И аз создам!

***

Однако, пора закругляться: больше чем мне удалось – мне с него не вытянуть. Будем считать, что миссия выполнена на пятьдесят процентов и разойдёмся, как в тумане корабли.

Всё же надо попробовать ещё раз на последок:

– Владимир Николаевич… Вы назвали мне, я надеюсь – достойных людей, но всё же руководителей отдельных филиалов корпорации «Россхимпром».

Руками делаю вид, что пытаюсь объять необъятное:

– А кто, по вашему мнению, может возглавить всё это целиком?

Тот, после довольно продолжительной паузы:

– Разве что Смилга.

– «Смилга»?! Да, это же – большевик-революционер?!

Сказать по правде, больше я ничего про эту личность не знал.

К моему удивлению, профессор горячо принялся его защищать и выдал целую речь:

– Ну и что? Среди большевиков тоже всякие попадаются! Ивар Тенисович - человек с хорошим образованием, отлично владеет речью и в своих действиях отличался решительностью и настойчивостью. Ему было тогда около 31-32 года, цветущего здоровья и с симпатичными чертами лица. Хотя Смилга безусловно является убежденным коммунистом, на меня он произвёл симпатичное впечатление своей прямотой и отсутствием боязни высказывать свои убеждения, хотя бы они шли в разрез с мнениями его товарищей по партии. Он, безусловно является сторонником НЭПа, предлагает отмену государственной монополии на внешнюю торговлю, поддерживает план соединения промышленности и торговли в один комиссариат…

Перебив, я:

– Всё это хорошо. Но какой будет из него хозяйственник?

– …Я считал тогда и сейчас считаю, что он выше всех остальных членов Президиума и что собственно ему надо было бы руководить ВСНХ СССР!

– Главой правительства?!

Вот это номер!

А я то как раз в очередной раз искал человека на должность Председателя Совнаркома Нижегородского края…

Это – очень удачно я сегодня «зашёл», даже если не удастся уговорить самого Ипатьева взяться за нашу химическую промышленность.

– Совершенно верно! В заседаниях Президиума я никогда не слыхал от него каких-либо нелепых предложений и, если иногда - не зная всех деталей дела, он делал возражения, то его всегда можно было убедить и склонить на свою сторону разумными доводами. Я не раз это испытывал на себе, в особенности в вопросе о возрождении коксобензоловой промышленности.

– Ну, хорошо… А чем уважаемый… Эээ…

– Ивар Тенисович. Он латыш по национальности и до войны занимал должность учителя в одном из учебных заведений Латвии, преподавая, насколько я помню, историю и русскую словесность.

– И чем ваш латыш занимается в данный момент? Согласится ли он переехать в Растяпино?

– Он оставался в Президиуме ВСНХ всего лишь два года и, не поладив там с Рыковым вынужден был уйти в отставку. Насколько мне известно, в данный момент он свободен.

Улыбнувшись, профессор продолжил:

– А насчёт того, согласится ли он – я ничуть не сомневаюсь! Вы, Серафим Фёдорович, любого уговорить способны.

Раздосадовано махнув рукой:

– Видно не любого – раз Вас не уговорил.

Затем, чуть ли не нараспев:

– «Химический институт высоких давлений имени Смилги»… Ну, а что? По-моему звучит!

Подмигнув профессору:

– По крайней мере - не хуже, чем «Имени Ипатьева», согласитесь!

Тот, скрипнув зубами:

– Вам никто не говорил, что Вы – чудовище?

Я затаил дыхание… Опаньки… Кажись…

КЛЮНУЛО!!!

Сделав морду кирпичом:

– Да, кажный день по сто раз, а чё?

Ипатьев спросил глядя прямо в глаза:

– Крупную химическую корпорацию, говорите, хотите создать?

Я своих глаз не отвёл:

– Да, хочу! А раз я хочу – она будет создана, пусть даже договариваться придётся не с Вами – а с самим Дьяволом.

– Такую, как «И. Г. Фарбениндустри» или «Bayerishe Stickstoff Werke»?

– На меньшее не согласен.

Глядя куда-то в сторону, тот:

– Как-то раз Лев Троцкий, расспросил меня о состоянии химической промышленности за границей и после моего подробнейшего доклада, задал вопрос: «Сколько же нам надо времени, чтобы создать такое?». «Не менее 25 лет, — был мой ответ, — и то, если мы будем систематически изучать этот вопрос и упорно трудиться над его решением».

– Тогда, он мне ничего не ответил… Но через некоторое время после этой беседы, будучи на митинге текстильщиков - где между прочим, говорил о необходимости развить химическую промышленность в Союзе, Троцкий заявил буквально следующее: «Здесь я, не согласен с мнением профессора Ипатьева, который только что вернулся из-за границы и который заявил мне, что надо 25 лет, чтобы дойти в развитии красочного дела до того состояния, какого достигла в настоящее время Германия. Но я думаю, если пролетариат захочет – мы будем её иметь через пять лет».

Предельно язвительно:

– Судя по раздавшимся после этих слов аплодисментам, пролетариат «этого» хотел! Но прошло уже почти пять лет, а «воз» химической промышленности – даже красочной и, ныне там.

Я пристально посмотрел на него: в той, в «реальной истории», Владимир Николаевич оставит сей говённый мир в 1952-м году - прожив от сего времени, когда мы с ним беседуем - ещё двадцать шесть лет…

– У Вас будет это время, Владимир Николаевич!

Долго мы с ним играли в «гляделки» и, наконец он отвёл взор со словами:

– Не знаю почему, но я Вам верю, Серафим Павлович.

Протягиваю руку, и:

– Так, что? Посёлок Растяпино будет называться «город Ипатьевск»?

Берёт мою ладонь в свою и, пожав её, задерживает:

– А вот этого категорически не хотелось бы! Ассоциации нехорошие навеивает, знаете ли, после того как в подвале Ипатьевского дома - расстреляли Государя Императора и его семью.

У меня всегда в запасе имеется запасной вариант:

– Тогда «Менделеевск». Как Вам?

Тот, перекрестившись:

– Повезло Дмитрию Ивановичу не дожил до смутных времён, не стоял перед выбором - остаться или навеки покинуть Россию, а потому при любой власти – будет гордостью России - ныне, присно и во веки веков… Пусть будет «Менделеевск», но только после первых значительных результатов вашего…

Подняв палец, строго поправляю:

– Нашего!

Кивает согласно:

– …Нашего «Россхимпрома».

Глава 12. Хлеб – всему голова!

ХЛЕБ – ВСЕМУ ГОЛОВА!!!