Хвостатый эффект

От столь неуклюжей и мерзкой фразы и откровенно похотливого взгляда, что осматривал Лилиан с внимательностью натуралиста, девушку передёрнуло. Память услужливо вытащила из подкорки подобные случаи из прошлого.

Тем временем, будто, не замечая её состояния, парень подошел ближе, картинно поигрывая мускулами, будто пытаясь произвести впечатление альфача и не обращая внимание на озлобленный взгляд и напрягшееся тело, готовое сорваться в бой, словно сжатая пружина.

Приблизившись почти вплотную он поднял руку чтобы полапать её тело, начавшее активное развитие, после получения нормального питания, но остановился как только услышал еле заметное горловое рычание, пока на лице появлялся озлобленный оскал, подкрепленный демонстрацией острых клыков.

— Ты что, рычишь на меня, сучка? — с угрозой спросил он, — я покажу как подобные тебе должны себя вести. Потом сама будешь умолять продолжать!

— Только притронься, и я лишу тебя зрения окончательно. Или ты думаешь, я не знаю, кто оставил тебе эти шрамы, — с рыком ответила Лилиан.

— Та сучка потом стонала подо мной словно шлюха и скакала, умоляя дать больше. Ты думаешь я не знаю, как обращаться с подобными тебе?! — злобно прошептал он приблизившись почти вплотную.

Его рука быстро метнулась к ней намереваясь взять в захват и обезвредить, но Лилиан была быстрее. Она уже намеривалась увернуться и вцепиться ему в нос, попутно отводя руку в сторону, но что-то, будто вспышка, остановило её от привычного способа нейтрализации подобных «идиотов».

В коридоре раздался громкий звук хорошей, чисто женской пощёчины, а пока неудавшийся ухажёр не вышел из ступора девушка нанесла два быстрых и точных удара, один в расслабленный от неожиданной атаки поддых, отчего парня скрутило, и такой же стремительный удар коленкой в нос. Сломать она его не смогла, но хлынувшая из него кровь была более чем достойным результатом. А когда парень взревел от боли и ярости, Лилиан, на миг испугавшись, чисто инстинктивно всадила третий удар с ноги прямо в промежность. Неудавшийся казанова, хрипя, завалился на пол хватаясь за опороченное достоинство и непрерывно скуля что-то бормотал.

— Кобель недоразвитый, — злобно выплюнула девушка, однако какая-то маленькая её часть сознания, словно комар, пищала над ухом, говоря, что она поступила излишне жестоко. Несколькими секундами позже из-за поворота появились ещё двое подростков и, как только заметили произошедшее, прямо как сговорившись протянули, — Андрюха, не успели, таки нарвался, придурок!

— Тащи его в комнату, а я тут… Договорюсь, — пробурчал более массивный по размерам парень, явно тянущий на почти все восемнадцать. Внимательно смотря на Лилиан, он осторожно подошел к ней и чуть смутился, — извините нашего друга, он иногда не головой, а другим местом думает. Мы его предупреждали, что бы не совался к местным. Больше это не повториться, мы с ним поговорим.

— Можете добавить, что если он посмеет ещё раз хоть пальцем тронуть меня или, упаси его Баст, мою соседку, я точно лишу его зрения. Будет потом со стекляшками мучаться, — недовольно буркнула Лилиан, — до этого момента, мне плевать на него, — здоровяк слегка улыбнувшись кивнул и, осторожно отойдя от неё, развернулся спиной, поспешив за своими друзьями.

Лилиан в свою очередь так же поспешила скрыться с места происшествия и расслабиться себе позволила только после того, как дверь жилой комнаты за ней закрылась. Скинув обувь, она улеглась на кровать, беря с прикроватной тумбочки небольшой резиновый мячик. В последнее время он неплохо помогал ей в размышлениях и анализе ситуации.

Привыкшая быть одна, Лилиан быстро нашла в мячике способ сконцентрироваться, а в странной, но милой плюшевой сове, которую она сделала с соседкой по настоянию учителя-рукоделия, неожиданно нашла молчаливую собеседницу всегда готовую выслушать. Совёнок получила имя Селеста и, в отличии от других, великолепно хранила секреты.

Кидая мячик так, чтобы он, отскакивая от шкафа, возвращался в руки, Лилиан так глубоко ушла в очередные самокопания, что чуть не заметила, как в комнату вернулась соседка.

Лиза Иванова. Она была на пару лет старше её; скромная девушка с длинными серебристыми волосами заплетёнными в две косы по бокам и голубыми глазами, которыми она смотрела на мир сквозь большие круглые очки. Её история была похожей на остальные: родители алкоголики, бегство на улицу, где её против воли подсадили на наркотики и заставили воровать. После того, как её поймали и провели курс реабилитации, она замкнулась, ни с кем не разговаривала и реагировала агрессивно на попытки установить контакт. После попадания в приют её быстро назначили «белой вороной», и девушка не нашла ничего лучше, чем пропадать в местной библиотеке, где её не могли тронуть из-за библиотекаря. Позже ключик к сердцу нашли учителя, и Лиза обнаружила в себе талант в живописи.

Когда к ней неожиданно подселили Лилиан, она ещё сильнее зажалась внутри себя, и потребовалось около недели, чтобы заставить сказать её хотя бы слово не вызвав агрессии. Позже Лилиан узнала соседку и её историю получше, а также выяснила, как над ней издевались другие сироты из-за цвета волос и характера. Тот день для самых активных закончился в медпункте с укусами, царапинами и парочкой синяков. Сама девушка провела сутки в «карцере».

Подобное рвение защитить Лизу стало непонятным и самой Лилиан. Как она не пыталась разобраться в причинах своего поведения, логики не находила и просто махнула рукой списав это на «красные дни».

В этом было безусловно положительная сторона для самой Лизы: она наконец начала выбираться из своей раковины, и шутники стали обходить её десятой дорогой, хоть и не отстали до конца. Изредка особо ретивые пытались вернуть всё как было, но быстро натыкались на появляющуюся как чёрт из табакерки Лилиан. Соседка приняла подобную защиту сначала с настороженностью, а потом благосклонно и, через пару недель, даже рискнула поговорить с новой соседкой.

Тихонько проскользнув в свою часть комнаты, Лиза поправила очки и, усевшись на кровать, задумчиво уставилась на Лилиан. Обычно та раздражалась такому поведению, но молодой художнице позволялось немного больше, чем остальным. Задумавшаяся, Лилиан просто не обратила внимания на вторжение в личное пространство, хотя от попыток и просьб погладить её всё ещё фыркала, пусть и уже куда более дружелюбно.

Улыбнувшись своим мыслям Лиза быстро достала мольберт и, установив его, осторожно взглянула на соседку. Та никак не отреагировала и продолжала швырять мяч, даже когда уже готовые краски начали накладываться на полотно. Изредка художница выглядывала одним глазом, оценивая объект рисования, и снова скрывалась за мольбертом.

В очередной раз выглянув для оценки она замерла, поймав на себе взгляд золотистых глаз с узкими зрачками, пока мячик покоился в правой руке, а на лице застыло любопытство.

— Надеюсь, ты не против? — тихо спросила она, замерев как мышка.

— Неа, рисуй, я всё равно исчерпала свой лимит огрызаловки на сегодня. Ну или по крайне мере до обеда, — примирительно дала она своё согласие и хмыкнула, будто напомния, — не пририсуй мне вторую пару ушей. У фелисидов их нет, — Лилиан демонстративно отвела волосы показывая пустой бок головы, где обычно у людей располагались уши.

Смущённо кивнув Лиза снова скрылась за мольбертом, но по всей видимости именно сейчас на неё напало желание пообщаться, — о чём ты задумалась? – осторожно спросила она Лилиан через некоторое время, выводя новые штрихи.