Хроники хвостатых: Ну мы же биджу...

Первым, что он заметил, оказалась макушка с пробором посередине. А затем...

Шукаку увидел невысокую девушку, на вид свою ровесницу. Девушку в бриджах чуть ниже колена, слабая шнуровка которых тянулась чуть ли не до середины бедра, и свободной лёгкой рубахе, подвязанной под грудью, открывая живот, на которой тоже имелись завязки немного ниже линии ключиц. Их концы свободно болтались, а длинные рукава были прикреплены ко всему остальному двумя-тремя шёлковыми шнурами, частично открывая кожу рук. Девушку с умеренно-смуглой кожей, приятной глазу фигурой и с двумя высокими детскими хвостиками – и невольно засмотрелся на её в меру смуглую кожу.

Девица спешно отряхнула пыль с коленей, скептически осмотрела желтоватое пятно на локте и, потерев лоб, подняла голову. Тоже, небось, решила посмотреть, с кем это она так травматично столкнулась.

Тануки мысленно прибавил к её облику слегка неровную чёлку до бровей, пронзительно-карие глаза и пару родинок. В остальном на её лице он не обнаружил ничего примечательного, кроме того, что взгляду не за что было зацепиться. Разве что за эти самые родинки, но их было почти не видно. Не то что бы невыразительно – скорее, наоборот – но это Шукаку не понравилось.

Тем временем она по-быстрому бросилась собирать раскиданные листы, по каким-то одной ей понятным признакам выделяя из всех те, что нёс не он.. Получалось у неё это весьма энергично, и Шукаку так бы и простоял столбом – поправка, просидел, так как, упав задницей на пол, он так и не соизволил подняться – если бы ему буквально не всунули штук десять разом.

– Чего сидишь? Помогай, давай, расселся ещё тут!

Голос у неё был резкий, но отнюдь не режущий уши, приятный даже, а на лице пронеслась смесь эмоций. Вроде как одна, а вроде и несколько. Словно ртуть – настолько оно было изменчиво и открыто.

Так как Шукаку тоже подключился к сборке макулатуры, вдвоем они справились довольно быстро. Как выяснилось, у неё тоже была своя стопочка типографического мусора.

– Фуф, вроде всё, – поднявшись, довольно заключила она.

– Ага.

Вдруг она резко подалась вперёд, и их лица оказались близко-близко.

– Знаешь... – шепнула девушка.

– Что? – тоже шёпотом ответил Шукаку.

Его сердце гулко стукнуло о рёбра.

Внезапно девица впихнула ему стопку бумаг, которую держала до этого в руках.

– Отнеси и моё, ладно?- выпалила она. – А то у меня совсем времени нет, ношусь тут с этажа на этаж, а тебе по пути как раз.

– С чего ты взяла, что мне по пути? – сказал он, но было уже поздно.

– Спасибо!!! – крикнула девица, убегая в неизвестном направлении.

«Вот ведь, – думал Шукаку, покачиваясь под удвоившейся тяжестью своей ноши и теперь уже вообще ничего не видя. – Всучила и сбежала. Да ещё и лоб болит».

Впрочем, страдать ему пришлось не слишком долго.

Дверь была действительно большая, и её действительно нельзя было пропустить – слишком уж внушительно она выглядела. У неё было две створки с чёрными языками пламени по низу и такой же чёрной рамкой, а само дерево выкрасили в мягкий оранжевый, но так, чтобы текстура древесины всё равно была видна.

Внушительно, ничего не скажешь. Судя по расцветке, клан кицунэ, хоть у Шукаку и вылетело из головы его называние. Следовало догадаться: алое кимоно Хару, вертикальные зрачки её огненных глаз, да и ткань рубахи той девчонки отливали рыжим. Скорее всего, она тоже лиса и занималась здесь какой-то организационной работой.

Тануки толкнул дверь. Ничего не изменилось. Значит ли это, что она заперта или что она просто открывается в другую сторону, парень не знал. Вот только обе руки были заняты, и проверить было сложновато.

Вдруг Шукаку заметил, что дверь чуть приоткрыта. Кое-как зацепив её ногой и потянув за себя, он проскользнул в помещение и осторожно оглянулся. Направо – никого. Налево – тоже никого. Единственное, за что удалось зацепиться взгляду, была дикая захламленность.

Но, как бы там ни было, в комнате никого не было.

Тануки прошёл немного вглубь, осторожно обходя все препятствия и стараясь не выронить ничего из своего, так как он точно потом здесь ничего найти не сможет. Заглянув за письменный стол, Шукаку внезапно наткнулся на молодого парня лет семнадцати – исключительно на вид, разумеется – с длинными тёмно-рыжими волосами, часть которых всё же были короткими и смешно торчали в разные стороны на макушке и затылке. Лица его видно не было. Парень внаглую дрых прямо на полу, подложив согнутую в локте руку под голову и укрывшись то ли плащом, то ли какой-то накидкой, в расцветке которой тоже преобладал чёрный и красно-оранжевый, а узор, идущий по подолу, походил на тот, что тануки видел на двери с той стороны.

Честно говоря, Шукаку ожидал чего-то большего. Хотя чего конкретно, так и не понял. Поколебавшись с минуту, парень решил разбудить неизвестного, так как руки уже начинали потихоньку затекать.

– Эй, – осторожно позвал он.

Ноль внимания, и неудивительно – уж очень тихо.

– Парень, ты спишь? – спросил Шукаку чуть громче и лишь потом понял, какую глупость сморозил. Но, как ни странно, это подействовало.

– А! Что? Где? – парень резко сел и начал вертеть головой во все стороны. – Нет, я не сплю, я работаю!!!

Что бы он там ни выискивал, не найдя, успокоился парень быстро. И тут же посмотрел на Шукаку.

– Знаете, за месяц до этого я практически никуда не выходил. Фактически, мне приходилось сидеть в комнате – я был истощён. Так вот, чтобы я особо не скучал, мне многое рассказывали, чтобы быстрей освоился. Я мало тогда запомнил – не до того было. Но в числе всего прочего, мне сказали: «Глава лис один раз уже умирал. Это видно по его глазам». Я тогда не понял, но запомнил, потому что уж больно странно это звучало. Да, странно... – Шукаку вдруг сделался невероятно серьёзен. – Помнится, я представлял себе взрослого мужчину-воина, которому многое пришлось пережить. Но у этого образа не было глаз. То есть, не так прям чтобы не было, просто я никак не мог представить его.

Тануки внезапно замолчал. Потом встал и резко открыл окно так, что рама с треском ударилась о внешнюю сторону стены.

Хьюга вздрогнула от неожиданности, словно очнувшись.

Стёкла не вылетели каким-то чудом, хотя, кажется, треснули. Впрочем, парень был спокоен: Гаара чувствовал это. На пол он уже спустился несколько минут назад.

Шукаку пересел на подоконник, занимая место своего бывшего джинчурики, и свесил одну ногу наружу. Хината коротко и как-то судорожно вздохнула ртом и, ослабив хватку рук, опёрлась на стену, устраиваясь поудобнее. У неё только сейчас, когда в раскрытое окно ворвалось тёплое солнце, высветившее витающую в воздухе пыль и принесшее с собой лесной запах, исчезло острое ощущение, что она здесь лишняя, и девочке стало легче.

Гаара не шевелился.

В комнату влетела маленькая невзрачная бабочка, чьи крылья желтоватого оттенка сливались с яркими полосами света. Две пары глаз: аквамариновые и цвета лунного камня, – проследили за тем, как она описала круг под потолком и вылетела вон, чуть было не задев крохотным крылом концы волос Шукаку. Его губы тронула улыбка, которая появляется за пару секунд до того, как её обладатель засмеётся, а потом вдруг продолжил свой рассказ.

Странное что-то было в его глазах, смотревших со скептическим любопытством, помимо жгучих искр и алого оттенка живого огня в карей радужке. Будто за яркой завесой тщательно спрятали серый камень с отколотыми кусками, чьи бока были покрыты сажей и плотной сеткой мелких чёрных трещин. Того глядишь развалится, но пока что ещё держится из последних сил.