И тысячу лет спустя. Трэлл

— Главное, чтобы ты был в порядке, Райан МакДауэлл. Жив и невредим, — улыбнулась натянуто Марна.

— Я должен выйти ненадолго. Оставайся здесь, хорошо? Эй, Бруни, — Райан наклонился и почесал пса за ухом. — Охраняй хозяйку.

Когда Райан выходил из избы, Мирослава смотрела ему в спину. А когда же он закрыл дверцу, единственная слеза скатилась по ее щеке, и Мирослава равнодушна ее утерла.

— Ты погибнешь, если убьешь Синеуса. Значит, я должна помешать тебе узнать правду о нем и о Маккенне. А если же… А если же я уйду… я смогу… написать тебя заново. Или вовсе уничтожить все, что я когда-либо писала, чтобы ты жил той жизнью, которой был всегда достоин. Рядом с отцом, матерью и Маккеной. Ты все равно меня никогда не полюбишь. Ты же Райан. А я не та Марна, которую ты должен был встретить. Я заняла ее место. И лишила нас обоих шанса на любовь.

И Мирослава бы продолжала и продолжала свои размышления вслух, но Бруни вдруг соскочил с пола, подбежал к двери и жалобно заскреб по ней лапами.

— Что такое, малыш?

Мирослава встала с лавки, подошла к дверце и одним глазом глянула в щель между досок.

— Господи… это что? Волк?..

Девушка отпрянула от двери и осмотрелась, чем бы можно было ее запереть, чтобы защититься от дикого зверя. Видимо, запах пса привлек его внимание. Но затем она вспомнила о Райане, что остался один снаружи. Марна набралась мужества, сделала глубокий выдох, порылась в своем мешочке, поняла, что ничего не осталось, выругалась и подошла к двери, чтобы открыть ее, но не успела. Дверь сама распахнулась, Бруни выбежал наружу к своей волчице, а Мирослава попятилась. Чей-то темный силуэт перекрыл весь последний свет, идущий от заката, что попадал в избушку на отшибе Новгорода.

— Молчи! — приказал он девушке, наступая на нее тяжелой походкой и загоняя в угол. — Ш-ш-ш! Поняла меня?!

И когда Мирослава присмотрелась, она узнала Харальда. Он тут же набросился на нее и зажал ей рот рукой. На всякий случай Синеус вынул нож из-за пояса и пригрозил ей, поднес лезвие к самому лицу.

— Кто ты такая? Кто ты? Кто подослал тебя? Кому служишь? Отвечай!

Мирослава покачала головой.

— Кто ты такая? — прошипел Синеус. — Что наплела ты Райану в крепости?

— Я Марна, — наугад ответила Мирослава, притворяясь, что до сих пор не выучила языка. — Я Марна.

— Почему у тебя датское имя?!

Синеус коснулся лезвием ножа ее тонкой кожи на шее, а затем слегка надавил.

— Я Марна, — только продолжала повторять Мирослава тонким голосом, и теперь слова причиняли ей боль.

Она сжала губы, чтобы не заплакать от страха.

— Откуда ты знаешь про Маккенну?! — Синеус надавил на нож еще сильнее, и на шее Мирославы появилась красная полоса. — Что ты сказала Райану? Кто ты?!

И тогда ей все стало ясно как день. Вот кто был причастен к смерти девушки, если она все же была мертва! Вот кто опорочил ее и теперь боится, что это вскроется! И если Райану придется проглотить столь суровую правду, Ефанда отвернется от Синеуса навсегда. Как и сам Райан. Вот почему он так желает вёльве смерти.

— Лучше говори, девчонка! Или уже не заговоришь никогда! Я отрежу тебе язык!

Синеус запустил большой палец в рот Мирославы, пытаясь открыть его и оттянуть челюсть вниз, чтобы затем вставить туда нож. Мирослава распахнула глаза еще шире навстречу своему страху. Она смотрела на Синеуса не моргая. Она не сказала бы ни словечка, даже если бы знала его язык. Она должна была молчать, чтобы Райан не вернулся в избушку раньше положенного.

— Ты хочешь что-нибудь сказать перед своей смертью?

— Я не умру. А вот ты — да, — девушка пыталась говорить с оттянутой вниз челюстью. Она посмотрела на дверь, за спину Синеуса, и увидела, как Райан стоял в дверях, но тут же опустила глаза и притворилась что не видела ничего.

— Что же. Тогда мне нельзя упускать возможности трахнуть еще одну рыжую шлюху.

Глаза Райана блеснули, и Мирослава видела это даже в темноте. Они оба выжидали момента, и девушка позволила Синеусу зайти чуть дальше, достаточно возбудиться от его отвратительного поступка, чтобы усыпить его мозг. Райан глазами искал предмет, которым можно было бы нанести удар.

Харальд ловким движением руки стянул платье с груди Мирославы и навалился на нее всем телом, глубже зажимая в угол.

— Когда я трахал его сучку, он смотрел, молился, в соплях и слюнях, а теперь даже не помнит этого. Я был тот человек. Я! И неужели все эти тринадцать лет, что я обращался с ним как с собственным братом, не стоят смерти этой сучки?! А теперь ты. Ты вздумала отнять у меня все. Он хотел найти Маккенну? Я помогу. Я сделаю ее из тебя!

Харальд схватил Мирославу за волосы и перевернул ее лицом к стене, чтобы зайти в нее сзади. Теперь игра зашла слишком далеко, а Райан все медлил. Он стоял там, мокрый от слез, и не мог шевелиться. Мирослава начала брыкаться и сопротивляться, чтобы не дать Харальду взять ее.

— Райан! — ее голос прорезался, и Райан опомнился.

Он схватил длинный железный прут, что стоял у печи, замахнулся и ударил Харальда по затылку. Тот замер, отпустил Мирославу, медленно повернулся и покачнулся.

— Трэлл? — удивился он. — Что ты…

— Ярл Синеус… — промямлил Райан и уставился на него мокрыми красными глазами.

Мирослава натянула платье и прикрыла груди.

— Не понимаю, Райан, как ты тогда удержался, когда сидел на ней, — промямлил Синеус, грустно усмехаясь, а затем глаза его закатились, и он рухнул на пол тяжелым грузом.

Райан бросил прут и посмотрел на Мирославу, забившуюся в угол конюшни. Он застыл в пространстве, не зная, как лучше ему поступить: заговорить с вёльвой или закончить начатое с бывшим хозяином. Он выбрал первое, подбежал к Мирославе, заключил ее в свои объятия и погладил по голове.

— Ты справился. Ты справился, Райан. Ты больше не тот ребенок. А я — не Маккенна.

Он отстранился от нее, сощурился, осмотрел ее лицо, платье, и, когда его взгляд остановился на ее шее. Кровавая царапина от ножа шла от уха до уха, словно ожерелье, а кровавые капли украшали ее, словно бусы.

— Ты знала? Все это время? О Маккенне?

— Да.

— Почему не сказала мне?

— Я пыталась, но…

Райан сделал шаг назад, в ярости схватил прут, шмыгнул носом, простонал, глотая слезы и замахнулся, чтобы добить Харальда, но Мирослава остановила его, схватившись за его локоть.

— Прошу, не делай этого.

— Почему? Почему? Почему, Марна?!! Почему я не должен делать этого? Господь свидетель! Я должен! — он плакал, не жалея себя.

— Потому что если ты сделаешь это, то ты умрешь сам. Такова судьба.

— И пусть!

— А как же Маккенна? Как же дом? Ирландия?

Райан сжал кулак, челюсти, закрыл глаза. Марна нагнулась, прошла под его рукой, державшей прут, и взяла его лицо в свои ладони.

— Я горжусь тобой. Ты сильный. Ты смелый. Так будь достаточно смелым и сильным сейчас для того, чтобы не убивать его. Это легкий путь. Для тебя. Но так будет всем хуже. Тебе. Мне. Новгороду. Маккенне. Мы должны убрать его отсюда. Либо уйти сами. Райан… Подумай об Ирландии. Потом о своем доме, куда ты вот-вот сможешь вернуться, когда мы добудем серебра.