Хроники Потусторонья: Проект
Шрифт:
Тогда, после Второй Войны, мы с Первым считали, что единственный вариант — убивать их. Да, убивать их — вот этих вот славных, милых ребят. Вмешательство категории «B++», да. Но мы думали, что наша цель в любом случае оправдывает средства…
Я пенял Первому на запрет аморфа, как гораздо более гуманного способа — но он и слышать меня не хотел. Его можно понять: аморф даёт куда больше, чем просто превращение из человека в Духа. Ведь что такое аморф? Это классический случай «продажи души дьяволу», точнее, обмена сути человеческой на Сущность Духа. Обычно люди переносили эту операцию довольно безболезненно, но им требовались время и помощь Духов для того, чтобы осознать
Впрочем, потери несли не только люди, но и Духи, ведь Сущность Духа — товар дефицитный, а заполучить её возможно только методом извлечения непосредственно из Духа. Так что аморф в лучшем случае являлся итогом сделки Духа и человека, в результате которой двое становились одним, новым Существом, новым Духом (их ещё называли Второрождёнными). Но известны и такие случаи, когда один Дух подавлял другого, доводя беднягу до Падения, чтобы заполучить его Сущность и совершить сделку с человеком. В этом случае лишённый Сущности Перворождённый просто переставал существовать — или сводил с ума реципиента-человека, обрекая и его, и себя на безумное существование. Вот поэтому Первый счёл такие сделки опасными как для людей, так и для Духов, и запретил их раз и навсегда.
Смысл в этом запрете был. Я не задумывался об этом раньше, но мы, по большому счёту, создавали своих Искажённых — людей-мутантов с Сущностью-паразитом вместо души. Не слишком завидная участь, казалось бы; но многие люди готовы были отдать всё что угодно, лишь бы обрести силу, которую давал аморф. Они получали вечную жизнь, становились почти всемогущими, и при этом могли спокойно жить среди людей. Аморф был для них способом достижения власти и богатства, даровал им вечную молодость, превращая их в полубогов. Так что Первый вполне резонно считал, что, давая людям аморф, мы развращаем их. Что в итоге это может привести к краху их цивилизации. Что, в конце концов, Духам от таких сделок нет особой выгоды, кроме шанса приобщиться к необычной жизни в шкуре сверхчеловека в Мире людей, что для некоторых Исследователей было весьма лакомым куском.
К тому же, несмотря на свою полубожественную природу, большинство аморфов плохо кончило. Вечно молодые, неуязвимые для болезней, они могли жить вечно — но это не было бессмертием в полном смысле этого слова. Аморфа можно было убить, несмотря на то, что полубоги были куда более живучи, чем обычные люди. Сотни аморфов погибли на кострах Инквизиции, многих убили, как вампиров и прочих «слуг диавола», а те единицы, которым удалось пережить Средние века, постепенно сошли с ума. Как оказалось, жить вечно и при этом сохранять трезвость рассудка довольно сложно даже для сверхчеловека…
Поэтому, когда я заикался об аморфе для будущих Воинов Радуги, Первый говорил: чем делать из них мутантов, лучше просто убить их и сделать настоящими Духами. И я, в принципе, соглашался…
Однако Проект был разработан до того, как я решил сам пожить в человеческой шкуре. И, прожив в ней тридцать лет, я понял, что не смогу рассуждать так же хладнокровно, как раньше. Меня хватило только на то, чтобы отправить на смерть Валю — но у него и так не было особого выбора. Меня хватило на то, чтобы дать Сонни возможность погибнуть — но оказалось, что Полуспектрала так просто ногами не запинать. С Шанталь было проще — она вообще
не была человеком. Большим подарком был только Рихард, который вообще сделал всё сам — и умер, и Духом стал, и способности свои раскрыл.Словом, до недавнего времени мне везло. Но вот, похоже, везение закончилось. Конечно, есть ещё Габриэль, которая, будучи Ангелом, не нуждается ни в каких переделках. Что там с этой девочкой, подопечной Рипли — Радуга знает, а пока что у меня есть проблема посущественнее.
…Пробка меж тем и не думала рассасываться, за окнами накрапывал дождик, и бойцы несколько приуныли. Я открыл форточку и закурил. Внезапно в голову пришла логичная, в сущности, мысль: а что, если спросить их самих?
Не спорю, перекладывать ответственность на подчинённых — это недостойно. Но ведь я всего лишь советуюсь!
— Сонни!
— Что, шеф?
— Скажи мне, Сонни… Как ты думаешь, как человеку можно стать Духом?
Краем глаза я заметил, что Валентин поджал губы и нахмурился. Да расслабься ты, великий гуманист! Уж и спросить ничего нельзя.
Сонни смешно склонил голову набок:
— А разве не через Исток?
— Да, конечно… Но, видишь ли, чтобы попасть к Истоку, человеку нужно умереть, никак иначе ему туда не попасть.
— Значит, и я не попаду? — голос парня дрогнул. Я умылся ледяным потом:
— Нет-нет, что ты! Ты же помнишь, доктор Зараат поработал над тобой, и теперь ты без труда сможешь попасть к Истоку! Теперь ты не просто человек…
Валентин сощурился. Мол, и как вы теперь будете выкручиваться, господин Кастальский?
Но Сонни даже эту наживку проглотил с потрохами! Всё-таки он ужасно доверчивый, этот Полуспектрал…
Валя демонстративно отвернулся к окну и стал разглядывать там что-то наивнимательнейшим образом. Я вспомнил утренний инцидент с Шанталь. Какие же они всё-таки сложные и неуживчивые, эти двое.
— А нельзя попросить доктора Зараата, чтобы он сделал подобное и с Димкой? — спросил логичный Сантино. Я печально вздохнул:
— Увы! С доктором Зараатом у нас… не слишком заладились отношения, скажем так. Знаешь, Сонни, другие Духи не очень-то меня любят. Я ведь Второй, правая рука Великого Магистра, и всё такое. Поэтому мне бывает трудно, э-э, договориться с ними о сотрудничестве.
— О, — Сонни кивнул, — я понимаю. Они вам завидуют.
— Да, — я горестно вздохнул. — К сожалению, это так. Они, конечно же, не со зла, но младшие часто завидуют старшим. Вот и со мной так вышло. Первому завидовать они не решаются, хотя и у него всегда хватало недругов. Обе Войны и восстание Изгоев тому подтверждение…
— Значит, должен быть какой-то другой способ, — проговорил он задумчиво. — В смысле, чтобы Димке стать Духом.
— Вот именно, парень. Другой способ — потому что я, понимаешь ли, вовсе не хочу доводить его до смерти, пусть даже и ради великой цели.
Паренёк улыбнулся — да так светло и радостно, что мне сразу же резко поплохело.
— Вы удивительно добрый, Герман Сергеич! На вас лежит такая ужасная ответственность, а вы думаете о том, как бы сохранить жизнь одному человеку!
Валя уронил голову на руки. Сонни сидел к нему спиной и потому не видел всей этой пантомимы, зато я чувствовал себя немного не в своей тарелке. А вот наши барышни, что характерно, на происходящее никак не реагировали. Шанталь, пожалуй, было всё равно (как настоящему Созданию), в то время как Анка, как настоящая Кошка, считала себя не вправе подвергать сомнению действия начальства.