Хозяева океана

За несколько лет существования жители Бранчифорте едва поставили дома (все те же глинобитные постройки), причем поставили где попало, потому что план поселения, изложенный на бумаге и утвержденный начальством, потерялся в самом начале колонизации. За прошедшее время люди ничего толком не вырастили, а напротив, нуждались во внешних поставках. Поскольку власть думала о них в последнюю очередь, поселенцы жили в нищете. Вспомнив бурное прошлое, они приворовывали продовольствие из запасов миссии, а также сманивали на вольные хлеба послушников. Местных индейцев испанцы называли костеньо. Те увлекались игрой в кости и карты, залезали в долги и, быстро перенимая воровское ремесло, расплачивались украденными из миссии вещами. В общем, к неудовольствию монахов, шло медленное разложение паствы.

Но миссия пока еще держалась на плаву. Здесь нашлись и лошади, и мулы, и повозки. Целый день у пиратской армии ушел на то, чтобы сформировать нечто похожее на караван. Теперь им предстояло пройти пятьдесят миль вдоль берега. За один день никак не управиться.

— Обычно обоз встает на ночевку на ранчо Лас Салинас, — рассказали местные. — Там опасная переправа через реку.

— Ранчо? — забеспокоился Шелопухин.

На карте никаких ранчо не значилось. А лишние свидетели могли помешать, поднять тревогу.

— Заброшенное ранчо, — пояснил им бывший воришка. — Братья-как-их-там сперва взялись за дело, но быстро отказались от затеи.

— Там надо много работать, а работать некому, — пояснил другой. — Нанять работников невозможно. Индейцы предпочитают миссию или вольную жизнь.

* * *

Армия выдвинулась ранним утром. Им пришлось оставить часть людей в миссии и поселке, чтобы предотвратить утечку информации. Гриша считал это наиблее уязвимой частью плана. Ожидание галеона могло затянуться, а с каждым новым днем увеличивался и риск разоблачения. Любой случайный проезжий мог увидеть чужаков, разнести новость по всему побережью.

Несмотря на октябрь сильная жара и не думала спадать. Только ночью приносило бризом прохладу. Небо большую часть дня оставалось чистым. Иногда над океаном собирались тучи, но они точно не решались наступать на сушу и исчезали.

— Похолодает только в декабре, — пояснил им Чурмут. — Тогда и дожди пойдут.

Фальшивый обоз с продовольствием не мог заглушить чувство голода. В животе постоянно урчало. Гриша достал из заплечной сумки последний пирожок с картошкой и луком. Тот уже зачерствел, но оказался вполне съедобным. Тропинин заранее предупредил парней, чтобы не употребляли местную еду, а с собой не брали ничего мясного или рыбного, что могло испортиться на жаре. Поэтому вместо любимых корнуэльских пирогов, Гриша довольствовался картофельными. Консервы же не взяли опасаясь разоблачения.

Вообще-то предполагалось, что они будут харчеваться с яхты, где имелся отличный камбуз, запасы продуктов и даже ледник. Но яхта не могла отправиться с ними через горы. Ей также не следовало появляться в заливе раньше времени.

Первую половину пути вдоль берега преодолели довольно быстро, так как дорога теперь была ровной, а многие ехали верхом на лошадях и мулах или в повозках, запряженных волами.

Ночевать остановились у брошенного ранчо Лас Салинас на берегу реки, которая называлась Рио-де-Монтерей [Салинас]. Этим именем здесь вообще любили называть всё, что попадало на глаза: и залив, и крепость, и полуостров, на котором она стоит. Вот даже реку так назвали.

Рио-де-Монтерей возле самого океанского берега словно передумывала сливаться с ним воедино, а поворачивала к северу и шла несколько вёрст вдоль берега, отделяясь от соленой воды узкой косой с песчаными дюнами. До сих пор дорога шла по низкому берегу, что представлял собой каменистую почву, покрытую трещинами. Река нанесла много песка и дорогу проложили там, где песок сменялся относительно плодородной почвой, покрытой травой и полынью. Гриша подумал, что здесь можно отлично выпасать скот, но вряд ли получится вырастить что-то путное — землю обильно покрывали всё те же камни. Не удивительно, что ранчо забросили. На его месте сейчас не осталось ничего, кроме недостроенного, а возможно уже разрушенного дома. А так как строение все равно не могло вместить всех участников рейда, люди и животные заночевали в дюнах.

У них оставалось достаточно сил, чтобы пройти часть пути ночью, но форсировать реку в темноте Тропинин не решился. Впрочем наутро река оказалась мелкой. Как рассказал Маталан уже через месяц начнется сезон дождей и на этом месте возникнет бурный поток, сметающий все на пути. Гриша подумал, что лучше бы галеону прийти вовремя. а отряду управиться с ним побыстрее, иначе поток затруднит обратный путь.

Показав дорогу на Монтерей, Чурмут и Маталан вернулись на север. Им не стоило появляться в компании с английскими каперами.

* * *

Перед Монтереем все опять спешились. Негоже бедным горожанам и индейцам являться под стены крепости, подобно кавалерийскому полку. Лишних лошадей и мулов спрятали в сосновом лесу. Люди европейской внешности спрятались в повозках, индейцы нацепили одежду похуже и понуро брели пешком.

Оборона Президио со стороны суши выглядела хлипкой и в основном соответствовала рисунку, показанному Кытмановым, а также его рассказам. Стены оказались даже ниже ожидаемого. К тому же из загонов для скота, что расположились вокруг крепости, внутрь сквозь стену вели проходы, через которые при желании можно было ворваться. Такая крепость могла защитить от враждебных индейцев, но не от европейского противника. Даже легкая пушка легко разнесла бы хлипкие стены в щепки. Форты и пакгаузы меховых компаний, что русские, что английские, что французские выглядели куда более мощно. Их сооружали из срубов, нередко засыпая простенки камнем и песком, а толщина бревен спокойно держала картечь и небольшие ядра. Здесь же на юге, хотя и имелись достойные упоминания леса, цельные стволы дерева почти не использовали. То ли из-за трудностей с доставкой (ни полноводных рек, ни приличных дорог), то ли из экономии.

С другой стороны, испанцы сухопутной армии и не опасались. Они боялись вторжения со стороны моря — главным образом англичан или русских. Поэтому большая часть укреплений смотрела на запад, в бухту, причем сама крепость стояла в глубине суши так, чтобы ядро не смогло долететь с корабля. А ближе к береговой линии возводили земляной вал с пушечными позициями. Всё вместе это называлось Эль-Кастильо, то есть собственно крепость.

Дорога от миссии Санта-Круз шла берегом залива и заканчивалась у южной стены президио. Главные же ворота располагались на восточной стене, откуда начиналась короткая дорога, ведущая к другой миссии под названием Сан-Карлос. Она пересекала холмистый полуостров Монтерей и если бы организацию обороны поручили Грише, он поставил бы крепость на одном из холмов. Но у испанцев имелись свои резоны. Таскать припасы с корабля вверх по склону и так далеко от берега они, похоже, не желали. Да и орудиями испанцы располагали слабыми, а значит их приходилось ставить ближе к морю.

Зато возвышенность в полуверсте от стен президио, показалась подходящей Тропинину. Этот холм, даже гора, с поросшими кипарисами и красными соснами склонами, доминировала над местностью.

— Поставим на склоне пушку, — распорядился Алексей Петрович. — Если что-то пойдет не так, я подам сигнал выстрелом в воздух. Тогда мы уйдем с линии огня, а вы бейте по воротам снарядами. С такого расстояния не промахнетесь, а трех-пяти выстрелов хватит, чтобы устроить широкий проход.

Небольшой отряд, пользуясь зарослями кипариса, незаметно отделился от каравана.

Сам Тропинин, натянув шляпу поглубже, пошёл во главе обоза. Гриша отправился вместе с начальником, но предпочел разместиться в повозке. Здесь, укрытые от глаз, лежали заряженные дробовики, прятались среди мешков и корзин под тентом тимуровцы, парни Шелопухина и англичане. Те из отряда, что выглядели щуплыми и смуглыми, шли рядом, изображая из себя крестьян. Их лица дополнительно измазали сажей и грязью, чтобы не привлекать внимания северной белизной и не быть узнанными, если дело закончится неудачно.