Хозяйка поместья, или отвергнутая жена дракона

Говорить слугам о том, что наш брак вынужденный, я не стала. Кто знает, как изменится отношение ко мне, когда они узнают, что я — жена нелюбимая и ненужная.

У себя, усевшись на кровати, я принялась с предвкушением разворачивать шуршащие свёртки, перевязанные ленточками. Но меня ждало огромное разочарование.

Вместо шёлка и кружев мне прислали простое хлопковое бельишко. Несомненно удобного покроя. И даже с парой бантиков.

Похоже, Аргант решил напомнить, что я не в его вкусе. Сиди, дескать, убогая, и не отсвечивай.

Я обвела комнату гневным взглядом, который споткнулся о сундучок с вышиванием. Оказывается, его тоже принесли ко мне в комнату. Я подошла и откинула крышку.

Магия, накачанная злостью, действовала быстро. Льняная канва растянулась и отвердела, как накрахмаленная. Иголки с разноцветными нитями, хищно поблескивая, зависли в воздухе. По моей команде они впились в ткань, повинуясь движениям моих пальцев.

За считанные минуты на канве проступила нахальная улыбка Райделя с фотографии, идеальный разрез глаз, чёрная чёлка, аккуратно убранная со лба для удачного кадра. С рычанием я удвоила усилия, не ослабляя внимания, пока передо мной не оказалась точная копия той самой фотокарточки из старой газеты.

Хищно щёлкнув миниатюрными ножницами, я перерезала все нити, заставила их закрепиться с изнанки узелками и приложила вышивку к стене. А затем с размаху всадила золочёные ножнички красавчику прямо в лоб.

Затвердевшая канва так и осталась висеть, пригвождённая к стене. Я выдохнула. Кажется, мне немного полегчало.

Я всё равно добьюсь всего, чего хочу, Аргант Райдель. Потому что ты не оставил мне выбора.

Глава 11.

Оставив пришпиленный портрет дракона висеть в комнате, я собралась на прогулку и разыскала Тёртена. Пора было разобраться, насколько непреодолим этот горный поток, отрезающий земли Грайхолда от внешнего мира.

Денёк сегодня снова был серый и промозглый, так что мне выдали плащ с капюшоном.

— Риксельва ледяная, у воды будет холодно, — заботливо предупредила Нейла.

Спуск до деревеньки занял меньше получаса. От ограды поместья вниз вела неширокая дорога, мощёная всё тем же серым камнем.

— Мостов у нас нет, — вещал по дороге управляющий. — Несколько раз строили, да толку! Риксельва — буйная вода, часто разливается. И по весне, и после дождей. И сейчас вот, слышите, как шумит?

Шум воды, действительно, становился громче по мере того, как мы спускались. Вблизи вода оказалась глинисто-мутной.

— Видите цвет? Значит, в верховьях шли дожди. Если продолжатся, река снова выйдет из берегов.

Я с тревогой оглядела серые домишки. Кажется, они располагались слишком близко к берегу.

— Что тогда будет с деревней?

Утомившийся Тёртен махнул рукой.

— Воду сдерживает магический барьер. На камнях урожай не вырастишь, а земли рядом с рекой самые плодородные. Вот и поставили заслон, чтобы деревня могла обеспечивать себя и поместье.

Я с сомнением оглядела пейзаж. В надёжность невидимого барьера было сложно поверить.

Вопрос о лодках отпал у меня сам собой, когда мы приблизились к бурному потоку. Вода огибала валуны с безумной скоростью, шипела, пенилась и убегала вдаль. Любую лодку подхватит, как щепку, и разломает о камни. Я поморщилась, накидывая капюшон плаща.

— Как шумит.

— Ничего, придёт зима, станет потише, — прокряхтел управляющий. — Ну что, идём в деревню? Я загляну к старосте, а вы сможете осмотреться.

По дороге я обдумывала его слова.

— Зимой река замерзает?

Тёртен помрачнел.

— Местами, где течение спокойнее, лёд встаёт, но никогда не знаешь, насколько прочно. Были сорвиголовы, которые переходили Риксельву зимой. До другого берега дошли не все.

Понятно. Этот вариант тоже отпадает.

В деревне управляющий завернул к самому большому дому. Видимо, здесь и жил староста.

Заходить вместе с ним я не стала, вместо этого прошлась по улице — довольно широкой для маленького поселения, вымощённой камнем. Странное дело, деревня не казалась бедной: мостовая, добротные дома из камня и дерева, некоторые даже в два этажа. Но какой-то дух безнадёжности веял надо всем. Может, так угнетающе действовал тусклый серый свет, пробивавшийся сквозь облака, или непрестанный шум реки?

Людей не было видно, похоже, днём все были заняты работой. Никто не мешал мне ходить и рассматривать домики местных. Некоторые были украшены мозаикой из гальки. Один дом заинтересовал меня больше всего. На плоском камне в стене был изображён пейзаж — заснеженный горный пик в рамке из цветущих ветвей сливы. Я остановилась, рассматривая лёгкие и живые линии, и не заметила, как из дома вышел мужчина.

— Стало быть, не врут — в Грайхолде новая хозяйка? — хрипло рассмеялся он.

Я постаралась выглядеть дружелюбно.

— Не врут. Скажите, кто это рисовал?

— Да есть тут у нас один.

Мужчина махнул рукой и неожиданно чуть не упал. До меня дошло, что он, вероятно, не совсем трезв.

— Ху-дож-ник, — выговорил по слогам мой собеседник. — Занесло к нам неисправным артефактом перемещения.

Он хрипло засмеялся.

— Другой бы уже выл, а этот ничего — всё ходит, рисует. Правда, холсты уже все извёл, вот, за камни принялся.

У меня дрогнуло сердце. Похоже, у меня есть товарищ по несчастью.

Из дома выглянула худая женщина. Она всплеснула руками и выскочила, на ходу причитая и заталкивая мужчину в дом.

— Иди, иди домой живо! Ещё заразишь госпожу. Вы уж извините! Болезнь у нас, все болеют — и дети, и большие. Животом маются, да лихорадкой. Мужики вон придумали — буровкой лечиться. От всех бед у них одно лекарство. Иди уже, говорю!

— А как же доктор? — растерянно спросила я.

— Да нет у нас докторов, — вздохнула женщина. — Последний помер ещё при прежнем господине. Так и болезней почти не бывает, гостей-то нет. Сейчас вот только. Да ещё в позапрошлом годе было.

Я нахмурилась, чувствуя, как в груди закипает гнев.

Из дома выглянул худой и бледный ребёнок, и женщина скрылась, уговаривая его зайти обратно. Да и Тёртен уже махал мне рукой. Я поспешила к нему.

— В поместье есть врач? Лекарства?

— Нет. Нам как-то без надобности, — развёл руками управляющий. — У Снэда есть травы на любой случай, нам хватает.

— В деревне эпидемия, — процедила я сквозь зубы. — И уже не первая, как я понимаю.

Тёртен поморщился.

— Ну, так люди тёмные, вот и заражают друг друга. Пить только горазды.