Хроники Обетованного. Осиновая корона

– Я не знаю никакого Бриана.

– Зато я знаю. Ох, долгая история, - Индрис положила ногу на ногу и рассеянно щёлкнула ногтем по чернильнице в форме петушиного гребня. Подарок Мервита: изобретатель обожает странные вещи. Сам Нитлот не жаждал бы такой пользоваться.
– Потом расскажу, Зануда.

Нитлот хмыкнул.

– Пытаешься заставить меня ревновать?

– А разве у меня не получается?

Нитлот откинулся на спинку стула. Элтир напряжённо прислушивался к их разговору, стараясь уловить знакомые слова; Нитлот указал глазами на чернильницу, а потом на лист с чертежом, и мальчишка, вздохнув, взялся исправлять сектор сумерек и света в схеме заклятия.

И достался ведь Дар такой силы этому остолопу. Иногда магия совершает глупые промахи.

Не всегда, впрочем. Фаэнто, помнится, лелеял магию Альена, как садовод - прекрасное хрупкое дерево, а художник - неоконченное полотно. Лелеял, хотя не подавал виду и никогда не разбрасывался лишними комплиментами. Фаэнто был хорошим учителем, не то что сам Нитлот. Таким, как он, положено возиться в пыльных архивах, а не работать с беззеркальными-детьми...

Снова эти навязчивые мысли об Альене и Фаэнто - почему они не выходят из головы? Спустя столько лет. Спустя столько ран.

Наверное, некоторые истории не умеют заканчиваться.

– Что ж, это скверно. Очень скверно. Только внутренней войны в Ти'арге нам не хватало. Баланс и так страдает от всех этих войн.

– Дело не только в Порядке и Хаосе, Зануда. Дело в судьбе магии как таковой. В жизни и смерти.

Индрис нарисовала в воздухе знак Справедливости, похожий на глубокую чашу - элемент многих заклятий. Он вспыхнул голубым светом и через секунду погас.

– Знаю, к чему ты клонишь, Индрис. Но мы не должны вмешиваться. Это не наша война.

Она прищурилась.

– Двадцать лет назад ты тоже так говорил. И после. Много раз. Но в итоге мы вмешивались.

– На этот раз ты меня не переубедишь. Магия здесь не причём: это не война с Альсунгом, а война народа с наместником. Мы не имеем права.

Индрис заправила за ухо воздушную соломенно-жёлтую прядь. Элтир усердно чертил, силясь не задеть её балахон.

– Отговорки. Ты отлично знаешь, чья ещё судьба на кону. И понимаешь, почему именно я сообщаю тебе об этом.

Она об Уне, конечно. Нитлот ещё в Кинбралане заметил, как сильно Индрис привязалась к этой девочке. Непозволительно сильно для наставницы. Такая привязанность приносит только беды - что и подтверждает та самая не сумевшая завершиться история.

Нитлот встал, подхватил тяжёлую "Магию и волю к власти" (иногда ему казалось - тем увереннее крепнут мозг и магия, тем больше слабеют руки) и водрузил её на стеллаж позади стола. В комнате для занятий, которую облюбовали они с Элтиром, хранилось много свитков и книг; по какому-то негласному договору, будто сами собой, постоянно добавлялись новые. В Долине мало кто держит книги у себя - как и, например, еду или деньги. Общие трапезные и бесконечные, расширенные заклятиями коридоры зеркальных домов отлично решают эту проблему.

Труд Фоско Шестипалого Нитлот тоже привёз недавно. Купил в книжной лавке в Академии - не удержался и заехал туда на обратном пути из Кинбралана. Нужно было срочно проветрить голову и подумать о чём-то другом, а способа лучше книг он не знал.

О чём-то другом. Не о запутанных родственных связях Альена Тоури - запутанных, как лабиринты и чащи в его голове. Не об ослепительно ярком, похожем на чёрное пламя Даре его дочери. Чёрно-красном, непреложной судьбой влекущемся к Хаосу. Порок уже жил в этих невинных глазах - порочная жажда мыслить по-своему, сражаться одиночкой, идти наперекор. Нитлот превосходно помнил этот сдержанный и вдумчивый, как у змеи перед броском, взгляд. И не предполагал, что ещё когда-нибудь встретит его в мире живых.

– Я понимаю. Но ты сама сказала мне, что она уплыла на запад. Там мы никак не можем ей помочь.

– Можем, если здесь будем биться за её дело.

Индрис. Сколько бы веков ни прошло - такая же огненная и вдохновлённая, всегда готовая рваться в бой. Точно правила и законы, написанные скучными мудрецами, существуют не для неё.

– Ты говорила, что она не связана с этими... как же их, это забавное слово...

– Коронниками, - соскользнув со стола, Индрис подошла к нему; знак Справедливости по-прежнему дрожал у неё над ладонью. Пустые столы и скамьи тёмного дерева безмолвно впитывали её тепло.
– Кое-кто нашептал мне, что Уна заключила союз с их главой, Иггитом Р'тали, - (из-за этого имени Элтир забыл о бдительности и поставил кляксу на пентаграмму).
– Так что, думаю, её мнение изменилось. В любом случае, - улыбка Индрис стала предвкушающей - как у кошки, которую манят сливки, - если её батюшка вернётся, он вряд ли останется в стороне от такой игры. Это не в его правилах.

Старая ревность, дремавшая где-то на дне сознания Нитлота, в тёмной ледяной воронке под пластами пещер, подняла голову и нахмурилась. Альен забрал у него сестру, друзей - и прихватил бы Индрис, если бы остался. Они никогда не говорили об этом, ибо расклад был очевиден: кто предпочёл бы его, когда рядом был Альен? Смешно.

Нитлот давно не видел в Альене ни врага, ни соперника - по крайней мере, с тех пор, как тот выходил его, изранненого, в своём тесном домике на ветвях дуба. Выходил, а не бросил умирать, хотя они от всего сердца друг друга ненавидели. Но он понимал, что в одном и том же мире места им, как и раньше, нет. Не осталось ни зависти, ни желания отомстить, зато унизительный страх - он вернётся и вытеснит меня навсегда отовсюду а я слаб и не смогу противиться этой лавине– увы, остался.

– Создаётся впечатление, что ты его ждёшь.

Индрис щёлкнула пальцами, и знак растаял голубой дымкой. Красивое округлое лицо (о, как Нитлот когда-то хотел просто прижаться щекой к этим мягким линиям и стоять рядом, закрыв глаза) почерствело в приступе упрямства.

– Я не верю, что по-своему его не ждёшь и ты.

– Мы не ввяжемся в эту войну, - с нажимом сказал Нитлот.
– Теперь Старший - я, а не Мервит. Мне нелегко говорить это, но, раз вы избрали меня, то и решать буду я. Нет никаких оснований подвергать Долину гневу короля Ингена - а если хоть кто-то из наших магов полезет в Ти'арг, так и случится...

– Королю необязательно знать. Есть такая волшебная штука, знаешь, Зануда?
– Индрис щебетала по-прежнему мило, но было слышно, что она уже порядочно раздражена.
– Умолчание.

– Он всё равно узнает.

– Да, позже. Когда власть наместника и северян падёт - а она падёт, если Альен вернётся. Тогда будет уже неважно.

Нитлот отвёл взгляд, и на деревянной панели, прикрывающей стену, проступило горелое пятно. Зеркало на поясе потрескивало от напряжения. Похоже, и ему надо бы поумерить злость: недоставало им ещё поссориться при ученике.

– Ты не понимаешь, Индрис.

– Да ну?
– Индрис вдруг шагнула вперёд и взяла его за руку.
– Пойдём, я кое-что тебе покажу. Кое-что интересное. Есть шанс (хоть и маленький, признаю), что это тебя убедит.

– Но куда?..

– В Меи-Валирни. Тот, что у дома Сиол. Сегодня я пришла туда, чтобы обработать новую партию зеркал, и увидела это... Ну что ты стоишь?

Нитлот беспомощно показал глазами на Элтира.

– У меня урок.

– Подождёт твой урок. У ученика есть чем заняться, - Индрис уже тянула его к дверям с настойчивостью маленького тарана.