Хватайся! Рискуй. Играй. Умри

Первая клиническая смерть. Врачи говорят — Максим, мол, труп. Не спасти. Отец дает им взятки. Они что-то пытаются сделать.

Вторая клиническая смерть. Врачи разводят руками. Снова взятки.

Богатый родственничек, странно, что у меня такой есть, договаривается, чтобы меня доставили на вертолете в Нижний Новгород.

— Он зарядил барабан,

Один из шести, —

И должен, дав по ушам,

Выстрел жизнь унести.

Четыре года после пожара я лечился в Нижнем. Сначала в ожоговом отделении. Я получил ожоги на подбородке, левом плече, обоих кистях и правой лопатке. По какой-то причине ноги перестали слушаться. Три месяца учился ходить. Ездил на коляске.

Потом в отделении реконструктивно-пластической хирургии, сокращенно РПХ. Необходимо было восстанавливать сухожилия, без которых кисти отказывались разгибаться и сгибаться самостоятельно. Также было необходимо восстановление плеча, из-за которого не мог полностью поднять левую руку. Сгоревший подбородок ничуть не меньше заботил меня и специалистов, которым я отдался на растерзание.

— «Но нет-нет-нет-нет-нет,

Я все еще жив! Я все еще жив!

Я буду жить так, как

Никогда и не жил.

Но только дайте еще-ще-ще-ще-ще

Выстрел один».

Мною владели замечательные врачи. Я каждый год отправляю им подарки. Чтобы помнили о спасенной жизни музыканта.

Именно в РПХ я флиртовал с тридцатишестилетней медсестрой, ласково называя ее «сестренкой».

Именно в РПХ меня чуть не изнасиловала сорокалетняя женщина, больная гепатитом и ВИЧ.

Продолжаю петь, прохаживаясь по сцене и всматриваясь во внимательную толпу:

— Он губы сжал,

Проглотив слюну.

Но дан еще шанс

Пожить на свету.

Именно в РПХ я познакомился с некоторыми лучшими друзьями.

Именно в РПХ я подрался с двадцатисемилетним агрессивным кавказцем, склонявший пятнадцатилетнюю девушку к сексу.

Именно в РПХ я за чужой счет трахнул проститутку.

А однажды я скомпрометировал перевязочную медсестру, показав другим медсестрам ее неприличные фото.

Благодаря ежедневной практике с соседями по палате мне нет равных в карточных играх и матерных перепалках.

Именно в РПХ я обрел дом, в котором мне всегда рады.

За исключением той медсестры, чьи откровенные фото я без стеснения показывал ее коллегам.

Я отступаю к Кристи, мелодично ударяющей по барабанам и тарелкам.

— Он свободы дите,

Но не может сам

Надеется, что

Случайность его отдаст небесам!

После повтора припева Кристи встает со стула, я передаю ей микрофон, а она мне — палочки. Рокировка. Меняемся местами.

Тишина.

Падаю на стул. Мы отыграли три композиции. Впереди еще восемнадцать. Раз, два. На счет три я жму на педаль бас-барабана.

Мне пятнадцать. Туалет отделения реконструктивно-пластической хирургии. Одна кабинка. Два унитаза. Макс Остин сел на унитаз.

Белые полы, стены, дверь. Ослепительный свет ламп. Тишина.

Я только расслабился. Приятно сбежать от шумных соседей и медсестер в спокойный и, если не считать одну кабинку на двоих, уютный туалет.

Дверь открылась. Вошел парень на вид шестнадцати лет

Он прошел рядом, приспустил шорты и сел на соседний унитаз.

— Меня Андреем зовут.

Он протянул руку. Не знаю, заметил ли он мои поднятые от удивления брови. Я пожал руку, представился.

— Ты веришь в магию?

Страннее вопросов в туалете мне не доводилось слышать.

— Эм. Ну да. Даже думаю, что сам являюсь экстрасенсом.

— О, я тоже экстрасенс!

Он восхищенно взглянул на мою левую кисть.

— Здорово тебе зашили. Шрамов почти не будет.

Я почувствовал неудобство. Андрей не подозревал, что Максим не самый открытый человек. Такой неожиданный разговор в туалете для меня явление необычайнейшее.

Он спросил:

— И что ты умеешь?

— Эм. Видеть ауру.

— О, здорово. Научишь? А то стараюсь, но ничего не получается. Ты в какой палате живешь?

Я даже спрашивать не стал, почему он употребил слово «живешь» и, уж тем более, почему он считает, что видеть ауру можно научиться.

— В двести седьмой.

Он подтерся бумагой, поднялся, натянув шорты, смыл за собой.

— Отлично, я к тебе через часик загляну.

Кто бы мог подумать, что тот самый Андрей, с которым довелось познакомиться в туалете, станет моим лучшим другом, коллегой и таким же, как я, недоэкстрасенсом.

Мы доигрываем шестую композицию. Несмотря на обезболивающие, которые принял перед концертом, мне все равно нехорошо. Чувствую слабость.

Мне кажется, что палочки вот-вот выскользнут из рук.

Я не должен этого допустить.

Я стараюсь.

Влад присаживается перед зрителями. Музыкальное сопровождение, кроме клавишных, плавно исчезает. Он тихо допевает:

— Небо с дождем,

Солнце с луной,

Свет в темноте…

Что мы найдем,

Что мы увидим

В нашем конце?

И тишина.

Где-то аплодируют зрители.

Я отдаю место за барабанами Кристи, а сам направляюсь к стойке с микрофоном.