Хроники Ассирии. Син-аххе-риб. Книга четвертая. Урарту

— О чем ты? — холодно ответил Адад-шум-уцур. — Меня не было в Ниневии почти восемь месяцев. Казнить надо тех лекарей, что присматривали за принцессой в мое отсутствие.

— А-а-а-а, — протянул Ашшур-дур-пания, — значит, ты еще не знаешь.

— О чем? Я только что с дороги.

— Уже казнили. Трое лекарей поплатились головой за то, что не оправдали возложенных на них надежд… Ну да ладно, не будем о грустном… Подожди-ка, — Ашшур-дур-пания отвлекся на слугу, принимавшего товар, дал указания: — Пересчитаешь амфоры, проверишь, чтобы все были запечатаны, и поставишь их на нижнем стеллаже, у стены справа… Пойдем, мой друг.

Жрец и кравчий вышли из склада, тихо беседуя; один рассказал о миссии, которая ему предстояла, второй поделился мыслями о том, какие возможности перед ними открывались в связи с этой поездкой.

— Это очень хорошо, что ты едешь. Люди Арад-бел-ита перекрыли все пути в Урарту, взяли царя Руса в настоящую осаду, не подступиться. Вот почему это путешествие на север так важно для нас.

Адад-шум-уцур усомнился в себе:

— Найду ли я слова, чтобы убедить его стать союзником Ашшур-аха-иддину?

Кравчий задумался.

— Ты прав. Переговорщик из тебя скверный. Кто еще едет вместе с тобой в Урарту?

— Хава, Ашшур-ахи-кар…

— Хава? — переспросил Ашшур-дур-пания. — Превосходно… Мар-Априм — вот кто отправится вместе с тобой, чтобы говорить с царем Русой.

***

Через три месяца после начала восстания в Табале, в середине лета, Мар-Априм потерял вторую сестру и остался совсем один, близких родственников у него больше не было.

Молодую жизнь оборвал несчастный случай. Сестра раббилума тайно ото всех отправилась купаться на реку, переоценила свои силы и стала тонуть. Служанка побежала за помощью, но к тому времени, как утопленницу вытащили из воды, бедняжка уже захлебнулась. Так и умерла в неполные восемнадцать лет.

Мар-Априм был безутешен. Осунулся, потух, оделся в траур, больше не улыбался, стал намного набожнее, чем раньше, — беспрестанно молился, доверился Набу-аххе-рибу и даже пожертвовал храму бога Нинурты часть своих земель. Хава пыталась поддержать суженого, но тот отдалялся от нее с каждым днем. О возможном браке между молодыми людьми в Ниневии вспоминали все реже и реже. Сначала этому помешала смерть новорожденного сына Арад-бел-ита, затем — гибель сестры Мар-Априма. Стали поговаривать о том, что сами боги не хотят этого союза. В результате так оно и вышло. Хава, первое время не хотевшая этого разрыва, к зиме настолько устала от постного лица жениха, что больше не могла его видеть. Отец решением дочери был недоволен.

— Свадьба перенесена на год, а не отменена. Ты хочешь пойти против воли деда? Как ты собираешься это устроить? После той длительной связи, что между вами была, Син-аххе-риб безо всяких обвинений отправит нашего дорогого раббилума в каменный мешок и оставит там до конца дней…

— Он будто сам умер вместе со своей сестрой, — вынуждена была оправдываться Хава.

— Влияние Мар-Априма при дворе растет, — ответил на это Арад-бел-ит. — К его мнению прислушивается царь, с Мар-Апримом советуется Таб-цили-Мардук, к тому же раббилум дружен со всеми наместниками Ассирии. Умение не наживать себе врагов, наверное, лучшее его качество. А ты хочешь одним махом лишить меня такого сильного союзника?!

— Отец, наш брак не будет прочным. А если он не будет прочным, то зачем тебе союзник, на которого ты не можешь положиться в трудную минуту?

— Не тебе, девчонке, судить о том, каким будет ваш брак! — окончательно рассердился Арад-бел-ит.

Хава вспыхнула: никогда раньше отец не разговаривал с ней подобным образом.

— А если я скажу, что Мар-Априм немощен в постели! Ты хочешь, чтобы наша семья стала посмешищем?! Мало нам разговоров о твоем бессилии, о том, что ты не способен оставить после себя наследника?!

Хлесткая пощечина сбила Хаву с ног.

Но вместо того, чтобы наброситься на испуганную дочь, Арад-бел-ит вдруг сказал совершенно спокойно:

— Я поговорю с Мар-Апримом. Ты — с дедом. Но чтобы ни один волос не упал с головы раббилума! Летом готовься выйти замуж. Тебе скоро исполнится восемнадцать. А переспелое яблоко дорого не продашь…

Арад-бел-ит принял у себя во дворце Мар-Априма на следующий день.

— Мой добрый друг, — начал принц, — я хочу попросить тебя о жертве, на которую способен пойти далеко не каждый. Можешь ли ты ради нашей дружбы отказаться от руки той, кто тебе дороже всего на свете?

Мар-Априм поднял на царевича глаза полные слез.

— Знай, это решение всем нам далось непросто, — продолжил Арад-бел-ит. — Вчера я говорил с Хавой. Она больше не хочет этого брака. И что за взбалмошный характер! Как думаешь, после всего случившегося мы останемся с тобой союзниками? — и принц выжидающе посмотрел на раббилума, наблюдая за его реакцией: смятением, недоумением и наконец пониманием того, что здесь происходит.

— Мой господин, правильно ли я тебя понял? Отныне мне следует избегать встреч с тобой, с Хавой и в тоже время постараться завоевать доверие твоих врагов? — дерзко озвучил свою догадку Мар-Априм.

Принц мягко улыбнулся.

— Приятно, когда тебя понимают с полуслова. Ты должен присоединиться к заговору против меня, потеснить Ашшур-дур-панию и Саси и со временем стать правой рукой Закуты. Не бойся служить ей честью и правдой: когда настанет час, ты вернешь мне свой долг сполна. Ну а твоя размолвка с принцессой станет прекрасным поводом…

Этот хитроумный и далеко идущий план поддержал и Набу-шур-уцур.

— Мудрое решение. Бальтазар убежден, что ему уже не доверяют, как прежде. Следовательно, мы больше не можем полагаться на него как на источник информации о том, что замышляют наши враги.

Арад-бел-ит напомнил:

— Бальтазар и раббилум друг о друге знать не должны.

За полгода Мар-Априм стал самым преданным сторонником Закуту. Случайно встречаясь с раббилумом в залах и галереях дворца, Арад-бел-ит демонстративно отворачивался от сановника, как будто не знал его вовсе.

Этот неожиданный поворот в судьбе Мар-Априма устроил очень многих.

Ара-бел-ит верил, что приобрел опытного лазутчика в стане врага.

Хава была счастлива, что избавилась от надоевшего поклонника.

Ашшур-дур-пания потирал руки, так как переманил на сторону царицы такого влиятельного сановника.

Закуту, присмотревшись к новому союзнику, убедилась, что им движет лишь холодный расчет.

И, конечно же, доволен был сам Мар-Априм. Он с самого начала знал, что Хава рано или поздно бросит его, если он покажет в постели свою несостоятельность. После смерти сына Шарукины, несостоявшегося дворцового переворота и опалы Арад-бел-ита этот выход казался ему самым разумным. Так что гибель второй сестры была ему только на руку. Еще больше Мар-Априма устроило предложение стать шпионом. Он, таким образом, мог не опасаться даже принца. Единственный, кто беспокоил его, — Саси.