Хватайся! Рискуй. Играй. Умри

Вспышка. Кейт-готка чуть ли не касается черными губами динамического микрофона. Ее меццо-сопрано восхитительно во время завываний. Вспышка.

«Красивый» в исполнении Кейт лучше, чем в исполнении Таи.

Теперь мне кажется, что я нахожусь на сцене не с музыкантами, а фанатами распавшейся группы. С людьми, решившими взять на себя чужие роли.

Возвращаюсь к микрофону, Тая умолкает, вновь пряча взгляд в ногах.

— Неужели конец открывает начало

Другого неумолимо приближающегося конца?

Если это так, то почему же молчала

Моя измазанная кровью душа?

С микрофоном отхожу от стойки в середину сцены, где чувствую себя просторнее.

Упиваясь гипнотической музыкой, понимаю, насколько я не прав. На сцене я не с фанатами, а с настоящими мастерами своего дела.

Взглядом обыскиваю посетивших концерт на наличие знакомых лиц. Я почти месяц не видел ни Влада, ни Насти, ни Ани, ни кого-либо еще.

— Знаешь, твои слова душу мне лечат,

Только я прошу: не скучай.

Ведь ангелы обязательно нас встретят

И дадут возможность молвить «прощай»!

На последнем слове я падаю на колени. Гипнотическая музыка становится агрессивнее, превращаясь в настоящий металл.

Если они, Влад, Настя и Аня, здесь. Или даже Андрей, Кэти или Лили. Если они пришли на мой концерт, если они вообще знают, что я еще жив, что не выходил с ними на связь, потому что мне не было что сказать, если у меня есть этот шанс, я им воспользуюсь. Сейчас идеальный момент, чтобы сказать им это.

И, спустя нескольких повторов последнего слова, я кричу:

— Прощай!

Красный свет прожекторов меняется на холодный синий. Следующая песня «Семь ночей» не является песней, но «Волки» решила исполнить и ее в память о Bish-B. В ней задействованы только одна гитара и клавишные, поэтому Кристи освобождает руки от барабанных палочек и направляется к микрофону.

Вспышка.

На сцене очень холодно, а от темно-синего света еще холодней. Анна Эванс, как и вся группа, волновалась. Наш первый концерт на настоящей сцене. Она дышала в микрофон и начинала первой.

— Дорога за окном моей квартиры быстро покрывается тяжелыми каплями дождя. Это была первая ночь, когда я почувствовала себя одинокой. Меня бросил парень, ушел к моей лучшей подруге. И я злилась. Злилась, ненавидя себя за наивность. Я была глубоко уверена, что дружба ценнее любви. Всегда. Но почему тогда подруга разбила мою уверенность?

Спустя тринадцать секунд к микрофону встал Юрий Ханс.

— Всю вторую ночь я не мог заснуть. Все думал: почему, почему люди так одиноки? Я потерял к тому времени надежды на светлое будущее и уверил себя, что обречен. Мне был нужен друг. Срочно. Но вместо дружеских советов я слышал лишь укоры со стороны приемных родителей.

Музыка к словам этой песни пропитана глубокой депрессией, отчаянием и безысходностью. И нам, музыкантам, казалось, что мы снова переживаем те чувства, о которых говорим.

Настал черед Кейт Остин.

— На третью ночь я ходила по комнате, залитой светом одинокой луны. Я не прекращала думать о самоубийстве. Мне казалось, что это выход. Мир несправедлив ко мне. Мир слишком ужасен, чтобы в нем жить. Я достойна лучшего. И лучшее — это перерождение. С этими мыслями я направилась на кухню, взяла нож и… в этот момент вошла разбуженная бабушка. Я притворилась, что собралась нарезать овощей для салата. Немного успокоилась и ушла спать.

Петь нерифмованный текст — тоже талант. Мы так считали, а вот слушатели, похоже, нет.

Анна поделилась со мной, Максом Остиным, микрофоном.

— Я тихо плакал, без интереса наблюдая за потолком. Четвертой ночью досмотрел сериал «Друзья» до конца. В финальной серии я наблюдал, как шестеро героев-друзей покидали мой мир. Даже с выдуманными персонажами тяжело расставаться. Что говорить о настоящем расставании?

Кристи Стоун короткими шагами по холодному полу прошла ко мне.

— Устала. Нет сил даже на то, чтобы заснуть. Пятая ночь. Безумие. Отчаяние. Слезы. Кровь. Разочарование в людях. Я их ненавижу!.. Люди? Люди, что вы делаете? Зачем вы поступаете с нами как с грязью? Я не грязь, нет…

Кристи рассмеялась. Но ее хохот прозвучал очень печально. Чувствовалась та боль, которую Евгения скрывала в себе. Кристи никогда не плачет, но сейчас она позволила Евгении выйти наружу.

Мы никогда не имитировали эмоции. Мы не играли.

Эндрю Вольф обнял плачущую подругу, что-то ей прошептал. Она ушла за барабаны, а Эндрю устремил взгляд на непонимающих слушателей. Он видел, как видел и я, что всем глубоко плевать на наши переживания.

Наверное, они думали, как же скучно на концерте, не уйти ли с него?

— В субботу, на шестую ночь моего одиночества, я осознал, что могу вытерпеть это. Одиночество — не самое страшное. Порой, оно даже лучше, чем так, как было раньше. Предательство друзей — вот что хуже. Вот что действительно опаснее и убийственнее. Следующая ночь. Она все изменит. Обещаю сам себе ежесекундно. Я не могу нормально работать, не могу. Пора прекращать страдать. Все, хватит. На седьмую ночь моя болезнь должна пройти…

Мы молчим. Следующие полторы минуты Кейт и Анна играют музыку. Эта песня не должна говорить: посмотрите, мы ноем перед вами, потому что у нас не такие проблемы, как у вас, а намного тяжелее. «Семь ночей» — песня, говорящая: смотрите, мы пережили то же, что переживают все люди, но мы справились, мы не вскрылись, не повесились, не стали алкоголиками и психами. Мы здесь, на сцене. И это многое значит.

Обычно концерты начинают с боевиков и позитива, а баллады с негативом оставляют на потом. Мы пошли против правил, исполнив «Красивый» и «Семь ночей» в начале. Обе песни из первого альбома «Падшие Ангелы».

Ярик передвигается по сцене и поет третью песню с того же диска, но уже более позитивную, а я играю за ударной установкой.

— Я верю в свои мечты:

Нас шестеро, и мы одни,

На сцене мечты огни.

Но я. Я просто верю себе.

И я верю вам,

Доверяю вашим словам.

Мы на сцене, а там

Любовь. Мы просто любим.