Хватайся! Рискуй. Играй. Умри
Шрифт:
Я привел брата в гимназию. Директрисса отказалась брать его, ссылаясь на то, что не хочет портить себе репутацию таким плохим учеником. Не поспоришь ведь, Игорь учился неважно. Но ее отказ был незаконным, я сообщил об этом все тому же заместителю министра образования. Директриссу наказали.
Я часто болел и пропускал много уроков. Директрисса угрожала мне, что не допустит к ЕГЭ, если пропущу хоть еще один урок. Я вновь воспользовался связями. С тех пор в гимназии новый директор.
Да, было понятно, что меня боятся,
Сколько раз мне и Юле приходилось по-честному поправлять преподавателя русского языка, когда та совершала какую-либо ошибку? Да, безграмотные есть везде, даже среди учителей.
Среди собравшихся одиннадцатиклассников я увидел Юлю. Она, судя по вспыхнувшим щекам и сердито надутым губам, рассержена. Она сорвала с себя ленту с криком:
— Не пойду на вашу линейку! Стадо баранов! Мне среди вас не место!
Громко стуча каблуками по деревянному полу, Юлия удалилась из класса. Кажется, теперь у меня появился букет.
Через некоторое время мы вышли на стадион, встали в ряд. Когда завуч читал какую-то напутствующую фигню выпускникам, Светлана Сергеевна взяла колокол, которым, по традиции, по очереди звенят одиннадцатиклассники. Так как я стоял первым в ряду, она сообщила:
— Максим, тебя у нас нет в списке звенящих в колокол, поэтому ты не звенишь.
И она дала его в руки рядом стоявшему однокласснику.
Макс, считай до десяти. Во мне нарастал гнев, я должен справиться с ним.
Почему люди, вроде как боящиеся тебя, теряют всякий страх пред тобой в последний день вашей встречи?
Один, два.
Хочется пойти к микрофону, оттолкнуть завуча и объяснить тысячной толпе, что дискриминация меня им с рук не сойдет.
Три. Четыре. Дыши, Макс.
Я компроматирую их всех. Начиная с физика, у которого нет даже диплома, заканчивая вон той брюнетки — преподавательницы начальных классов, которая во время уроков бьет детей.
Пять, шесть, семь.
Завуч начал читать имена выпускников. Рядом стоявший одноклассник звенит колоколом.
Восемь, девять. Десять. Отпустило.
Просто в такие моменты ты напоминаешь себе, что являешься волком в стаде баранов.
— Лиличка!
Радостно позволяю ей задушить меня своей большой душой. Наконец я встретил еще одну лучшую подругу.
Без пяти восемь утра двенадцатого ноября. Второй этаж Елабужского института КФУ. Картины на стенах наблюдают за обнимающимися Лилией Енот и Максимом Волковым. Первая встреча на четвертом курсе двух друзей-бисексуалов.
Лилия — очень высокая длинноволосая брюнетка с темно-зеленой челкой. Студентка четвертого курса моего факультета.
Филолог-журналист.— Макс, я искала тебя! У меня шикарная новость!
Она достает из сумочки открытку-приглашение, протягивает мне. Почти визжит от восторга:
— Мою книгу издадут! А-а! Я так счастлива!
Она обнимает мое тельце снова. Ее большая душа не знает границ.
— Хочу пригласить тебя на вечеринку. Она пройдет здесь, в универе. Можешь привести друзей.
От ее слов мне становится еще теплее, чем от объятий.
И снова обнимашки.
Лилия редко посещает вечеринки, потому что целиком отдана на растерзание учебе. Самая лучшая студентка факультета. На первых двух курсах она даже никуда не выходила, училась, училась, училась. И такой образ жизни сказался на отношениях с ее друзьями, которые хотели проводить с ней время, но желаемого не получали.
Наверное, только она может понять, почему я продолжаю учиться.
Я рад, что сейчас у нее все хорошо. Она написала книгу, ее приняло издательство. А еще эта вечеринка. Неожиданно и жуть как приятно.
Читаю на открытке: «14 ноября, 18:00». Отличная возможность провести время с теми, кого люблю.
Пахло весной и смелыми начинаниями.
Трава ласкала мой голый торс. Если лечащий врач узнает, что я снова сбежал из больницы… Мне ничего не будет. Впрочем, как всегда.
Рома, лучший друг, сидел рядом и поедал лапшу быстрого приготовления.
В парке под Верхне-Волжской набережной часто можно поймать тишину. Достаточно выйти из приемного покоя, перебежать дорогу, перепрыгнуть через ограду — и ты уже здесь. Лежишь и ловишь запахи.
Я лежал и наслаждался запахом наступившего лета. Говорил:
— Люблю я ее… Наверное.
Рома оторвался от еды. Запах лапши, горячего бульона и специй.
— Мою сестру-то? Ха, представляю, какими будут у вас дети.
— Я серьезно. Ну и что, что ей пятнадцать? Она всего на два года нас младше.
— Надо все-таки узнать, влюблена ли она в тебя или просто делает вид.
Запах интриги. Надежды.
— Делает вид? Так значит, правда влюбилась?
Я схватил Рому за ногу, когда тот, не ответив, вновь уткнулся в лапшу. В ответ пинок.
— Не знаю. Возможно. И что мы постоянно говорим только о ней? И что вообще делаем в Александровском саду?
— Если сбегу дальше — меня хватятся, а вернуться в палату не успею. Что плохого в разговорах о Тане?
— Можно же и обо мне поговорить. Или о тебе. Или еще о чем-нибудь, но кроме Таньки. Надоела она мне.
Запах травы и подошв кроссовок.
Приятная дрожь ветра на забинтованной руке. Мягкий голос Ромы с украинским акцентом.