Хватайся! Рискуй. Играй. Умри

Правильнее сказать, в итоге это ко мне пробились.

Вспышка. Кристи левой рукой держит микрофон, а правой жестикулирует. Ручной танец. Вспышка.

Анита чертит ладонью невидимую черту. Поет:

— Когда путь лежит через туманы

Грозы и мертвые города,

Не идти — станет для тебя обманом.

Так иди сейчас или никогда!

Странное совпадение. Анита и Кристи очень схожи характером. Думаю, пародирует ли Анита ее или на самом деле такая же стерва?

А не подражаю ли я сейчас сам себе, исполняя кавер на Bish-B?

— Только в кино человек может легко найти себя.

Через десять минут мы должны быть на сцене. Но Камиль о чем-то рассуждает настолько медленно, что кажется, будто он не собирается выступать или забыл о том, кто он и где.

Мы сидели в гримерной на мягких блевотного цвета креслах и диване. В центре небольшого стеклянного стола привлекали внимание шесть кружек с напитками. Кто-то брал одну из кружек, делал глоток и ставил на место.

— А мы в сортир не захотим во время концерта?

Зачем Ярик озвучил свой вопрос? Теперь группа будет думать об этом и хотеть в туалет. Так было со мной один раз в самом начале музыкальной карьеры. На вопрос Ярика Анита среагировала очень громким смехом. Она подняла кружку и опустошила ее одним заходом. Затем, цепляясь пальцами во вторую кружку, поинтересовалась у Таи:

— Будешь?

Тая фыркнула.

— Еще чего!

И эту кружку, но уже помедленнее, Анита выпила до дна. Камиль возмутился:

— Эй, ты так не налегай, в туалет замучаешься бегать.

Хохот барабанщицы в который раз напомнил мне Кристи Стоун. Это странно, но я скучаю по ней. Скучаю по старым коллегам. По таким же посиделкам, но только не перед, а после концерта.

В гримерке жарко, хочется пить.

Камиль продолжал рассуждать:

— В реальности, чтобы найти самого себя, человеку приходится пройти чуть ли не через всю жизнь. Да-да. Чаще всего он находит себя и смысл жизни только перед смертью. Так что, господа и дамы, не обещаю, что наш музыкальный коллектив — истинные мы.

Я взял одну из кружек, сделал глоток. С отвращением вскрикнул:

— Эй! Что это вообще такое?!

Хохот Аниты.

— Крепкое пиво, трезвенник ты наш.

— Что? Но почему не сок или вода?

— Забыли принести, обещали, что принесут минут через пятнадцать.

Махнул рукой. Ай, к черту. До начала концерта считанные секунды, а пить очень хочется.

Камиль что-то продолжал нести о человеке, его целях и задачах в нелегком существовании, пока Макс Азаров, самый старший из нас, ему двадцать шесть, не произнес:

— Ну что, за гитарки — и вперед?

Я сделал еще несколько глотков. Затем еще. Еще.

С громким стуком вернул кружку столу. Поднялся с дивана и направился к выходу на сцену.

Можно с уверенностью сказать, что мы — те же «Биш-Би», только с другим названием. Поэтому считаю, что мы исполняем наши песни. Они принадлежат не только жалкой группке со странным названием, но и всем живым вообще. А так же мертвым. Музыка не может быть чьей-то. Она ничья. Самостоятельно живущая энергия.

Печальные ноты. Кажется, что Макс Азаров занимается любовью с синтезатором, а Ярик Гном — с гитарой. Настолько интимная, грустная и проникновенная мелодия зачаровывает зрителей-слушателей. Они загипнотизированно наблюдают мою сжавшуюся позу у микрофона.

— Простит меня космос, что осуждаю

Твои поступки, которые ранят мне сердце.

Ты открыл правду, но по лжи я скучаю —

Без нее я одинок и мне некуда деться.

Справа стоит Тая Лист, она просто держит гитару и смотрит под ноги. Она сказала мне, что эта песня напоминает ей о бывшей лучшей подруге.

Несколько небольших прожекторов освещают нас ядовито-красным светом. Мы исполняем четвертую композицию. Впервые за долгое время пою я.

— Прости меня, друг, но боль грудь разрывает

И называет себя ударом судьбы.

Скажи же мне, что так не бывает,

Что мы семья. Я и ты.

Музыка настолько гипнотическая, что невольно вспоминаешь «My Sweet Prince» Placebo, хоть эта песня и не похожа. Идея о написании песни «Красивый» нам, «Биш-Би», пришла после прослушивания «Beautifully Broken» Dante, на нее-то и похожа исполняемая композиция.

— Моя душа разбита на осколки,

Красивый конец нашу дружбу ожидает.

И наше расставание не покажется долгим

Меня… Меня конец огорчает.

Я отхожу от микрофона.

Вспышка. Голоса. Настя: «Скажи мне, неужели ты лгал?». Рома-Глеб: «Нет, все не так!». Я: «Не верь ему, ложь налицо!». Рома-Глеб: «Мне плевать, что ты тут думаешь!». Вспышка.

Эхо. «Мне плевать, что ты тут думаешь». Думаешь, думаешь, думаешь…

Тая прикасается ладонью к микрофону и начинает подвывать.

«… что ты тут…». Тут, тут, тут…

Ухожу в неосвещаемый угол сцены, оставляя Таю под красным светом прожекторов. Тая не может сдержать слезы, но все равно ее голос не дрожит. Она говорила мне, что всегда плачет на этом месте. Насколько хороша должна быть музыкальная композиция, чтобы под нее плакали?