсем жизнь наладится.

В придорожных кустах что-то затрещало.

– Мяско? – воспрянул духом Агафон.

Иван потянулся за луком – но рука его, не проделав и половину пути, опустилась на луку седла.

– Это корова.

– Ну, молочко, – с несколько меньшим энтузиазмом ввела поправку в меню Серафима.

Ветки раздвинулись – и глаза лукоморцев расширились от изумления. На дорогу, кряхтя и пыхтя, вывалилось нечто четырехногое, белое, с крупными черными пятнами, бесформенно-комковатое, словно надутый в авоське гуттаперчевый шар. С дальнего конца его свисал обычный коровий хвост. На переднем, несоразмерно-маленькая по сравнению с тушей, росла голова – тоже обычная.

– Буйвол?..

– Вол?..

– Зебу?..

Меж тем братья, чьи руки не были еще заняты тестом, окружили странное существо и выхватили ножи. Другие подставили пустые корзины. "Не повезло животине", – страдальчески поморщилась Сенька. Иван обеспокоенно нахмурился:

– Эй, братья Чи, погодите! Если вы собрались ее резать, надо сперва спросить разрешение у хозяина!

– Ну теперь я верю, что вы с Неба пришли, и лунный свет на солнечное сияние намазываете за ужином! – расхохотался Чи Я так, что уши упали на глаза. – Коровы Нефритового Государя не признали!

– Тем более надо спросить разрешения, – не так уверенно возразил царевич.

– Не надо никакого разрешения, Инь Ван! Это то же самое, что с тестом – для всех, и бери – не хочу!

– Они тоже… плодятся и размножаются?

Чи Я пожал плечами.

– Не знаю, не видал. Да и зачем им?

– Как – зач… – начал было Иван – и прикусил язык.

Пока они разговаривали, братья откинули шкуру коровы к хребту и теперь с азартом отрезали толстые куски мяса. На морде коровы при этом царило нескрываемое удовольствие. Наполнив корзины, они аккуратно опустили шкуру на место, и та приросла, открывая бока с выступающими ребрами, как ни в чем не бывало. Промычав что-то бодрое на прощание, корова двинулась в лес, весело помахивая хвостом.

– Поест травы – и снова всё нарастёт, – пояснил ошарашенным пришельцам подоспевший тигропанда, пристраивая за спиной корзину с вырезкой.

– Ненормалия… – восхищённо просипел Парадоксов, и с остановившимся горящим взором, походной пробиркой в руках и ножом потянулся к будущему бифштексу. Остановить его на этот раз не смог даже хмурый взгляд клыкастой морды.

– Биологический материал, – твердо сообщил он ей. – Забор проб. На благо науки.

Тигропанда с высоты двух зубастых-когтястых метров оценил свои шансы против учёного с перочинным ножиком, увидавшего на дне пробирки открытие века, закрыл пасть и молча подставил корзину, чтобы было удобнее отрезать образцы.

Наполнив сосуды, Гена со скоростью лосося, опаздывающего на нерест, понёсся против хода колонны к своему возу, на котором путешествовала его походная лаборатория. Отлетавшим от его локтей направо и налево братьям только и оставалось, что глядеть ему вслед и уважительно чесать в затылках.

– Одержимый…

Перед возвращением в поселение, ставшее пристанищем братьев Чи, не произошло более ничего достойного изумления. Родник, бьющий жидкий белым нефритом, который можно было пить как молоко, после коровы-самобранки и бродячего теста лукоморцев удивить по-настоящему так и не смог.

Где-то через час колонна пленных, груженая продуктами и замыкаемая обозом пленителей, вступила в поселение, избранное братьями временным пристанищем. Серафима ожидала увидеть нечто традиционно-вотвоясьское, аккуратное, с кокетливо приподнятыми уголками крыш, яркой черепицей, замысловатыми фигурками духов-покровителей на гребнях, с ажурными рамами и с пузатыми фонариками у входа. Но открывшееся ее взгляду отличалось от привычного образа как отражение в потревоженной луже от оригинала.

Нет, планировка – плотные ряды домов, перемежаемые длинными, такими же плотными заборами – была неизменной. И внешний вид жилищ был щеголеватым, даже богатым: красные столбы и рамы, зеленые черепичные крыши, высокие крыльца, резьба по стенам и балясинам – но отчего-то первое пришедшее на ум сравнение было с обедневшей старухой-аристократкой, намарафетившейся прогорклыми остатками румян и белил перед мутным зеркалом и натянувшей поеденные молью давно не стиранные наряды. Конечно, скамейки на крышах, обломанные перила, отвалившиеся фрагменты резьбы и поваленные заборы можно было списать на ухарей-братьев, пронесшихся по поселению ураганом, но облезлую, поблекшую краску, огороды, заросшие сорняками, забитые мусором канавы, пучки засохшей травы там, где выпала черепица, рвались поведать совсем иную историю.

Она повернулась к его премудрию, всю дорогу ехавшему с таким видом, будто не они, а их взяли в плен восемьдесят с копейками зверобратьев.

– Агаш? – тихо проговорила царевна. – Как-то тут… странно. По твоей части что-нибудь чувствуешь?

Маг скрипнул зубами – и шепотом взорвался:

– Да если бы вокруг демоны водили хороводы, и Гаурдак Костея Гаваром мутузил, я бы ничего не ощутил! Мир вокруг как ватой обмотан! Ни одно заклинание не идет, как надо! Тем более моего профиля! Будто через какое-то зеркало кривое проходят! И это если проходят, а не застревают по пути! Таким беспомощным и бестолковым я себя даже на первом курсе не чувствовал – а это о чем-то да говорит!