Хребет Индиго
Шрифт:
Если она ходила пешком, где были ее туфли?
В субботу, после беспокойного ночного отдыха в пятницу благодаря человеку, от поцелуя которого у меня закружилась голова, я вернулась на хребет Индиго. Я обследовала местность, поднявшись на хребет не один, а два раза. Затем я снова пошла по тропинке к тому месту, где мы нашли машину Лили.
Ни улик, ни пропавшей пары обуви.
Что мне действительно хотелось сделать в этот день, так это снова отправиться на тропу, но стопка файлов не уменьшалась, поэтому я сделала глоток своего уже остывшего кофе и принялась за работу.
Восемь
Я положительно отзывалась о каждом человеке - за исключением офицера Смита, — но была и критика. Я сомневалась, что приобрету много друзей к тому времени, когда эти встречи закончатся, но все равно. Теперь это был мой отдел, черт возьми, и мы собирались начать создавать отчеты, достойные прочтения.
К тому времени, когда Дженис пришла пожелать мне спокойной ночи, я была измотана и голодна. Я как раз собирала несколько папок, чтобы забрать их домой на ночь, когда зазвонил телефон.
— Привет, дедушка.
— Я готовлю гамбургеры на ужин.
— Я уже в пути. Мне нужно что-нибудь докупить?
— Холодное пиво.
— Будет сделано, — я улыбнулась и поспешила выйти за дверь. Заскочив в магазин за его любимым «Coors Original», я направилась на другой конец города.
Папа жил на окраине Куинси, в районе, приютившемся у реки. Этот дом принадлежал ему и моей бабушке до того, как она умерла пятнадцать лет назад. За всю мою жизнь дом не изменился. Снаружи он был все того же горохово-зеленого цвета. Внутри была симфония бежевого цвета.
Моя бабушка обожала кур, и ее коллекция статуэток петухов и кур гордо возвышалась над кухонными шкафами. Проходя через входную дверь, я словно попадала в свое детство. Его любовь к ней сохранилась в устаревших цветочных занавесках, вязанных крючком салфетках и вышитых крестиком подушках, которые она оставила после себя.
— Дедушка? — позвола я, когда вошла.
Он не ответил, и я направилась к задней террасе. Когда я вышла на улицу, меня встретил дымный аромат его барбекю и еще одно знакомое лицо.
— Ну, вот и она, — Фрэнк, сосед и друг моего дедушки, выскочил из шезлонга. Он хлопнул в ладоши, затем раскрыл объятия. — Я ждал, когда ты придешь к нам в гости.
Я засмеялась и вошла в его объятия.
— Привет, Фрэнк.
— Скучал по твоему лицу, милашка. Добро пожаловать. Рад, что ты теперь одна из нас.
Была ли я одной из них? Потому что я чувствовала себя чужой, и ноющая боль в животе предупреждала меня, что так может быть всегда.
Фрэнк отпустил меня, положив руки мне на плечи, чтобы осмотреть меня с ног до головы.
— Ты уже совсем взрослая. До сих пор не могу поверить, что ты наша начальница полиции. Я смотрю на тебя и вижу ту маленькую девочку с косичками, которая приходила и делала пирожки из грязи в саду Рейн.
— Как Рейн?
— Приезжай. Увидишь сама. Она будет рада, если ты ее навестишь.
— Я так и сделаю, —
пообещала я, чувствуя себя виноватой за то, что не заглянула к ней.Рейн и Фрэнк переехали в соседний дом, когда я была маленькой. В те выходные мы приехали навестить дедушку и бабушку, и я вспомнила, как здорово, что их «U-Haul» был из Миссисипи.
Они были старше моих родителей и моложе моих бабушки и дедушки, но после того, как бабушка умерла от внезапного сердечного приступа, когда мне было пятнадцать, Фрэнк и Рейн усыновили папу. Они были рядом с ним после смерти его жены.
И когда он потерял сына и невестку.
Фрэнк и Рейн были рядом с дедушкой, когда я не могла. Они были частью семьи. Фрэнк был лучшим другом моего дедушки. Теперь я был здесь, и мы все могли стать семьей.
— Ты останешься на ужин? — спросила я.
— Не могу. Я чинил этот старый джип для Рейн. Новое крыло только что привезли, так что мне нужно кое-что подправить, — он шлепнул себя по плоскому животу. — И она обещала мне паэлью на ужин.
Фрэнк, как и дедушка, был серебристым лисом с широким телосложением и мускулистым каркасом. Летом они почти каждые выходные ходили вместе в походы, а на неделе ездили на машине в местный спортзал.
— Я лучше пойду, — сказал он.
— Я так рада тебя видеть, Фрэнк.
— И я тебя тоже, Уинни, — он одарил меня доброй улыбкой, затем повернулся и пожал руку дедушке. — Не хочешь порыбачить завтра после работы?
— Абсолютно.
— Хорошая сделка, — Фрэнк помахал рукой, затем спустился по лестнице на палубу, пересек лужайку и скрылся в своем гараже.
— Как моя девочка? — дедушка подошел и заключил меня в медвежьи объятия.
— Я в порядке, — я прижалась к его широкой груди. Его сердцебиение было сильным под моим ухом, успокаивающий ритм, который был постоянным ритмом всю мою жизнь. — Как ты?
— Голоден.
Я рассмеялась и отпустила его.
— Что я могу сделать?
— Принесите мне холодное пиво.
Пока он жарил мясо в гамбургеры, я готовила булочки, начинки и салфетки. Затем мы вдвоем поели на палубе, а река за двором играла вечернюю музыку.
— Спасибо, что приготовил ужин, — сказала я, когда посуда была убрана, и мы отправились на послеобеденную прогулку по его кварталу.
— Конечно. Рад, что смог тебя разыскать. Я пытался позвонить по другому номеру. Там сказали, что твой ящик голосовой почты переполнен.
Вероятно, все сообщения были от Скайлера. Мы расстались четыре месяца назад, и постоянные звонки изматывали.
— Я не могу найти этот телефон. Я даже не знаю, когда я его потеряла.
— Я так и думал, — он засмеялся. — Как ты держишься?
— У... меня всё нормально, — Не отлично. Не плохо. Просто нормально. — Прошла неделя.
— Я до сих пор не могу поверить, милая Лили Грин. Разбивает мне сердце.
— Я тоже, — в моей памяти всплыло расстроенное лицо Мелины. — Ты никогда ничего не говорил о самоубийствах.
Он засунул руки в карманы брюк.
— Не хотел взваливать это на тебя, пока ты так много переживаешь в Бозмене. И как бы ужасно это ни было, это часть жизни. Как здесь, так и в любом другом месте.