Хранитель Заката

– То есть?… - поняла Анна.

– Да, - развёл руками Хранитель, словно и сам удивляясь тому, что происходило. – Булатов Валентин Сергеевич – это тот человек, имя которого записано в моём свидетельстве о рождении в графе «отец». И оно же написано в паспорте Галины Филипповны на той странице, где указывается семейное положение. Вот так совпало. Хотя я склонен думать, что никакого совпадения нет. А есть человек, которому зачем-то понадобился я и который сумел устроить так, что оказался на Закате. Да, Галина Филипповна?

Хранитель строго посмотрел на орнитологиню. Она отвела взгляд и долго молчала. Так долго, что Анна совсем уж было подумала, что женщина решила не отвечать на вопрос. Но она ошиблась. После продолжительной паузы Галина Филипповна кивнула и, к изумлению Анны, легко ответила:

– Да, Матвей, именно так. Я жена вашего родного отца, и на Закат я приехала, потому что хотела познакомиться с вами, рассказать вам о Валентине, помирить вас.

Анна слушала и с ужасом понимала, что версия орнитологини выглядит очень правдоподобной. Неужели они всё-таки ошиблись? В очередной раз.

Но Хранитель приложил палец к губам и покачал головой, словно призывая Галину Филипповну не лгать.

– Ну, зачем вы так? Ведь ваш мотив был совсем другим. Давайте уж не будем увиливать, ходить вокруг да около и выдумывать версии разной степени убедительности. Вы сюда приехали совсем с другой целью. И будет лучше, если вы расскажете всё, как есть. Во всяком случае, так мы точно сэкономим время и к приезду представителей прокуратуры будем готовы рассказать им всё, как было. Они, кстати, в худшем случае доберутся до Заката уже завтра утром.

– А в лучшем? – поинтересовалась Камилла, следящая за происходящим с напряжённым вниманием.

– А в лучшем – сегодня вечером. – И я склоняюсь именно к этому варианту развития событий.

– Матвей у нас точнее любого гидромицентра, он море чувствует! И всегда оказывается прав. Мы уже даже перестали удивляться! – радостно заметила Мария Михайловна. Сыном смотрителя она гордилась так явно, будто он был и её ребёнком тоже.

Галина Филипповна посмотрела на неё с неприязнью, а Хранитель поторопил:

– Рассказывайте.

Глава 49. Версии

– Мне нечего рассказывать! – заупрямилась Галина Филипповна. – Ну, почти нечего. Да, вы, Матвей, старший сын моего мужа. Да, нас можно даже родственниками считать…

– Ничего себе! – невежливо присвистнула Камилла.
– У вас просто нашествие родни, дядя! То я, то теперь мачеха. Так мы с вами, Галина Филипповна, выходит, тоже родня?

– Я не понимаю тебя, Камилла, - поморщилась орнитологиня и повернулась к Матвею. – Так вот ваш отец в последнее время себя плохо чувствует, и я хотела убедить вас помириться с ним.

– Мы с ним не ссорились. Он ушёл от моей мамы, когда мне было меньше года. Я его не знаю. И даже не представляю, как он сейчас выглядит. На фотографиях, которые сохранились у мамы, он молодой. Но с тех пор прошло больше тридцати лет. Меня растил совсем другой человек. Поэтому будьте любезны не употреблять слово «отец» в отношении вашего мужа. Моего отца зовут Василий Аяцков, а не Валентин Булатов. И на этом в разговоре можно было бы поставить точку, если бы вы не покушались на убийство моего настоящего отца.

Мария Михайловна ахнула, её фиктивный муж нахмурился, Денис буркнул что-то, племянник Полоцкого-Семёнова хлопнул себя по колену, Анна смотрела на Галину Филипповну во все глаза, а Камилла не сдержалась и громко протянула:

– О-фи-геть!

– Не говорите ерунды, молодой человек! – возмутилась, стараясь перекрыть возникший шум, Галина Филипповна.

– Отчего же ерунду? – казалось, недоумевал Хранитель. – Вас видели в ту ночь, когда пострадал мой отец, рядом с ним.

Анна бросила вопросительный взгляд на племянника Полоцкого, тот изучающе смотрел на орнитологиню, а потом попросил Матвея:

– Пусть она встанет.

– В этом нет необходимости. Вы, Владимир, видели рядом с отцом человека крепкого телосложения, который был чуть повыше отца. Под это описание подходит только Галина Филипповна. Анатолий Михайлович и Мария Михайловна ниже отца, Камилла ростом примерно, как мой отец, к тому же она очень стройная, какую одежду ни надень – всё равно это будет заметно. Остаётся Денис, но он намного выше отца…

– Не слишком убедительно, - дёрнула плечом Галина Филипповна. – Мало ли кого видели рядом с маячником? Может, и меня? Я ходила к нему, хотела попросить разрешения подняться на маяк.

– В темноте? – изогнул бровь Хранитель.

– В какой темноте? Я была у маяка на закате.

– Вы же говорили мне, что вам это не слишком интересно, - напомнила Анна.

– Ну, сказать можно что угодно…

– В том числе и сейчас, - с нехорошей усмешкой согласился Хранитель. – В вечер, когда мой отец ещё был в полном здравии, вы приходили к маяку. Камилла видела вас с отцом, вы о чём-то разговаривали и смеялись. А буквально через несколько минут, когда вы ушли, отец был уже расстроен и задумчив. И тому тоже есть свидетели. Значит, вы сказали ему что-то такое, что повлияло на его настроение.

– Это бред.

– Ладно, пусть бред, - не стал настаивать Хранитель. – Но поздно вечером, уже в темноте вы зачем-то вернулись к маяку.

– Не было этого.

– Хорошо. Пусть так, - Матвей кивнул. – Мария Михайловна, будьте добры, дайте лист бумаги и что-нибудь пишущее.

Хозяйка, не сходя с места, открыла один из ящиков стола и достала тетрадь и ручку. Хранитель быстро накидал какую-то схему и подвинул её к Галине Филипповне.

– Вот, смотрите. Это маяк, это дом отца, это залив. Где вы были, когда приходили к отцу? Только точно вспомните, это важно. – Хранитель, очевидно, решил сменить тактику и теперь говорил ровно и даже доброжелательно. Судя по всему, это сработало и немного успокоило орнитологиню. Она недовольно поджала губы, но в схему всё же всмотрелась.

– Вот здесь я была. Пришла отсюда, мы с Василием посидели на скамейке, поговорили на отвлечённые темы. И я ушла.

– А почему же вы не стали подниматься на маяк? – снова не выдержала Анна. Ей было очень неприятно разочаровываться в Галине Филипповне, и она ощущала даже что-то вроде обиды. Женщина так нравилась ей. Почти как Мария Михайловна. И вдруг такое. Наверняка ведь из-за наследства приехала…

– Потому что Василий сказал мне, что наверху ты, Анечка. – Голос Галины Филипповны звучал привычно басовито и мирно, и Анна снова засомневалась в том, что женщина виновата. – Ну, я и не захотела тебе мешать. Решила, что потом заберусь. Мы же сюда на две недели приехали. Хватило бы времени.