Хранитель Заката

– Но, похоже, сейчас он и правда плох, раз она так разволновалась, - предположила Анна и посмотрела на Хранителя. Тот стоял рядом с таким видом, что она испугалась.

– Матвей, что случилось?

Тот мотнул головой и спросил у Камиллы:

– Как фамилия Галины Филипповны?

– Ахременко.

– А её мужа?

Денис пожал плечами:

– Наверное, тоже Ахремен…

– А вот и нет! – перебила Камилла. – Галина Филипповна как-то жаловалась, что неудобно мужу и жене жить с разными фамилиями. Говорила, хоть меняй на старости лет. Я тогда у неё спросила, почему же она не поменяла, когда замуж выходила. И она ответила, что тогда был жив её отец, а он был очень против, обещал чуть ли не проклясть, если она фамилию сменит. Мол, у них древний казацкий род, а она мало того, что за русского замуж собралась, так ещё и хочет фамилию его взять. Так и пришлось ей оставить отцовскую.

– А ты фамилию её мужа не знаешь? – Хранитель опять был мрачен и сосредоточен.

– Не знаю, но могу узнать, если нужно.

– Как?

– Да я помогала оформлять доки для экспедиции. И она мне как-то фотки своих документов пересылала. Я их не удалила ещё. Мне кажется, там все страницы паспорта были. Я тогда ещё смеялась, что птицам по барабану, за кем она замужем и сколько у неё детей.

Камилла сунула руку в карман джинсов и вытянула смартфон. Пока она листала ленту сообщений, Хранитель молчал, думая о чём-то. Анна и Денис не решались нарушить эту мрачную сосредоточенность.

– Вот, - Камилла увеличила снимок и сунула смартфон Хранителю. Тот посмотрел и помрачнел ещё сильнее.

– Что? – наконец нарушила тишину Анна.

Хранитель резко выдохнул и распорядился:

– Давайте-ка завтракайте, господа орнитологи. А потом берите своих старших товарищей под белы рученьки и приходите к Полоцким. Нужно серьёзно поговорить.

Глава 48. Родня

Орнитологи пришли к Полоцким примерно через полчаса. За это время Матвей с Анной успели сходить к дому маячника. Там Хранитель долго осматривал большую поленницу, землю вокруг неё, вместительную садовую тачку и инструмент, хранящийся в небольшом крепком сарайчике безо всякого намёка на запоры. Анна примерно понимала, что он ищет, и поэтому стояла в стороне, чтобы случайно не уничтожить те немногие следы, которые могли сохраниться после почти двух суток непогоды.

– Ну что? – спросила она, когда Хранитель, наконец, подошёл к ней. Он притянул её к себе, прижал одной рукой, уткнувшись лицом в волосы, с которых она наконец-то сняла капюшон. Ветер совсем утих, становилось всё теплее и над заливом появились чайки. Анна смотрела на них, и ей казалось, что от их криков её немного отпускает напряжение последних дней. Она шевельнулась и попросила:

– Давайте позвоним вашему другу, узнаем, как там Василий.

– Да, теперь можно, - согласился Хранитель. – Не слишком рано.

Анне казалось, что утро было уже очень давно, чуть ли не сутки назад. Поэтому она удивилась, но тут же поняла, что времени ещё и правда совсем немного, не больше девяти часов. Хранитель свободной рукой порылся в кармане, по-прежнему не отпуская Анну, зазвучали гудки вызова. Наконец его друг, голос которого Анна стала уже узнавать, отозвался. Безо всякого приветствия он радостно гаркнул:

– Мэтью, амиго, дяде Васе гораздо лучше! Если так пойдёт, завтра утречком будем выводить из комы. Сильна старая гвардия. Без боя не сдаётся.

– Спасибо… - Голос Хранителя чуть заметно дрогнул. Он с усилием сглотнул и вдруг спросил: - Слушай, а у отца в волосах не было щепок или чего-то вроде того?

– И в волосах были, и на одежде. Я ещё подумал, что он дрова колол. Помнишь, как в нашем детстве? Он их так рубит, что я на это могу часами смотреть. Виртуоз! Вот поставим его на ноги, я специально на этот ваш Закат приеду, чтобы полюбоваться и – была не была! – даже, может, поучиться…

– Спасибо, - снова повторил Хранитель. Его друг, имени которого Анна так до сих пор и не знала, но которого уже почти любила за это неравнодушие, за умение говорить как-то так, что верилось – беда отступит и (самое главное!) за его привязанность к Хранителю и его отцу, которой он не скрывал, осёкся и через секунду спросил:

– Это важно, да, Маттео?

– Важно.

– Мэт, - тихо и уже безо всякой шутливости в голосе попросил его друг, - я тебя умоляю, ты там без самодеятельности. Подожди, когда шторм уляжется. Говорят, сегодня уже спокойнее намного. Я сам не видел, но наш зам главного живёт у залива. Он-то и сказал, что уже затихает понемногу. Вот когда ещё чуть потише будет, приедут специально обученные люди и всё…

– Я тоже специально обученный. Почти, - не согласился с ним Хранитель. – Ты там береги отца.

– Мэтью! Мэт, раздери тебя нелёгкая! – заорал в трубку его друг, но Хранитель уже не слушал его. Он выключил телефон и сунул в карман.

– Но… - начала было Анна.

– Иначе он бы звонил, не переставая, - улыбнулся Хранитель. Стало понятно, как он любит своего друга.

– Но, может, он прав?

– Он, безусловно, прав. Но это дело семейное. И сначала я должен разобраться во всём сам, а уж потом приглашать специально обученных людей.

– Как – семейное? – Анна вообще ничего не понимала.

– А вот так. Я пока тоже не всё понимаю, но, кажется, догадываюсь. Пойдёмте-ка к Полоцким.

Мария Михайловна, обнаружив на пороге гостей, по своей неизменной привычке тут же начала накрывать на стол. Но не успела: вошли Матвей и Анна.

– Не нужно, - остановил её Хранитель.
– Садитесь, пожалуйста, Мария Михайловна.

Она посмотрела на него с тревогой и изумлением, но послушно села, только вазочку с орехами, стоявшую на столе, подвинула так, чтобы всем было удобно брать её содержимое.

– Вот и я нашей хозяйке сказала, что не нужно нас кормить, - прогудела Галина Филипповна. – Столько есть просто нельзя. Залив из берегов выйдет, когда я домой отправлюсь и в катер заберусь.

Камилла непривычно робко и коротко засмеялась. Анатолий Михайлович улыбнулся. Денис промолчал, а Хранитель сел напротив Галины Филипповны и спросил:

– А зачем вы вообще сюда приезжали? И как я должен вас называть? Мама? Или всё-таки лучше по имени-отчеству?

Рты раскрылись абсолютно у всех, в том числе у старшей орнитологини. Но она справилась с собой быстро и добродушно удивилась:

– Матвей, голубчик, вы о чём? И почему вспомнили вашу матушку?

– Да нет, речь не о моей матери, конечно. Но я и правда не знаю, как мне вас называть. Ну, не мачехой же, в самом деле! – в голосе Хранителя звучали пугающая холодность и при этом жалящая насмешка. – Вы ведь жена моего отца.

– Как?! – не сдержала изумлённого возгласа Мария Михайловна. – Но ведь…

– Нет-нет, я не о том, кого считаю родным отцом и одним из самых близких мне людей, - успокоил её Хранитель. – Я о том человеке, который поучаствовал в моём появлении на свет и больше никоим образом не присутствовал в моей жизни.