…И было детство

Его все больше брала досада, в первую очередь, на себя. Он никак не мог найти слов, понятных этой девушке. В городе это было простительно, но здесь, на острове, когда все их жизни связаны воедино, просто недопустимо!

– Мне кажется, что ты зря наговариваешь на себя, Любаша, – ласково сказал профессор. – Мне казалось, тебе будет хорошо с детьми.

Как же он ошибался!

– Мне?! – Люба даже передернулась от неприязни. – Да никогда в жизни!

– Может быть, я? – и Надя обвела всех большими лучистыми глазами.

Ей всей душой было жаль и детей, и мужа.

– Я смогу. Аглайка, слава Богу, у нас спокойная, с уборкой я всегда справляюсь быстро, ты же знаешь, – и она умоляюще посмотрела на Игоря Сергеевича. – Потом-то мне что делать, если вы меня на скиты не берете! Мальчики у нас послушные, хлопот с ними никаких, а уж о Саше и Люсеньке и говорить нечего. Программу младшей школы я немножко знаю, у нас практика была, что не пойму – мне Костя поможет. Ведь правда, Костя?

Казимиров, с улыбкой, кивнул.

– Ребята мне и убирать помогать будут… Я справлюсь!

– Ну что же… – Игорь Сергеевич посмотрел на собравшихся и улыбнулся. – Как считаете, можно на Надежду положиться?

– Конечно, – выдохнул Федя. – Вера с Ниной Николаевной тоже здесь, в доме, остаются, помогут, если что.

– Я только что это хотела предложить, – сказала Нина.

– Ну, вот и хорошо! – облегченно вздохнул Игорь Сергеевич. – Что там у нас с завтраком?

– Все готово, – радостно ответила Верочка, а Нина Николаевна поспешила к плите.

Все разом задвигались, заговорили, было видно, что люди стараются подбодрить друг друга. Перед едой Артемьич прочитал молитву, и все уселись за длинный сколоченный в предыдущий вечер деревянный стол. Лица разом повеселели, Верочка суетилась вокруг детей, подкладывала кашу, разливала чай. Федор и Костя попросили еще хлеба, и она стремглав бросилась выполнять их просьбу. Вернувшись к столу, она на мгновение встретилась глазами с Федором, и последний вдруг густо покраснел и опустил глаза. У Верочки сладко заныло в груди, но ее опять позвали, и, счастливая, она полетела на зов, как легкокрылая птица. Нина, было, встала, чтобы помочь, но Верочка легким движением усадила ее на место. Алина с Татьяной наказывали что-то детям, Борюсик обнял за плечи жену, и Катерина покорно слушала его. Дина Алексеевна пыталась наладить разговор с дочерью, а Люба упрямо молчала. После завтрака кухня быстро опустела. Люба уходила последней, неохотно, словно ждала чего-то. Верочка, собирая со стола миски, подошла к ней.

– А тебе, я вижу, все это по душе, сестричка, – вдруг злобно сказала Люба. – Вон как к Федьке с хлебом метнулась!

Верочка вскинула на сестру полные возмущения глаза.

– Я давно хотела тебе сказать, Люба, – произнесла она отчетливо звенящим от волнения голосом. – Мне ты можешь говорить все, что угодно, если тебе это доставляет удовольствие, ты никогда меня не любила, но над матерью издеваться не смей, и остальных не трогай, иначе… – Верочка задохнулась от бессилия. – Иначе…

– Что, интересно, будет иначе, договаривай. Все мне угрожают, но никто не может объяснить, что же меня ждет, – засмеялась Люба. – Что же ты замолчала? Я всегда знала, что Бог обделил тебя даром слова, бедная моя сестричка! Послушай, роль посудомойки тебе очень идет, ты, видимо, наконец-то нашла себя, поздравляю!

Люба встала и, поставив свою миску наверх стопки посуды в Вериных руках, да так, что брызги полетели во все стороны, вышла из кухни. У Верочки на глазах навернулись слезы, но в это время с ведром воды вошла Нина Николаевна, и Вера, торопливо смахнув слезу, поспешила к ней. Взглянув на Веру, Нина поставила ведро и забрала миски у нее из рук.

– Ты очень устала, деточка, – произнесла она озабочено. – На тебе лица нет. Да ты ведь не завтракала! – Нина подошла к кастрюле и заглянула в нее. – И каши совсем не осталось, как же так!

– Ничего, я чаю с хлебом попью, я кашу не очень люблю, – улыбнулась Вера.

– Нет, так дело не пойдет, – Нина решительно выпрямилась. – Теперь мы вместе будем есть после всех, и поровну. Да что с тобой? Чем ты расстроена?

– Люба… – и Верочка заплакала.

– Как же это я сразу не догадалась, она мимо меня по лестнице такой павой проплыла! Что она тебе тут наговорила, ну-ка скажи! – и Нина крепко обняла девушку.

Она вдруг почувствовала, что Вера еще совсем ребенок, очень ранимый, добрый и чуткий, и ей изо всех сил захотелось поддержать ее.

– Я обязательно поговорю с Любой, – пообещала она.

– Не надо, – Верочка улыбнулась, – уже все прошло, все в порядке. Сейчас попьем чаю и будем продукты учитывать.

Стараясь выполнить свою работу как можно лучше, дети кололи и носили дрова. Все они были приучены к труду, и даже Люся старательно укладывала поленницу. У крыльца стояла коляска со спящей Аглаей, и Саша с Люськой наперегонки бегали качать ее. Витя, дав ребятам задание, предварительно полученное у Игоря Петровича, ушел вместе со взрослыми, и Андрей руководил всем.

– Ваня, не задирай пилу, она затупится. Сережа, не жми так сильно, быстро устанешь, – слышался его спокойный голос.

Это был рослый, красивый, голубоглазый мальчик с правильными чертами лица. Таких обычно любят в школе, они вызывают тайную зависть и уважение, к ним прислушиваются старшие. Все обстояло именно так, но удивительным образом абсолютно не затрагивало душу подростка. Андрей не был тщеславен, напротив, он держался скромно.

Отец уделял много внимания сыновьям и старался вырастить их трудолюбивыми, честными и, вместе с тем, смиренными людьми. Ему это вполне удавалось, он многое успел заложить в старшего сына, и в свои четырнадцать лет тот был уже почти взрослым.

В отличие от других детей, Андрей прекрасно понимал, за что они попали на остров, поездка не представлялась ему загородной прогулкой. После исчезновения отца мальчик понял, что он теперь главный мужчина в семье. Горе, так сильно подействовавшее на мать, заставило его держать себя в руках.

Андрей умел молиться, и это давало ему силы. Со дня приезда на остров, прежде чем приступить к работе, он будет ежедневно выстраивать детей на «Отче наш» и «Богородицу» и в конце неизменно добавлять:

– Помилуй и спаси, Господи, рабов твоих плененных протоиерея Николая и мирянина Арсения, да будет с ними святая воля Твоя!

Яркое солнце, попав в коляску, разбудило Аглаю, и девочки побежали укачивать ее.

– Отдохнем, – бросил Андрей и положил топор.

– Когда на разведку пойдем? – вежливо поинтересовался Ваня и подмигнул Сергею.

– Какая еще «разведка»? – Андрей строго посмотрел на младших мальчиков. – Играть будете, когда дело сделаем, – и, подумав, добавил: – Из монастыря без меня ни шагу, и в собор одним не ходить, поняли?