Хроники идиотов
Шрифт:
Короче, так. Если в двух словах – как добраться до Северной Африки?..
Эфла закрыл глаза. Он видел только один способ, безотказно работающий в сложившейся ситуации. И он очень, очень не нравился зомби. Но он был единственным, у кого вообще были шансы оказаться исполненным…
Мелочи, нашаренной по карманам, на таксофон хватило. Лишь бы опять где-нибудь мобилку не посеял... Креститься Эфла не стал.
Сигнал долго шел в пустоту, и длинные гудки успели раздраконить зомби до состояния, близкого к рычанию. Но окончательно вывести его из себя не успели – трубка, все же, была снята
– Але?.. – сонно вопросили в нее. Эфла сцепил зубы. Напомнил себе, что это очень важно. И что от этого, практически,
– Ня. Мне нужна твоя помощь…
====== Заметки на полях ======
Заметки на полях
Самоубийство в этом положении – разве что
средство от перхоти, не более того. (Г. Л. Олди «Мессия очищает диск»)
И после смерти мне не обрести покой
– гору докладов настрочу про ваш яой
(приписывается Эфле ан Аффите)
Тяжелее всего пришлось с кабинетом. Ирине довелось на пару часов отложить свои дела, дабы проконтролировать этот вопрос. В бывшем кабинете ан Аффите находилась такая уйма документации, что еще странно, как это его не сделали филиалом архива… И всю эту документацию ей светило разобрать, разложить, и отправить по Отделам. Трудяги ан Аффите для исполнения бумажной рутины больше не было в наличии, так что придется напрячься. Вот она и сидела за его столом – бывшим его столом – и аккуратно просматривала бумаги. Там же суетилось еще трое товарищей, выделенных ей в помощь. Справиться с этой кипой макулатуры самостоятельно не представлялось возможным. По крайней мере, на это ушло бы недели две… которых у майора Джарской совершенно не было.
Оставляя в стороне вопрос о том, что ей вновь предстоит пить в одиночестве, она размышляла над сложившейся ситуацией и так, и эдак, почти автоматически раскладывая бумажки. Пока не вытащила из ящика стола нечто, что не очень-то напоминало рабочую документацию. Пробежав глазами первые строки, майор воровато огляделась – не видит ли кто – и торопливо спрятала трофей в свою сумку.
Толком рассмотреть его у нее получилось только поздним вечером, когда она, чуть живая от усталости, добралась до дома. Устроившись на диване, открыла первый лист. В общем-то, Ирина знала, что то, что она делает – неправильно. Но вдруг там окажется важная информация, подсказка, или еще что-то, что сможет им помочь?..
Короче говоря, майор углубилась в чтение.
Мы, коты, так по-дурацки устроены…
Я уже ничего не хочу. Мне уже очень давно ничего не надо. Увольте меня к Лисовой матери. Упокойте. Отстаньте, наконец, что вам опять надо?!
Меня окружает никто. И много-много работы. И толстый-толстый слой работы. Как в рекламе. Работа. Я работаю – следовательно, я существую. Я приношу пользу – следовательно, я существую. Я отстаиваю закон, потому что больше у меня нет ничего.
И никогда не было.
Не-хо-чу-у-у-у……….
Могу больше. Могу и делаю. Каждый день, каждую минуту повышая планку. Быстрее, выше, сильнее. Еще, еще, еще. Сделать еще это, и вот это, и это тоже. Меня никто не спрашивает. Мне приносят, а я молча делаю.
Одни идиоты кругом…
Остановите меня кто-нибудь. Ну дайте уже мне по морде, а? Разбейте голову? Сломайте еще раз позвоночник? А? Пожалуйста!..
Я не хочу больше. Давно не хочу. Ничего уже не хочу.
Люди и не-люди. Им не интересно, какого Лиса мелкий злобный парень орет на них и материт последними словами. Пива бы попить… Какое дело, какое там дело… Поржать бы… В 2030 тоже будете ржать? На ядерной помойке? В толпе зомби с промытыми мозгами? Обкуренные, обколотые новыми препаратами, упившись колесами до потери сопротивления – будете?..
Хорошо, что я до этого не доживу… Хотя, чисто теоретически, у меня есть шанс все это увидеть.
Никто
не хочет ни с кем разговаривать. Никому и никто не интересен. Я делаю, что могу — и еще немножечко. Я один. Всегда. И был таким всегда. Я никому не нужен. Нужен мастер ритуала, или выездной юрист, или фактический куратор группы придурков…Я – не нужен. Никому. И вообще никто и никому не нужен.
Никто и ничего ни о ком не знает. Никому это не нужно. А я просто волоку свою лямку, и жду – когда накинут еще один, последний, килограмм, и я свалюсь. Просто подохну, наконец-то упаду, и больше не встану. Меня оставят лежать на дороге, пройдут мимо, уйдут за горизонт. А я останусь один. И сильно испугаюсь, если еще смогу. Я не знаю, что я есть без моей работы. Получается, меня и правда нет. Я не присутствую. Я не существую.
На даче Эфлу-у закопа-а-али…
В таком далеком и сильно дремучем детстве я мечтал, чтобы кто-нибудь любил меня. Потом я уже не требовал так много. Лишь бы я сам мог кого-нибудь любить. Не дали и того.
Побои и тычки, и подножки, и очень обидные прозвища, и крики, и свист в спину. Когда нет ничего – ничего и не боишься. Мне нечего терять. Не потому, что я уже умер. Потому, что никогда и не рождался. Никогда не жил. У меня не было жизни. Только работа, Лисова работа, так ее за ногу, хоть и ног-то у нее нет… Я даже уйти не могу. Мне некуда идти. Да и не отпустят. У меня нет дома, и создать его не дадут. Кто меня, спрашивается, отпустит – Институт, что ли? Ну-ну… Кто ж у них тогда работать будет, интересно… Кто будет делать всю эту прорву работы – без, толком, зарплаты, без выходных и без отгулов? Кому они будут сливать этих зеленых лохов, не умеющих замести следы, кто будет прикрывать своей задницей все их сомнительные авантюры? Вот то-то и оно. Нафиг еще кому надо, такое сомнительное счастье.
Никто и никогда не говорил мне спасибо. Посылать – посылали. Материть – материли. Бить – били. За то, что я работал с ними, но не так, как им бы хотелось. Но спасибо – нет, этого я не слышал никогда и ни от кого. Лейтенант СеКрет не в счет, он не по моему ведомству. И он говорит это грешное «спасибо» всем.
Я всегда оставляю все текущие дела, чтобы разобраться с чьей-то совершенно чужой для меня проблемой. Потому что работа у меня такая. И никто никогда не спрашивает – хочет Эфла, не хочет Эфла. Надо оно Эфле, не надо. Вопросы никого не интересуют. Только результат. Что ж, я выдаю им результат. Результат, и штук тридцать рапортов, потому как халтурят, сволочи. Ни одна спасенная жизнь не стоит одного спасибо. Потому что вы сами ее так оцениваете. Кто ж вам после этого злобный доктор Воронов…
Я всего добился сам – это звучит гордо. Блииииииииин… Заберите свою ****** гордость, и засуньте ее себе знаете куда… Ага. В уши. В мозг. Если он у вас имеется.
Ни до чего и никому нет дела. Всю жизнь я пытался делать так, как правильно. Я делал то, чего больше никому делать не хотелось. Ну должен же хоть кто-то это делать, нет?! Для чего придуман закон? Чтобы класть на него с фонарного столба? Кретины…
Я никогда всерьез не говорил «Господи, за что…». Я брал и делал. Когда никто не хотел и все отказывались – я брался. За самую трудную и самую черную работу. Потому что – ну все равно это надо сделать!
И год за годом, год за годом, год за… Ломовая лошадь тянет-потянет, а вытянуть не может. В жизнь вляпалась потому что.
И плевать я хотел на пафос. И так достало все. Пошли все на…
Что? Еще вот эти документики? Третья полка слева, стеллаж шестнадцать. Шестнадцать, я сказал! Слева! Нет, меня окружают одни идиоты…
Ё………………..ый………………аз………….ак………..дол…….изм!!!!!!!!!!!
Оповещение. Прямоугольник белой бумажки с расплывающимися букашками буковок. «Ячейка 133-АХО-00… при исполнении… вечная память…»