Хозяин теней. 5
Шрифт:
Голос Москвы
Шофёр знал и того меньше.
Велено было отработать заказ. Он и отработал. Чай, не в первый раз. Так-то, конечно, городишко небольшой, но дорога через него идёт на столицу. А другая — к Москве. И дороги-то хорошие, крепкие. Вот и пользуются ими люди.
А в городишке частенько задерживаются, когда путешествуют.
Там-то Сивый и приглядывается.
Точнее за него. Сам-то Сивый мараться не любит, что понятно. У него дела другие. А вот указать, кому артефакту подсунуть, это он укажет. Дальше просто.
Куда их потом?
Того шофёр не знал.
Знал только, что каждый раз приходилось с собой этого брать, который со шкатулкою. Маги? Может, и так. Не его дело. Ему куда важней, что за каждую поездку платили щедро. И ещё заплатят, потому что Сивый такого своевольства, которое мы учинили, не попустит…
В общем, умер человек всецело в своей правоте убеждённым.
Ну а с третьим и вовсе быстро получилось.
Как и предыдущие, знал он немного, в рамках поставленной задачи. А задача была проста. Явиться по указанному адресу, передать женщине конверт с письмом, якобы от её любовника, забрать детишек да и привезти сюда. Чего уж тут дальше планировалось, не его ума дело.
— Вот… что у тебя за привычка, людей убивать? — проворчал Мишка, переворачивая тело. — Его бы в Петербург доставить, чтоб там допросили…
— И выяснили на копейку больше, а возиться пришлось бы на червонец, — тут я был не согласен категорически. Ясно же, что исполнитель. Да, из числа тех, которые постарше, которые за более мелкими приглядывают, но всё одно знает он немного.
Мишка вот всё равно был не согласен.
А может, претит ему вот так, беззащитных людей убивать. Даже при том, что этот беззащитный самого Мишку упокоил и глазом не моргнул бы.
— Ну как ты его потащил бы, а? — я пнул покойника. — В багажнике? Нам до Петербурга сутки. И думаешь, лежал бы смирнёхонько…
— Да всё я понимаю, — Мишка повёл плечами. — Просто это… это…
— Неблагородно?
— Как будто я становлюсь одним из них.
— Ты? Нет. Ты не становишься.
— А ты?
А что отвечать? Что я уже давно один из них? Пусть не тут, не тот, но…
— Миш, они нас сюда не пряниками угощать везли. И в живых оставлять не планировали, — я вдохнул сыроватый воздух. Дождь, похоже, собирается. — И те, которые до нас… другие.
— Головой я понимаю, что они повинны во многих преступлениях.
— Но?
— Но решать их участь должен суд.
— Ага, честный и непредвзятый… Миш, вот что увидит полиция, которая сюда приедет? Не знаешь. А я скажу. Трупы увидит. Много-много трупов. А те, кто выжил, скоренько переменятся. И запоют, что они — мирные люди, на которых напал свихнувшийся охотник. Помочь ему хотели, а он, видать, совсем того… как думаешь, кому поверят?
— Но…
— Этот хуторок не сам собою возник. И промысел. Слышал же. Сперва в одном месте были, потом в другом. В третье вон собрались. А значит, что?
— Организация, — вздохнул Мишка. — И у неё наверняка свои люди будут. В том числе, в полиции. Может, не знающие, на кого работают… как-то это… это всё.
— Сложно?
— И мерзко.
А он думал. Оно всегда и сложно,
и мерзко. Мы, когда делом занимались, тоже далеко не сразу привыкли. Оно ж одно дело, когда с коммерсов за безопасность берешь, а совсем другое — шлюхи. Точнее баньки, при которых те водятся. И оно не сразу складывается, что баньки-то по сути наши.И шлюхи тоже.
И выходит, что ты не благородный воитель за перераспределение материальных благ, потрошитель жирных коммерсов и член братства, но ещё немного — сутенёр. Некоторые, конечно, не дошли вовсе. Но… тогда, в то время, идеи об избранности как-то вполне себе уживались не только со шлюхами, но и со многим иным дерьмом.
— Разберемся, — пообещал я Мишке. — Дождёмся этого Сиплого…
— Думаешь, надо?
— Надо. Чтоб понять, по случаю они решили нас прибрать, или всё немного сложнее.
И дело не в нас, но в доме папенькином.
Первым гостя увидел Призрак. Дёрнул за нить и заверещал, так, на всякий случай, а то вдруг я не услышу.
— Умница, — я мысленно почесал Призрака за ухом. Точнее, там, где на птичьей его башке по моему мнению должны были находиться уши. И он радостно ухнул.
Подросток, что с него взять.
Тьма же застыла у ворот, готовая ко встрече.
— Один, — сказал я, когда сумел различить искорку жизни. — На кого ставишь?
— Городовой, — Мишка подошёл к воротам. — Он паспорт едва ли не на зуб пробовал. Да и так, фигура заметная, при должности, авторитете. К тому же в полиции, там, если не сам, то другие подскажут, что интересного происходит.
Согласен.
Удобная фигура.
Приближающаяся машина почти растворилась в сумерках. Летние и поздние, они акварелью размывали пространство, смешивая воедино небо и землю, деревья с кустами, поля и эту чёрную старую «Волжанку», которая остановилась у ворот и нервно засигналила.
Метелька с готовностью дёрнул створку, Мишка — другую. В конце концов, почему бы и не впустить важного человека. А сумерки и нам на пользу. В них сложно понять, кто там, во дворе, особенно, если накинуть на плечи широкий халат, который смажет очертания фигуры.
«Волжанка» воняла бензином и коровьим дерьмом. Никак, проехала по свежей лепешке.
— Казимир, — раздался властный голос. — Опять масло бережёшь? Почему света нет?
Почему, почему… потому.
А Мишка ошибся-таки. Не знаю, замаран ли во всём городовой, но сейчас из машины выбрался совсем другой человек.
И да, логично же.
Кого поставить на страже, как не поверенного, который и будет продажей дома заниматься?
— Казимир…
— Я за него, — сказал Мишка за спиной у Сивого. И тот дёрнулся, рванул из кармана что-то, вот только Тьма успела раньше.
— Не сожри. Пока во всяком случае, — попросил я чуть запоздало. Тело ухнуло на землю, неловко, на бок, приминая весом правую руку. Пальцы её разжались, и на песок выкатилась кривобокая пластина.
Надо же. Не револьвер.
— Мишка, вот ты вроде умный-умный, а дурак, — сказал я, опускаясь на колено. Прижав пальцы к шее Сивого, я убедился, что тот жив.
— Почему это?
— А если б он пальнул? Или вот этой штукой кинул? На кой было рисковать?
— Да как-то… подумал, что смешно получится.