Хождение Восвояси

– Ненормалия? – вспомнила царевна словечко, знакомое по Октябрьской одиссее, выкрикнутое дуреющим от нагрянувшего счастья Геной.

– Да пень ее знает… В стране Октября было другое! Наоборот даже, я бы сказал! Там магия из всех щелей, из-под всех камней и кустов лезла, успевай отмахиваться! А тут… Представь, что для того, чтобы подвинуть стул, тебе надо впрячь в него восьмерку ломовиков, да еще дружину позвать – чтобы сзади его толкала!

– Если это стул из камня, да еще размером с дом… – начала было царевна, но уловив помрачневший взор волшебника, вскинула руки: – Поняла-поняла. Обычный стул. За двадцать две копейки.

– Двадцать шесть, – пасмурно хмыкнул Агафон. – К стулу за двадцать две упряжку не за что подцепить.

– А мне кажется, – произнес Иванушка, доселе молча прислушивавшийся к разговору, – это Нефритовый Государь позаботился о своих подданных не только по части еды.

– Хочешь сказать, он сделал так, что никакое заклинание, направленное на вред, разрушение и тому подобное, тут работать не будет? – задумчиво насторожился Агафон.

– Да. Наверное. Тебе должно быть виднее.

– Сказал бы я, кому тут виднее должно было быть… перед тем, как нас сюда забрасывать и мозги запудривать… – тихо прорычал чародей и под Иваново "Но они ведь не знали, что магия тут непредсказуема! Наверное" снова погрузился в угрюмое безмолвие.

Тем временем их кавалькада с почетным эскортом из пленных выехала на площадь. Хотя если бы не фонтан посредине, можно было подумать, что место это осталось после весьма торопливого сноса квартала. Сваленные у домов во впадающих в площадь переулках черепица и черепки, фрагменты резьбы, тряпьё, кострища, неопознаваемый [166] мусор…

– Ваша работа? – строго спросил Иванушка присоединившегося к ним Чи Хая, кивая на один из заборов, работавший теперь мостом через канаву. Чи повел плечом – почти сконфуженно:

166

Не то, чтобы его хотелось опознавать.

– Кой-чего мы наколобродили, ага.

– А остальное? – царевич обвел рукой унылый разор вокруг.

– А остальное – не мы, – ответил Сам, король логики.

– А кто, кроме вас? – терпеливо не отступал Иван – и удостоился полного недоумения взгляда:

– Они сами. Кто же еще?

– Они?..

Иванушка хотел возмутиться, но не решив, в чей адрес, медленно выдохнул набранный воздух. Обвинить братьев во лжи? Но зачем им нужно лгать? Вотвоясьцев в неряшестве и раздолбайстве? Но разве они возможны – до такой степени? Даже в самой захудалой лукоморской деревне подобного не увидишь, и в забугорских, шатт-аль-шейхских, атланских посёлках, что увидел в своё время немало, не бывало такого! Да и знакомство с единственным вотвоясьским поселением ничем не подготавливало к подобной картине. Может, деревня была заброшена до того, как братья пришли [167] ? Но выяснить подробности не получилось. До площади добрался лукоморский обоз. Кареты остановились у фонтана, и изо всех дверок одновременно посыпались пассажиры.

167

Или, скорее, забросана – но на семантические подробности времени не оказалось.

– …А я говорю, боярыня Дуня Ваня, шрач тут у них! – не сбавляя громкости, продолжала начатый ранее разговор боярыня Серапея.

– А я шшитаю, благородная дама Ще Ра Пе, што никакого… шра… бешпорядка то ешть… тут нет! – с воинственным прищуром в позе борца, ожидающего команды к началу боя, провозгласила старая дуэнья.

– Я тоже полагаю, что нет тут никакого беспорядка… – выгружаясь из соседней кареты с помощью услужливой и проворной Лепестка Персика, сообщила боярыня Настасья.

– Вот видите, благородная дама Се Ра Пе! – торжествующе воскликнула Чу Мей.

– …а просто свинарник какой-то. Беспорядок – это когда был порядок, но потом его раскидали. А тут я вижу, что некоторые кучи уже корни пустили!

– Да? – прищуренные глазки Ду Вань забегали по близлежащим кучам с необъяснимым интересом. – А ветошки там ешть?

– И ветошки, и тряпошки, и рваниночка – какого только г… гадошти… нет! В хлеву чишше бывает! – сурово приговорила старая боярыня.

– Где? Где ветошки? – пропустила филиппику мимо ушей Ду Вань, озираясь кругом. Боярыни переглянулись. Или они чего-то не понимали… Или они чего-то не понимали.

– Э-э-э…то был риторический вопрос или экзистенциальный? – недоуменно захлопала глазами Наташа. Проходившего мимо Геннадия передернуло.

Лукоморские дамы примолкли, впервые в жизни чувствуя себя составителями толкового словаря, пытаясь определить точную разницу между ветошью, тряпкой и просто рваниной, пока Лариска не зыркнула с подозрением на вотвоясек:

– А вы, собственно, с какой целью интересуетесь?

Старуха Ду Вань снисходительно хмыкнула:

– Живёте там у щебя на облаках, а проштого не жнаете. Ешли ветошки пошли, то шветошки шкоро будут, а как шветы отшветут, копать можно будет.

– Ч-что… к-копать? – лукоморские челюсти отвисли, как по команде, а расширившиеся очи устремились к куче хлама.

– А што выброщили. Выброщили щиний халат – выраштет щиний халат. Поменьше ражмерчик надо – раньше копайте. Побольше – пожже. Не понимаю, што тут непонятного!

– Если верить… слухам, благородная дама Ду Вань, благородная дама Се Ра Пе и ее сородичи спустились с неба, и в силу своего нездешнего происхождения не могут ведать о некоторых сторонах нашей повседневной жизни, – с чуть снисходительным взглядом в сторону иноземцев Чу Мей охладила обличительный пыл коллеги.

– Мы не… – округлились еще больше глаза Коневой-Тыгыдычной.

– Не может быть. Наукой докажано: люди не могут жить на небе, – скептически нахмурилась старуха Ду Вань, – потому што там дом некуда поштавить.

– Позволю себе заметить, что прерванная тобой на полуслове, я не имела шанса договорить главного. Они не люди. Они духи.

– Но мы не!.. – ошарашено вытаращила глаза Наташа – и ощутила на плече суровую хватку Серафимы.

– Что – не? Не духи?! Что вы хотите этим сказать? – Чу Мей метнула убийственный взгляд в сторону Лепестка Персика, и та съёжилась, как от тычка иголкой. – Что О Ля Ля…

– Не совсем точно назвала нас, потому что сама не ведала все подробности, – излучая заботу и искренность в мегарентгенах, проворковала Сенька, одновременно сооружая самые страшные и загадочные глаза в адрес лукоморской экспедиции. – Мы не просто духи. Мы – духи-покровители.

– Это как? – выдохнул дуэт вотвоясек. Лукоморские дамы не смогли и этого.

– Каждый из нас покровительствует какой-то стороне человеческой жизни или деятельности. Например, боярин Демьян – дух кулинарии. Боярин Геннадий – изобретений и науки. Боярыня Настасья и боярыня Серапея – покровительницы домашнего очага и домохозяек.

– Одинаковые? – деловито поинтересовалась О Ду Вань, отрываясь от стенографирования списка.

– Если хозяйка хорошая, к ней приходит Настасья. Если не очень – то Серапея. Кроме того, боярыня Серапея по совместительству дух необдуманных высказываний.

– Почему это необдуманных? – заступилась Лариска за старую боярыню [168] .

– Потому что в ее возрасте можно позволить себе эту роскошь, – усмехнулась царевна и продолжила представления:

– Лариса у нас – дух раздора и ехидства. Не надо, не благодари. Иван – покровитель справедливости. Агафон – дух шуток и развлечений… как вы успели заметить. Фигура и Палаша – посланницы.

168

С ее точки зрения, Серапеины высказывания были вполне обдуманными, потому что не обдумав всё, раз за разом сажать в лужу ее, Лариску, перед собеседниками, заставляя сгорать от стыда за бестолковую глухую вредную бабку, было невозможно.