Хроники новуса

В очередной раз одернув рукава, я вышел из кельи и увидел остальную четверку точно в таком же облачении. Теперь вряд ли кто различит, кто благородный, а кто простолюдин, жаль только, что все уже и так всё знают.

Вскоре подошел брат Арнос и сказал:

— С сего дня, братья, начнётся ваше всестороннее обучение. Все претенденты уже были тщательно отобраны и испытаны как словами, так и ядром, так что в течение ближайших шести месяцев, вероятно, никто из вас не встретит печальную судьбу. Следуйте за мной! Прошу запомнить дорогу, потому как с завтрашнего дня вы будете ходить по этому крылу одни.

На сей раз мы поднялись по лестнице и оказались в просторной комнате, уставленной самыми чудными столами, что я видел. Для чего-то верхнюю доску поставили наклонно, наискось, но ведь так ни одна миска на нем не устоит, упадет на пол. Сбоку на полочке у каждого стола стояли бутыльки, торчали гусиные перья из дырок в наклонной доске, ну и короткая скамья. Братья, пришедшие со мной, видать, знали, что это такое и зачем оно надобно, почти все скривились от недовольства и расселись за столы по одному. Я тоже выбрал себе место с краю и опустился на краешек, потрогал перья, постучал ногтем по бутылькам.

— Снова писать? — сказал один из благородных. — Я дома едва отбился от этих премудростей!

— Кому нужна эта грамота? — возмутился второй. — Для того можно переписчика взять! Мой отец безо всякой грамоты живет.

— Потому что глуп, — ответил ему брат Ренар. — А вдруг переписчика кто подкупит? Напишет он ложные письма, а твой отец даже не узнает, за что ему голову отрубили.

Дверь отворилась, и в комнату вошли еще несколько парней в таких же балахонах, через какое-то время еще несколько. Всего нас набралось с два десятка, и многие братья были меж собой знакомы. Один спросил было, как меня звать, но его оборвал брат Ренар, тот самый, что был со мной в мыльне:

— Не стоит говорить с ним. Это простолюдин и вор!

— Как же он сюда попал? Мой отец заплатил немало золота, чтобы меня взяли.

— Он украл у кого-то печать культа, — пояснил еще один брат. Видать, он был в тот день во дворе, когда я говорил с магистром.

— Так почему его не выпороли и не выкинули отсюда? В культе таким не место!

— Уже пороли и не раз, — усмехнулся брат Ренар. — Видел бы ты его спину! Там нет ни единого целого кусочка. Но магистр сказал, чтобы его взяли.

— Магистр слишком добр. Я слышал, что в культ берут только лучших, а тут какой-то оборванец…

Я сидел, сжимая кулаки, и молчал. А что сказать? Убеждать, что печать мне досталась по праву? Говорить, что я не вор, а выпороли меня по навету? Я был неправ уж тем, что родился не в благородной семье.

И вдруг все стихли. В комнату ворвался высокий мужчина за тридцать в таком же балахоне, только выкрашенном в темно-синий цвет, встал перед столами и сказал:

— Приветствую вас, братья новусы. Зовите меня братом адептусом. Я буду обучать вас истинному языку!

Глава 28

— Буду обучать вас истинному языку. Все книги культа написаны на нем, verbum тоже сложены из истинных слов. Без знания этого языка вы не сможете продвинуться дальше обычных стражей.

Я обрадовался и быстро глянул на собратьев. Значит, они тоже не знают истинный язык? Я-то думал, что один тут такой дурень.

— И начнем мы со слова «novus». Novus означает новый. Вы все новусы, которые только ступили на путь познания. Да, за стенами культа новус звучит сильно и гордо, но по сути вы всего лишь новобранцы, едва взявшиеся за копье. Вы в самом низу! И далеко не все сумеют перешагнуть на следующую ступень — adeptus. Adeptus на истинном языке означает «достигший». Тот, кто преодолел мирское, земное, человеческое и стал ближе к божественному.

Я слушал с разинутым ртом. Никогда прежде я и не слыхивал такого слова — адептус, и в деревне, и в городе говорили только о новусах, а это всего лишь новобранец. Даже Угорь не знал о таком и мечтал заполучить своих собственных новусов. Наивный дурак!

— Выше adeptus стоят sapiens — мудрецы, еще выше — custodes — хранители или защитники. Магистр нашего культа как раз custos. Никто из вас даже представить себе не может его силы. И говоря о силе, я не имею в виду обычную силу вроде бычьей или лошадиной. Нет, я говорю о его могуществе, знаниях и умениях.

Брат адептус зашагал по комнате, спрятав руки за спиной. А я ведь в начале подумал, что это его имя, а не чин.

— Полагаю, что вы все так или иначе готовились к испытаниям в культе, фехтовали, учились у опытных воинов.

Ну, если посчитать Ломача и Колтая за опытных воинов…

— Но всё это важно только для новусов. Когда вы выйдете за пределы вашего крыла, то обнаружите в недрах культа множество опытнейших воинов, достигших солидных лет, которые, несмотря на заслуги, остались новусами и не поднимутся до адептусов до конца своих дней. Ни ядра кровавых зверей, ни verbum не помогут им в этом. Причина кроется в том, что они оступились в самом начале и пренебрегли изучением истинного языка. Они полагали, что искусства фехтования и могучей силы довольно для восхождения, но без должного старания и знаний они навсегда останутся простыми воинами, жертвами своего собственного неведения.

Брат адептус остановился и спросил:

— Кто из вас обучен грамоте? Не кричите, а подымите одну руку, если обучены.

Я оглянулся. Примерно десятеро грамоту знали.

— А кто хоть раз пробовал писать пером?

На сей раз руки подняли почти все.

— А кто не умеет ни читать, ни писать?

Моя рука медленно поднялась, хвала древу Сфирры, она была не единственной.

— Тогда начнем с изучения букв истинного языка. Я покажу, как нужно держать перо и вести его, чтобы на бумаге оставались не только кляксы.

Вот где трудная наука! После избиения столба и побоев брата Арноса я сам весь подрагивал, а уж руки и подавно. На обеде я ложку держал с трудом, что говорить про тонкое гусиное перышко. Брать его нужно было не горстью, не в кулак, а кончиками пальцев, потом окунуть срезанный кончик в бутылек, стряхнуть чернила, поднести перо к бумаге и… Дальше я зайти не смог: чернила брызгали во все стороны, ломалось перо, один раз я нечаянно опрокинул бутылек. Теперь понятно, для чего нам такой темный балахон — на нем пятен от чернил не видать. Мои пальцы и ладони тоже измазались в этой жиже.

Впрочем, у других собратьев дело шло едва ли лучше. Лишь несколько человек держали перо умело и что-то начертали. Брат адептус долго возился с нами, показывал, как складывать пальцы, как стряхивать чернила, с какой силой нажимать, чтоб бумага не рвалась, а узор получался. Под конец у меня даже начало что-то получаться.

А еще я узнал, что слова сложены из кусочков — букв. К примеру, слово «novus» сложено из пяти букв. Первая — как проем в стене, вторая — как открытый рот, третья — зарубка на бревне, четвертая — сглаженная зарубка, а пятая изогнута, как уж в воде. Вот только запомнить их я запомнил, но не понял, как из проема, рта, двух зарубок и ужа выходит целый новус. А ведь букв этих тьма тьмущая! Пока брат адептус говорил, я смотрел на него и едва не плакал от отчаяния. Вдруг грамота подходит лишь благородным, а простолюдин не годится для этой науки? Вдруг я никогда не уразумею все эти хитрости? К тому же то не обычная речь, а истинный язык! Хотя слова я заучивал легко. К примеру, custodes — это куст, который защищает весь культ, как древо Сфирры защищает нас всех.