Хождение Восвояси

– Что-то не так? – Искусай снова проинтуичил неприятности до момента их зарождения.

– Мясо должно быть порублено, – с укором сказала княжна, – и в него добавлены приправы.

– Какие? – Искусай был весь внимание и услужливость.

Подумав о культурно-кулинарной разнице, Лёлька решила предаться эксперименту:

– Да какие вы у себя используете.

– Будет сделано, Ори-сан!

Замысловатое движение бровей – и начинкодержатель со скоростью преследуемого оленя скрылся за ширмой вместе со своей подопечной. Через секунду оттуда донеслись звуки ударов, кряхтение и какая-то возня. Но не успели Ивановичи подумать, что не иначе как ляжка оказала сопротивление, как поваренок с подносом на вытянутых руках гордо выплыл на простор дворцовой кухни. На темной поверхности красовалась та же самая ляжка, разрубленная на пять частей и обмазанная какой-то зеленой гадостью.

Отношение Лёки к увиденному слишком явно отразилось на ее физиономии, или главный повар за годы службы действительно выработал зачатки ясновидения и телепатии, но яростно вскинутая ладонь остановила носителя начинки на полпути.

– На десять частей, – с каменным выражением лица проговорил Искусай, а после быстрого взгляда на высокородную арендаторшу кухонного угла быстро добавил: – А потом каждую еще на столько же.

– А во что упало мясо, пока его рубили? – впечатленный открывавшимися пред ним лукоморско-вамаясьскими кухонными таинствами, робко спросил Ярик.

– Оно никуда не падало, Яри-сан, – повар испуганно глянул на мальчика.

– А в чем оно тогда?

– В че… А, это! Это не то, что вы подумали. Это васаби. Ори-сан приказала использовать наши обычные приправы.

– А… еще более обычные… использовать можно? – слегка нервно проговорила Лёлька.

– Конечно, Ори-сан! – радостно воскликнул Искусай и выкрикнул в адрес рубящегося с ляжкой поваренка: – Окуни! Добавь к васаби дайкону!

Спустя пять минут перед Лёкой стоял гордый начинконачальник с подносом, на котором горкой возвышалось нечто цвета жабы, попавшей в малиновое варенье.

– Начинка-сан, Ори-сан! – доложил он с таким волнением и счастьем по поводу благополучного исполнения головоломного заказа знаменитой онна-бугэйся из Рукомото, что у девочки язык не повернулся сказать что-то, кроме "Спасибо-сан".

Смахнув навернувшиеся от вамаясьского духа слёзы, она вспомнила, что ближайшая ложка находится у них в башне, мужественно зачерпнула пригоршню зелено-красной субстанции и положила на первый кругляш.

Дальше дело пошло повеселее [148] . Через час два десятка пирожков, каждый одаренный ярко выраженной индивидуальностью, были погружены жариться в котел с соевым маслом [149] . Лёлька расположилась было рядом, но Чаёку предложила доверить мелочи профессионалам, а самим идти в башню готовиться к приему гостей – и княжичи согласились. Отдав распоряжение насчет хлеба и компота [150] , Лёка отбыла с видом полководца с поля выигранного боя под задушевное яриково пение:

148

Хотя для кого именно – история умалчивает.

149

За отсутствием на вамаясьской кухне сковородок как класса.

150

"Порезать фрукты и сварить с сахаром. Тут даже вамаясец не сможет ничего напутать".

– Ой, цветет васаби В поле у ручья. Ниндзю молодого Полюбила я. Ниндзю полюби-и-ила На свою беду: Не могу открыться – Ниндзю не найду.

По пути к башне, к удивлению Ивановичей, их несколько раз останавливали незнакомые люди и, чопорно раскланиваясь, поздравляли Яра с победой. Ноблесс оближ, как пора было уже писать на гербе Лукоморья, и княжичи с такой же церемонностью отвечали на поздравления, принимали пожелания, раздавали приглашения [151] и двигались дальше – только чтобы шагов через дюжину налететь на очередного доброжелателя и повторить всю вамаясьскую церемонию сначала.

151

"Будете проходить мимо – проходите".

Отоваро поджидал их у дверей, беседуя с охранником, в котором Ивановичи узнали Забияки. При виде своих подопечных сенсей согнулся в почтительном поклоне, улыбаясь глазами.

– Рад видеть снова, рад видеть снова.

– Добро пожаловать, гости дорогие! – Ярик, чувствуя себя великим князем на пиру, сделал широкий жест, приглашая Чаёку, Иканая и Забияки. Последний попробовал уклониться, но когда к уговорам подключилась дайёнкю, сказав, что в день триумфа победителю не отказывают, юный охранник сдался.

Не успели они расположиться за столом, спешно придвинутом к окну – девушка и учитель на стульях, единственных в радиусе двадцати тысяч самураев, Забияки на подоконнике, как по коридору зазвучал дробный стукоток деревянных сандалий, и в комнату вплыл караван служанок с подносами, тарелками, котлами и горшками, наполненными лукоморским эксклюзивом. Ивановичи, окончательно войдя в роль радушных хозяев, быстро лишили кухонный народ их ноши и сами принялись расставлять и накладывать угощение. Правда, несмотря на клятвенное заверение Искусая, что все инструкции ему чрезвычайно понятны, в комплекте к исконно-лукоморской трапезе поступил еще и рис. Княжичи, переглянувшись, решили поставить на стол и его, потому что, как оказалось, без этих скромных чашечек пир их выглядел максимум как легкий перекус в лукоморском трактире.

Ярик нарезал хлеб, белизной напоминавший снежный ком и такой же мягкий. Удивляясь, как свежий каравай умудрился зачерстветь за час, он поставил его на стол под удивленный гомон гостей:

– Какой большой рисовый колобок!

Рисовый?! Но в Лукоморье не пекут рисовый хлеб! И, похоже, не зря.

– Пускай, – шепнула сестра. – Пусть будет хоть что-то нелукоморское. Так им проще привыкнуть к нашей кухне.

Первой переменой пошел борщ. Правда, бордово-красная жидкость с плававшими кусками овощей и мяса пахла как-то не по-домашнему, но Лёлька списала это на отсутствие оранжевой моркови и лично с поклоном подала дорогим гостям каждую тарелку. Достав из-за пояса привычные палочки, вамаясьцы с улыбками [152] выловили по кусочку чего-нибудь – и застыли. Глаза их расширились [153] , улыбки медленно сползли, потом быстро вернулись, и палочки, как одна, метнулись к чашкам с рисом.

152

Причем улыбка Чаёку показалась девочке скорее мученической, чем радостной – ну да не все люди принимают новое даже с такими улыбками.

153

"В экстазе!" – радостно решила княжна.

– Настоящий лукоморский борщ с рисом не бывает, – с мягким укором проговорила Лёлька. – Попробуйте без. Вам обязательно понравится.

Гости вернули улыбки на лица, вежливо [154] склонили головы, бросили последние взгляды, полные загадочных чувств, на рис – и принялись за суп. Ели они не спеша, как показалось Ивановичам, тщательно смакуя каждый глоток, и с каждым проглоченным куском кулинарное эго Лёки раздувалось всё больше. Какой пустозвон говорил, что готовить надо долго учиться?

154

Или обреченно?

Когда овощи и мясо были доедены, вамаясьцы дружно выпили оставшуюся жидкость и так же дружно закивали:

– Очень вкусно. Очень вкусно.

– Правда? Вам понравилось? – просияла девочка.

– Очень. Очень. Непередаваемый вкус.

– А тут добавка осталась! Хотите? Сейчас я вам положу! – Ярик с радостью сообщил результаты исследований котелка. К умилению Ивановичей в этот момент гости прослезились.

Вторая порция была съедена с не меньшим удовольствием, чем первая, и ребята, довольные ходом приёма, убрали котел и гордо отправились за пирожками.

– Интересно, есть по вкусу разница между оранжевой и розовой морковкой?.. – задумчиво проговорила девочка, поскребла по донышку ложкой-половником, и отправила остатки борща в рот.

Ярик так и не понял, отчего котел из рук его сестры вдруг грохнулся на пол, а сама она схватилась за горло и зашлась в сиплом кашле, потому сначала она на вопросы не отвечала и на внешние раздражители [155] не реагировала, а когда с полминуты спустя выпрямилась и утерла слезы, единственной фразой было: "М-моркови… м-м-многовато".

155

Вроде готового зареветь брата.