И это пройдет…

Аня с удовольствием слушала других выступающих, отмечая, что в их странах тоже политические лидеры стремятся ограничить права народа, и то, как борются против этого люди, ее восхищало.

— Спасибо всем за выступления, сегодня мы завершаем нашу работу, продолжим послезавтра, надеюсь, что мы услышим детальный анализ каждой презентации, — сообщила одна из кураторов проекта.

— Ань, ну как, — спросила Надя, нервно подкручивая пуговку на манжете рубашки.

— Гораздо лучше, нежели в прошлый раз, — ответил за Аню подошедший Матеуш, — теперь видно, кто был предметом вашего интереса, — похвалил он.

— Большое спасибо, — расцвела Надя.

— Какие у вас планы на завтрашний день? — поинтересовался он.

— По городу хотели бы прогуляться, — уклончиво ответила Надя, поглядывая на Аню.

Аня старалась не смотреть в глаза редактору, она чувствовала себя неловко в его присутствии.

— Я организую поездку в Освенцим, вы поедете? — поинтересовался он, пристально глядя на Аню.

— Да, — тут же ответила Надя.

— Прекрасно, тогда завтра в 7 утра будьте готовы, наша экскурсионная группа стартует в 7:15, — сказал Матеуш, пожав Наде руку.

— Надь, я не хочу в Освенцим, — пробурчала Аня, когда мужчина отошел, — зачем тебе в лагерь смерти, мы что не можем посмотреть на что-то красивое?

— Можем, но мой прадедушка освобождал его, я хочу увидеть, для меня это часть семейной истории. Если ты не хочешь, ты можешь не ехать, — спокойно ответила подруга, — я не настаиваю.

***

Оля стянула белую перчатку, покрытую на ладошке мелкими пупырчиками и почесала нос. Земля летела из-под цапки, которой она пропалывала грядки бесконечной клубники.

— Бабуля, зачем ты столько сажаешь до сих пор? — спросила девушка.

— Как зачем? Вот папка твой приедет летом, будет кушать, ты заглянешь, я варенье сварю. Как хорошо зимой, когда свое есть, чай не покупная химия, — удивилась старушка, добродушное лицо, покрытое сеткой мелких и крупных морщин, посерьезнело. — Вы, молодые, не умеете домашнее ценить, у вас больно много всего есть.

— Почему только у нас, у тебя ведь тоже теперь все есть, — ответила Оля, — в магазинах полки ломятся, даже у вас в деревне. Папа по первому свистку привезет тебе что угодно, — это была чистая правда, отец навещал свою маму 2 раза в неделю и частенько оставался на выходные. Летом проводил в деревне весь отпуск. Несмотря на почтенный возраст бабушка отказывалась переезжать в квартиру, последний разговор об этом состоялся в больнице. Осенью, когда наступили первые холода, бабушка поскользнулась на обындевевшей ступеньке и упала, сильно растянув ногу. Соседи вызвали ей скорую. Оля как раз навещала родителей, они с папой немедленно приехали в травмопункт. Отец долго отчитывал бабушку, та с каждым его словом становилась все белее и белее. Оля, глядя на них со стороны, задавалась вопросом: кто в данной ситуации родитель, а кто ребенок. Наконец, когда отец закончил, бабушка железным тоном, не предполагающим никаких возражений, сообщила: «Я тебе мать, а ты мне сын. Так что послушай и заруби себе на носу. Это мой дом, я там родилась. Помирать буду тоже там. Мне другого не надо. Я тебя в жизни никогда не поучала, даже женитьбу твою поддержала. Так что и ты изволь мои желания уважать. А коли не можешь- не приезжай больше».

— Э, Оленька, все да не все. Здоровья нет у меня, силы ушли. Вот еще 2 года назад я козочек держала, а теперь уже и курицы тяготят, — вздохнула бабушка, нажимая на рычажок опрыскивателя. Мелкие капли полетели на смородиновый куст, листочки которого набухли упругими бомбочками, готовыми лопнуть в любую минуту.

— Бабушка, а почему ты в город не хочешь ехать? — поинтересовалась Оля.

— А зачем, в квартире матери твоей жить? Смотреть, как она Димку моего пилит? Что думаешь, не знаю, как они живут? — риторически воскликнула бабушка.

— А ты знаешь? — изумилась Оля.

— А то, как же! Он каждую неделю приезжает, не рассказывает правда, но я сама вижу, у него счастье сейчас одно- его работа, а отдыхает он только тут. Зимой на лыжах ходит, летом на велосипеде на рыбалку ездит, или книжки читает в терраске, до поздней ночи у него там свет горит. Когда он тут, матери твоей никогда не звонит. Я помню до свадьбы он ей надышаться не мог. Куда что делось. Заела она его.

Девушка уставилась на бабушку во все глаза, та никогда не позволяла себе высказываться о жене своего сына. Будучи маленькой, Оля только удивлялась, почему мать старательно избегает поездок в деревню, ссылаясь на занятость или аллергию на пыль в старых домах.

— Никогда бы не подумала, что ты не любишь маму, — заметила Оля.

— Причем тут люблю не люблю. Папа твой рано женился, через год после свадьбы ты родилась, тут еще страна развалилась. Ты не думай, что я злыдня какая, я матери твоей сильно благодарна, за то, что она его кормит, обстирывает, в науке он остался благодаря ее заботе, не уехал опять же… — бабушка задумалась.

— Я не понимаю, — вопросительно сказала Оля.

— Ну что понимать — то, папа твой не счастлив, он из дома нашего сразу в квартиру к твоей маме переехал. Она уже тогда взрослая деваха была, врач. Одна жила в малосемейке на окраине.

Оля вспомнила эту крошечную темную квартирку, где они жили, окна с видом на пустырь, наливную стиральную машину, стоящую в коридоре. Для того чтобы постирать мама каждый раз таскала ее в ванну, ставила на деревянную подставку и наливала из душа. Пена от порошка поднималась под самый верх, мотор гудел на всю квартиру. Маленькой Оле поручалось следить, когда стирка закончится, чтоб слить отработанную воду через длинный, похожий на змею шланг. То, что мама немного старше папы, девочка знала, но она никак не считала, что родители рано поженились. Маме было 28, а отцу 25.

— С чего ты решила, что папа с мамой не был счастлив? — удивилась Оля.

— Потому что он всю жизнь мечтал уехать из страны, стать известным ученым. Знаешь как он с дедом твоим скандалил, когда решил на философский поступать. Дома табуретки летали. Твой папа ушел, хлопнув дверью, а дедушка, всю жизнь проработавший в милиции, крепкий мужик, заработал первый инфаркт. А потом случилась твоя мама, и он вдруг стал тихим и ручным. Один раз только попробовал возражать, когда ему работу в США предложили. Тогда они сильно поссорились, он уехал. Я думала, что не вернется.

— Ты думаешь, что он из-за мамы вернулся? — вспоминая новогодний разговор с отцом, спросила Оля.

— Да нет, в основном из-за тебя, я же знаю, что у него другая женщина была, он к нам приехал тогда, с отцом поговорить. Митенька его выслушал и высказал ему: «Я тебя, паскудника, таким не воспитывал, мы тебя предупреждали, не надо было жениться. А теперь уже изволь жить с женой и ребенка воспитывать. Или ты мне не сын», — сказала бабушка, разводя руками

— Ужас какой, — возмутилась Оля. — Зачем же дедушка так с папой?

— А как надо было? — удивилась бабушка, — чтоб ты без отца росла? Митя все правильно сказал.

— Бабуля, но ведь ты же сама говоришь, что он не счастлив теперь, — совсем растерялась Оля.

— Потому и говорю, он сразу неправильный выбор сделал, вот теперь и несет свой крест, — ответила бабушка.

— Да что не так-то с мамой? — начиная сердиться, спросила Оля. Ей не нравилось, что бабушка винит маму в папиных горестях.

— Да все с ней так, только она вцепилась в него, как в последний шанс, ведь ей почти тридцатник был, она ребенка хотела, вот и все. А ему рано было жениться, он пожить то толком не успел, — вздохнула бабушка.