Хроники Ангела

— «Я стремлюсь во всем помогать своему ближнему», — громко прочла она. — Верно.

Она остановилась, решительно сделала пометку на своем листке. Затем вскинула голову и нахмурилась.

— Конечно, только в том случае, если он не какой- нибудь грязный вонючий урод, — уточнила она.

— Корделия Чейз, — заметил Ксандр, — всегда готова протянуть руку помощи богатым и красивым.

Корделия одарила его ледяной улыбкой:

— К счастью для меня, ты таким не являешься!

Она ушла, и ее свита последовала за ней. Ксандр

смотрел ей вслед с бесстрастным выражением на лице.

— А убийство всегда является преступлением? — с надеждой в голосе поинтересовался он.

Баффи изучала лежащий перед ней список вопросов. Затем она задумчиво подняла глаза:

— Вы верите в Бога?

— Это касается только тебя и его, — сказал Ксандр.

— А что ты ответила? — спросила Баффи у Ивы, вытягивая шею, чтобы было лучше видно.

— Пожалуй, я верю.

Тогда пусть будет «да», — согласилась Баффи, усаживаясь на место. Затем она опустила карандаш и нахмурилась. — И зачем только я трачу на это время? Это все меня не касается. Не важно, что покажет мой тест. Я уже знаю, чем буду заниматься.

— Да, — кивнул Ксандр. — Максимальный риск и минимальная зарплата...

Баффи положила перед ним свой карандаш.

— И острые деревянные предметы, — добавила она.

— Тогда зачем ты взяла тест? — спросила Ива.

— Эта идея — детище директора Снайдера, — скривившись, ответила Баффи. — Он не успокоится, если я не приму в этом участия. Поверьте мне, я предпочла бы сейчас быть где угодно...

— Может, тебе все же интересно, чем ты могла бы заниматься в жизни? — мягко перебила ее Ива. — Я имею в виду, если бы не была Истребительницей.

— Слова «окончательное решение» и «судьба» что- нибудь говорят тебе, Ив? — огрызнулась Баффи. — Зачем возвращаться к этому?

Она замолчала, удивленная собственной реакцией. Ива выглядела обиженной.

— Знаешь, — заявил Ксандр, — с таким отношением тебе светит большое будущее в области безработицы.

Баффи кивнула головой, потеряв под его взглядом присутствие духа.

— Простите. Просто до тех пор, пока Ад не замерзнет и все вампиры Саннидейла не уйдут раньше времени на покой, мое будущее полностью предрешено.

Спайка занимал вопрос о будущем Друзиллы. По правде говоря, это все, о чем он мог думать долгими, мучительными ночами.

Сейчас, когда Друзилла сидела за одним концом обеденного стола, склонившись над своими любимыми картами Таро, Спайк нервно расхаживал у другого конца, зажав в руке латино-английский словарь. Он приказал Долтону присоединиться к ним вечером. Из всех подручных Спайка Долтон был самым образованным, единственным настоящим ученым в их банде.

Спайк продолжал расхаживать по комнате, а Долтон медленно читал разложенный на столе древний манускрипт.

— Прочти снова, — приказал Спайк.

Долтон колебался, поправляя очки на своем ужасном вампирском носу.

— Я не уверен... возможно, Deprimere ille bubula linter.

Спайк начал быстро перелистывать словарь. Найдя нужную страницу, он прочел:

— Испорченное мясо... каноэ.

Долтон уставился в манускрипт. Спайк стукнул его по голове книгой.

— Почему, черт возьми, у нас ничего не выходит?! — воскликнул он.

Друзилла повернулась к нему. В прелестном белом платье и черной шали она казалась бледнее, чем обычно. Слегка покачиваясь, она протянула к нему руки:

— Спайк? Потанцуем.

Спайк взорвался:

— Оставь нас в покое. Ты что, не видишь, что мы работаем?

Но уже в следующую секунду он пожалел о сказанном. Он увидел выражение лица Друзиллы, боль и обиду в ее больших необыкновенных глазах. Губы ее задрожали, глаза наполнились слезами.

— Прости меня, дорогая. — Спайк подошел к ней, полный нежности и раскаяния. — Просто этот манускрипт может помочь нам спасти тебя. Но нам никак не удается его прочитать.

Все еще обиженная, Друзилла отошла от него. Всячески стараясь ее успокоить, Спайк поплелся следом.

— Я совершенно измотан, — сказал он. — Я никогда не знал латынь. Даже наш ученый гений Долтон не представляет, как его расшифровать.

Это становилось почти невыносимо, видеть ее такой. А уж знать, что причинил ей боль, особенно в ее нынешнем уязвимом состоянии! Он умоляюще посмотрел на нее, но она снова отвернулась.

— Я... я должен...

Но тут Спайк увидел, что она падает. Внезапно ослабев, Друзилла попыталась ухватиться за стол, и Спайк поспешил к ней.

Она была похожа на призрак. Спайк аккуратно подвел ее к креслу, шаль упала, обнажив темные, уродливые синяки на полупрозрачной коже рук.

Спайк отвернулся. Он чувствовал, как внутри него растет отчаяние от полной беспомощности, столь чуждое его натуре, и он опустился перед Друзиллой на колени.

— Прости меня. — Голос Спайка дрожал, он готов был заплакать. — Ты знаешь, что я не могу бездействовать, видя как ты слабеешь. — Его голос снова наполнился гневом: — И время работает против нас. Эта проклятая Истребительница! Что бы я ни делал, она всегда во все вмешивается...

Его голос оборвался, и воцарилась тишина. Он опустил голову.

— Ш-ш-ш, — прошептала Друзилла. Она смягчилась, видя его страдания, нежно взяла за подбородок и подняла его голову. — Ш-ш-ш... ты все делаешь правильно. Я знаю.

Он так надеялся на эти слова. С благодарностью Спайк взял ее руки и начал их целовать. Затем он поднялся, снова готовый приняться за дело, и отправился к Долтону.

— Ну? — поинтересовался Спайк. — Давай. Порази меня.

Долтон нервно затряс головой, его пальцы перелистывали страницы манускрипта:

— Я.... это похоже на латынь, но это не она. Я вообще не уверен, что это язык. Невозможно это перевести!

— Так сделай это языком! — приказал Спайк, нависнув над ним. — Разве не этим занимается переводчик?

— Нет, не совсем.

Спайк схватил его. Одной рукой он поднял Долтона в воздух. Долтон отчаянно пытался защищаться.

— Мне нужно лекарство, — яростно произнес Спайк.

За другим концом стола Друзилла снова вглядывалась в свои карты. Когда Спайк приготовился ударить Долтона, она неожиданно его остановила:

— Нет...

— Почему нет? — возразил Спайк. — Некоторых боль весьма вдохновляет. — Он ударил Долтона в живот, отчего тот согнулся пополам.