Хрустальная колыбельная
Шрифт:
Горькие воспоминания тех далеких дней еще жили в Масамунэ.
“Всего лишь самозащита.”
У него не было выбора. Сколько раз он пытался оправдаться перед собой, смягчить эту невыносимую вину - сознание того, что он убил брата собственными руками. Неудивительно, что в итоге он стал еще больше ненавидеть мать, которая не доверяла ему.
После тех событий Есихимэ, не скрывая шока, вернулась в Енэзаву(11). Десятки лет спустя, когда Есихимэ доживала свои годы, мать и сын все же смогли примириться, оба изнуренные жестокостью и одиночеством
“Значит, после смерти все вернулось на круги своя…”
Вот что давило грудь Масамунэ. Только естественно, что Кодзиро не благоволил брату. А мать, Есихимэ…
“Неужто она так и не простила меня…?”
…И Масамунэ потупил взгляд единственного глаза…
Внезапно люди у входа в поместье заволновались. Сигэзанэ и остальные одновременно оглянулись.
– !
– Что…
Кодзюро первым вскочил на ноги, затем - вассалы семьи. Сигэзанэ, собираясь выйти вслед, оглянулся на Масамунэ.
– Доно…
Масамунэ поднял серьезный напряженный взгляд и встал:
– Что такое, Кодзюро?
– Доно.
Масамунэ проложил среди вассалов путь ко входу и увидел на руках Кодзюро незнакомого парня.
– …!
А позади стоял Косака Дандзе.
– Что вы хотите этим сказать, Косака-доно?
– Простите за причиненное беспокойство. Все вышло так внезапно.
– Кто этот юноша?
– На него напала одна из подчиненных Могами, а я его спас. Если вам не слишком трудно, не могли бы вы выделить ему комнату и заняться его ранами…
Масамунэ резко взглянул на Косаку:
– Он из ваших знакомых?
– … - лицо Косаки осталось таким же холодным.
– Следует приготовить постель, - вежливо проговорил Кодзюро.
– Цунамото-доно, пожалуйста, проследите за приготовлениями.
Кодзюро и несколько других вернулись в дом. Косака, скидывая плащ, сказал Масамунэ:
– Ночь нынче что-то холодная, не правда ли? Взываю к вашей снисходительности, не примете ли меня на ночлег? Уже слишком поздно возвращаться в отель.
– Я не возражаю…
– Могу я рассчитывать на душ? А еще, вероятно, на свежую одежду и чашечку кофе… - продолжал Косака, ступая в комнату.
Люди в усадьбе засуетились. Косака, будто сознавая свою навязчивость, остановился на полпути в залу и внезапно развернулся к Масамунэ:
– Датэ-доно.
– ?
– Когда юноша придет в себя, будьте с ним поосторожнее.
– Что?
Косака ухмыльнулся:
– Он не простой человек. Похоже, трудности могут возникнуть и у Датэ-доно.
– …Что вы имеете в виду?
– Он из клана Уэсуги.
Масамунэ насупился. Позади него Сигэзанэ и остальные замерли от удивления.
– Уэсуги? Но ранее вы говорили, что Кагекацу-доно не переродился…
– Вероятно, вы знаете, что у лорда Кэнсина было два приемных сына?
– ?
– Лорд Кагекацу и еще один - Уэсуги Кагетора. Тот юноша - лорд Кагетора.
– !
И все пораженно вздохнули. …Уэсуги
Кагетора!Косака - его улыбка стала еще шире - проговорил:
– Также он главнокомандующий истребителей онре лорда Уэсуги, Призрачной армии Уэсуги. Их еще называют “Яша-шуу Уэсуги”, и этот юноша - перерожденный.
Масамунэ изумленно посмотрел на бесчувственного Такаю, а когда оглянулся через плечо, Косака уже вышел в залу.
“Уэсуги Кагетора…”
Легкое напряжение мелькнуло по лицу Масамунэ, придавая ему жесткость.
На закате, в укромном уголке сада…
Мама присела среди любимых ею моховых роз и срывала цветы один за другим.
Он стоял сзади, наблюдая.
Как будто она обрывала все его воспоминания.
Выражение лица мамы, когда она оглянулась…
Словно она просила прощения у детей…
Словно она просила прощения…
Щебетали птицы. Утренний свет пробивался сквозь бумажные раздвижные двери.
Когда Такая очнулся; прошло уже около пяти часов с момента, когда он потерял сознание. Незнакомый потолок, незнакомая комната. Футон, на котором он лежал, был совершенно новым и приятно пах. В замешательстве Такая попытался вскочить на ноги, но…
– …Уф…!
Все тело онемело, и усилие это оказалось тщетным. Он никак не мог придти в себя.
“Где…?”
Это не был храм Кокуре. Комната в японском стиле казалась относительно новой и пахла кипарисом. Такая огляделся, стараясь разложить мысли по полочкам, но вокруг никого не было.
Такая увидел, что его правая рука перебинтована. Похоже, кто-то о нем позаботился.
“Какого черта случилось?”
Он смог вспомнить многое: стычка с таинственной женщиной на месте разрушенного университета, прямой удар силы и потерю сознания. Но на этом воспоминания и кончались. Очевидно, кто-то в последний момент унес его оттуда, однако…На этом моменте воспоминания обрывались.
“Где я?”
Такая моргнул. Спустя миг кто-то подошел ко входу в комнату, и дверь мягко скользнула в сторону. Лицо, появившееся в проеме, принадлежало девушке в японских одеждах.
– О…вы пробудились, - проговорила девушка красивым голосом и ласково улыбнулась; ее длинные черные волосы изящно покачивались.
Такая, смутившись, начал запинаться:
– Эмм…а…
– Не желаете ли поесть? Рисового супу или чего-либо иного?
– Э, где я нахожусь?
– спросил Такая с подушки.
– Это ваш дом?
Девушка одарила его легкой спокойной улыбкой:
– Можете полагать, что я снимаю здесь комнату, однако же вам не стоит ставиться к нам столь подозрительно. Пожалуйста, чувствуйте себя как дома. Здесь вы в безопасности.
– А, вы…
Девушка не дала Такае подняться:
– Вам стоит отдохнуть чуть долее.
– Нет, но…
– Мы немедля приготовим вам поесть, - проговорила девушка и развернулась, чтобы выйти, но дверь открылась, и вошел высокий мужчина с повязкой на глазу.